Валерий Медведев - Тридцать шесть и девять, или Мишкины и Валькины приключения в интересах всего человечества

— Пожар! Пожар! Горим! Горим! Вероятно, мои мысли о пожаре если не Мишке, то кое-кому всё-таки удалось прочитать. Потому что, когда я закричал, над нашей дачей остановился в воздухе вертолёт. А со стороны речки, преодолевая дымовую завесу, к берегу стал подруливать катер речной милиции. А в глубине дыма за оградой раздались громкие голоса и вой пожарной сирены.

Как мама и папа наткнулись на нас с Мишкой в чёрном тумане, из-за чего мама упала в обморок, что кричал командир пожарных, когда обнаружил дымовые шашки и не обнаружил никакого пожара, и что после этого началось, как реагировали на всё это наши соседи, почему милиционер катера записал наш телефон, чем пригрозил брандмайор моему папе и как мы себя чувствовали всё это время- я рассказывать не буду!

Всё, что я перечислил, мы с Мишкой перенесли мужественно и героически. Как и полагается всё переносить настоящим путешественникам. Только один раз наши ряды с Мишкой дрогнули и пришли в замешательство-это когда приехавший на "скорой помощи" врач установил у нас обоих отравление угарным газом, правда, не очень тяжёлое. Достав две кислородные подушки, он заставил нас с Мишкой дышать кислородом. Потом он заставил нюхать нашатырь, потом он заставил раздеться и растёр с ног до головы, потом хотел обложить нас грелками… Уж против чего, а против грелок Мишка просто взбунтовался. А за ним взбунтовался и я.

Мишка орал, что он нигде ещё не читал, чтобы путешественникам, которые читали дым и мысли с помощью дыма, давали после этого нюхать нашатырь и обкладывали грелками.

— Во-первых, — сказал папа, — вы дым не читали, а вы просто его нюхали… Во-вторых, — сказал папа, — для того чтобы читать мысли на расстоянии, надо иметь не только расстояние, но и мысли…

По-моему, папа хотел сказать нам с Мишкой ещё что-то "в-третьих", и "в-четвёртых", и "в-пятых", но доктор сказал, что нам с Мишкой необходимы тишина и полный покой. После этого все ушли. И мы с Мишкой остались одни в тишине и в полном покое.

Если не считать нашего покашливания, то мы с Мишкой лежали молча. Судя по выражению Мишкиного лица, он опять обдумывал что-то просто невероятное. А я, убедившись, что Мишка ни с дымом, ни без дыма пока не может прочитать мои мысли, я, как всегда, но почему-то с ещё большим наслаждением предался своим ничем не выдающимся мыслям.

Сначала я думал о Танечке с соседней дачи, потом о модной курточке на "молниях" и, наконец, о своих съеденных ботинках… Причём на этот раз я думал о них как-то по новому, без тоски, что ли, и без грусти. Я, например, думал: "Не так уж плохо, что ботинки съели, я как хорошо, что дача не сгорела…"

И уснул. А когда проснулся, было утро и Мишки в комнате уже не было. Тогда я сунул руку под подушку и, как в прошлый раз, обнаружил там записку.

"Всё в порядке! — писал Мишка. — Подготовка к отважным путешествиям продолжается… жди указаний!.."

— А у него действительно температура всегда тридцать шесть и девять? — донёсся из-за стены папин голос.

Мама подтвердила этот невероятный факт.

— Так, может, ему незаметно дать что-нибудь жаропонижающее… аспиринчику, например?..

С той минуты, как Мишка передал мне в кустах из рук в руки загадочный чемодан с пластилиновыми пломбами, прошло несколько часов. Теперь вслед за чемоданом на дворе с минуты на минуту должен был появиться и сам Мишка. Как-то так получилось, что мы все трое: я, Наташка и папа, не сговариваясь между собой, собрались возле калитки и стали с нетерпением ждать Мишкиного появления. Правда, нетерпение это выглядело у всех у нас троих по-разному. Наташка, например, смотрела откровенно во все глаза на дорогу, и на лице её было написано: "Хоть бы скорее приехал этот Мишка!.." (Уж не влюбилась ли она в него?) Папа изредка поглядывал мрачно в сторону станции, как бы говоря: "Хоть бы этот Мишка вообще не приезжал!.." А я, как всегда перед встречей с Мишкой, как-то раздвоился в своих ощущениях и в одно и то же время с нетерпением ждал, чтобы Мишка хоть бы скорее приехал… и чтобы Мишка хоть бы вообще не приезжал… В разгар нашего ожидания, когда папа начал петь тихо себе под нос песню со словами "что ты жадно глядишь на дорогу…", за нашими спинами неожиданно раздался мамин голос:

— А вот и мы!

Мы обернулись. Смотрим, посреди двора нашей дачи стоит наша мама и наш двоюродный брат Мишка со своей повышенной температурой. Мы их ждали со стороны станции, а они почему то появились со стороны реки. Пока мы все трое про себя удивлялись и ничего не могли понять, мама сказала:

— А мы от самой Москвы до дачи на речном катере ехали! Мишка поговорил с милиционером, и тот сказал, что ему с нами по пути!..

— Здравствуйте! — сказал Мишка.

— Привет! — сказал папа, переводя взгляд с мамы на Мишку. Смотрел папа на него долго, пристально и мрачно.

— Кажется, всё в порядке! — прошептала мне Наташка. — Папа может Мишку не только слышать, но и видеть!..

В это время папа подошёл к Мишке и похлопал его по плечу. Мы с Наташкой даже обрадованно переглянулись. Выходит, что папа может не только видеть и слышать Мишку, он даже может его приветствовать. Мы с Наташкой просто залюбовались этим.

А папа все продолжал хлопать Мишку. Постучав руками по плечам, он стал его хлопать по животу, по спине и по бокам. А когда уж папа начал хлопать Мишку по заднему месту и даже по ногам, — то я понял, что это он его не приветствует, а просто обыскивает. Обыскав Мишку и не найдя ничего такого папа на минуту задумался и вдруг сказал:

— А ну-ка, открой рот!

Мишка открыл рот.

Папа заглянул в рот и сказал:

— Скажи "а-а"…

Мишка сказал "а-а". Не обнаружив ничего подозрительного и во рту у Мишки, папа стал выворачивать у него на курточке все карманы. А Мишка всё это время смотрел на меня, как бы спрашивая: "Ну что? Как там с чемоданом? Пломбы целы? Всё в порядке?"

А я тоже всё время смотрел на Мишку, как бы отвечая: "Конечно, всё в порядке! Чемодан спрятан в надёжном месте! Пломбы в полной сохранности!.."

После обыска Мишка как ни в чём не бывало уже направился на берег Москвы-реки, и я уже сделал шага три-четыре за ним, как вдруг папа как закричит:

— А ну-ка, голубчики, постойте-ка! Мы остановились.

— Вы это куда?

— Туда… — сказал я, указывая рукой в сторону злополучного берега реки.

— Никаких "туда", — сказал папа. — Только сюда!.. Или сюда!.. Или сюда!.. — Он указал рукой сначала на гамак, потом на веранду, потом на поляну перед самой дачей. — И чтобы быть всё время у меня на глазах!.. Понятно?..

Я ничего не сказал. Я думал, что Мишка сам с помощью избытка электричества в своём организме энергично воспротивится папиному ультиматуму. Ничего подобного. Спокойно выслушав папу, Мишка повернулся и неторопливо направился к гамаку. "Кажется, сегодня подготовка к отважным путешествиям мне не грозит, — подумал я в одно и то же время и с радостью и с разочарованием и стал устраиваться в гамаке рядом с Мишкой. — Ну и хорошо, что не грозит… Очень хорошо!.. Но и плохо, конечно!.. Очень плохо!.. Я уже как-то привык, чтобы с Мишкиным появлением на нашей даче мне обязательно что-нибудь грозило".