Понсон Террайль - Цикл романов Молодость короля Генриха

– Несчастный! – крикнула наваррская королева.

– Что это пришло вам в голову? – сказала Нанси молодому человеку, не изменяя своему ироническому спокойствию.

– Благодаря вам я обесчещен и теперь не смею жить более,страдальчески воскликнул Ожье.- Отдайте мне шпагу! Я должен умереть!

– Хорошо! – сказала Маргарита.- Докажите мне, что вы действительно обесчещены, и тогда я отдам вам шпагу, предоставив свободу действий. А пока…- она обратилась к Нанси,- оставь нас одних, милочка!

Нанси вышла из комнаты, унося с собой шпагу и думая:

"Положение становится серьезным, и королеве придется, пожалуй, пустить в дело солидные аргументы, чтобы помешать юноше покончить с собой".

– Итак, я слушаю вас! – сказала Маргарита.- Говорите!..

– Ах, да что тут говорить и доказывать, когда дело ясно и без того? Я – беарнский дворянин, состоящий на службе у наваррского короля.

– Бы говорили мне это вчера.

– Король доверил мне дело, полагаясь на мою честь и преданность. Это дело заключалось в подготовке свежих подстав для путешествия, которому мой государь придает серьезную важность. Каким образом я заснул так крепко в Бюри, я не понимаю. Но все равно: проснись я теперь в Бюри, я еще успел бы в самый последний момент доставить королю свежих лошадей; теперь же, когда вы увезли меня за тридцать лье, я уже ничего не могу поделать. Не застав свежих лошадей, король сочтет меня предателем, я мне даже нечем оправдаться в его глазах. Вы сами видите, что мне остается только умереть.

Ожье произнес эту тираду с такой простотой и убежденностью что Маргарита почувствовала себя как бы вышибленной из седла, потому что все заранее придуманные ею аргументы сами собой отпадали теперь. Тогда она решилась пустить в ход самый последний аргумент, нелогичный, быть может, но зато… убедительный.

– Так позвольте же мне умереть! – грустно сказал Ожье, видя ее смущенное молчанье.

– Нет! – пламенно крикнула Маргарита.- Я не могу позволить вам покончить с собой.

– Не можете позволить? Но по какому праву?

– Без всякого права, а просто потому, что вы любите меня, и я… тоже… люблю вас!

Ожье страдальчески застонал, закрывая лицо руками, и тихо сказал:

– Как я несчастен! Я должен умереть в тот момент, когда предо мной раскроется небо!…

– Но ведь я люблю вас! – повторила Маргарита.

– Разве ваша любовь может вернуть мне утраченную честь? – грустно возразил Ожье.

– Но если бы я попросила вас отсрочить исполнение своего решения хоть на несколько часов?

– Я должен был бы отказать вам, потому что никто не смеет пережить часы бесчестья.

– Так, значит, вы не любите меня! Как? Я, слабая, беззащитная женщина должна ехать далее одна среди всяких опасностей, а вы так не по-рыцарски отказываетесь проводить меня? Нет, вы не любите меня!

– Увы, я люблю вас.

– Так докажите это на деле и проводите меня до Анжера!

– Хорошо,-.ответил Ожье, грустно поникая головой.- Но обещайте мне, что там… вы вернете мне свободу действий.

– Хорошо! – ответила Маргарита, в которой ожила надежда.В Анжере я верну вам свободу действий, если мне не удастся заставить вас отказаться от своего жестокого намерения.

Она позвала Нанси и велела ей отдать шпагу молодому человеку. Та немедленно исполнила это.

Затем Маргарита кликнула Рауля и, когда он явился, сказала ему:

– Вот что, милочка, мы должны сейчас же тронуться в путь.

– Но наши лошади еще не отдохнули,- ответил Рауль, посматривая на Нанси,- да кроме того, здесь было бы удобно переночевать.

– В Анжере нам будет еще лучше. Рауль капризно надулся, но Нанси наклонилась к его уху и шепнула:

– Зарубите себе на носу, сударь, что раз мы попадем в Анжер, то проведем там не один день, а следовательно, у вас будет достаточно времени говорить о любви.

Рауль глубоко вздохнул и отправился будить погонщиков.

От Сен-Матюрена до Анжера было три лье, то есть два часа. пути, и около часа ночи наш маленький кортеж уже подъезжал к воротам города. В то время Анжер был важной крепостью, и ночью в город мог пробраться только тот, кто был лично известен дежурному офицеру или знал пароль. Но Маргариту это нисколько не поставило в тупик, она позвала Рауля и приказала ему вызвать к ней дежурного офицера.

Однако последний, явившись на зов, категорически отказался открыть ворота и вступить в какие бы то ни было переговоры с подъехавшей дамой. Он требовал, чтобы ему сказали пароль, и не желал идти ни на какие уступки.

Тогда Раулю пришлось пустить в ход решительное средство.

– Не хотите ли подержать со мной пари, господин офицер? – сказал он.

– Пари? О чем?

– Да о том, что если вы заставите нас ночевать под открытым небом, то завтра утром вас посадят под строгий арест. То-то и дело, что сначала надо посмотреть, с кем имеешь дело, а потом уже выказывать строптивость!

Эти слова произвели впечатление на дежурного офицера, и он, приказав открыть ворота, разрешил экипажу подъехать ближе. Была очень ясная лунная ночь, и, приглядевшись к женскому лицу, высунувшемуся из экипажа, офицер испуганно вскрикнул:

– Боже мой!.. Ее величество королева наваррская!.. Ожье слабо вскрикнул и пошатнулся в седле. Тогда Маргарита высунулась еще больше и тихо сказала дрожавшему от волнения юноше:

– Да, я – наваррская королева и люблю вас… Как ваша государыня, я запрещаю вам покушаться на свою жизнь.

– Боже мой! – страдальчески ответил ей Ожье.- Вероятно, шпага не понадобится, так как мне кажется, что я и так не переживу этих минут!

Мы оставили Генриха Наваррского готовым оказать сопротивление тем неизвестным, которые догоняли кортеж, увозивший королеву-мать. Стук копыт преследователей слышался все ближе и ближе…

По знаку Генриха Ноэ Лагир и Гектор окружили экипаж, причем Гектор сказал королеве:

– По всем признакам, за нами гонятся, чтобы выручить ваше величество. Если это так, то вам несдобровать, потому что мы не выпустим вас живой.

– Но помилуйте…- взмолилась королева. Однако Гектор, не обращая на нее внимания, подошел к Генриху и Ноэ, совещавшимся между собою.

– Государь,- сказал Ноэ,- если я не ошибаюсь, преследующих, судя по стуку копыт, должно быть не менее полутора десятка, нас же – только четверо.

– Маловато, что и говорить! – согласился король.

– Допустим, что мы сможем продержаться час, но потом нам все же придется пасть.

– Ну, так мы и падем, друг мой Ноэ.

– А ваша звезда, государь? Та самая звезда, которая говорила вам о блестящей будущности?

– Ну, так что же? Если это действительно – моя звезда, то она не покинет меня и сейчас!

– Государь, но пословица недаром говорит, что "на Бога надейся, а сам не плошай". Так же и ваша звезда будет охранять вас только в том случае, если вы сами будете делать все, что надо.