Понсон Террайль - Цикл романов Молодость короля Генриха

Ноэ постучал эфесом шпаги в ворота и крикнул:

– Сейчас же откройте и пропустите меня и этого господина! Ноэ был в полном вооружении, и потому стражник не посмел не исполнить приказания. Когда конный и пеший прошли за ворота, Ноэ сказал:

– Гектор, спасся ли он?

– Боже мой, да ведь это ты, Ноэ? – откликнулся Гектор.Значит, тебе удалось спастись? А Лагир?

– Лагир еще не освободился, но его, несомненно спасут в ближайшем будущем.

– Значит, все хорошо. Он спасся. В нескольких лье отсюда под ним пала лошадь, и я дал ему свою, а сам пошел пешком. Ну, куда же ты теперь решил направиться, Ноэ?

– Придется в нашу гостиницу.

– Ну вот еще! Завтра туда первым делом кинутся королевские стражники. Нет, нам нужно отправиться в гостиницу "Праздничный колокол", потому что там останавливаются исключительно лотарингцы и, следовательно, нас там уж никак искать не будут.

– Ты прав,- согласился Ноэ,- недаром же эта старая крыса Лашеней живет поблизости. Садись на круп моей лошади и поедем поживее!

Они так и сделали.

В то время как они дожидались, пока слуга гостиницы откроет им ворота, к Ноэ подошел какой-то старикашка, еле передвигавший ноги, и сказал дрожащим голосом:

– Это вы, сир д'Арнембург? Ах, если бы вы знали, что случилось со мной! Я просто с того света явился!

Ноэ удивленно обернулся и узнал… Лашенея, который, как известно читателю, незадолго перед тем добровольно бросился в ублиетту.

Итак, Лашеней остался жив. Конечно, Ноэ и Гектор, не зная того, что произошло во время их отсутствия, не могли удивляться этому, но они знали, кто такой Лашеней, и в его фразе им почудилась довольно интересная тайна, в которую полезно было бы проникнуть. Лашеней, видевший д'Арнембурга слишком мало, чтобы запомнить его рост и голос, впал в эту ошибку благодаря доспехам, которые обыкновенно надевал останавливавшийся в этой самой гостинице Лев. К тому же сам он был теперь слишком взволнован, чтобы заподозрить что- нибудь неладное, а вследствие этого и случилось, что он с полным доверием отнесся к человеку, бывшему его злейшим политическим врагом.

Конечно, Ноэ поспешил воспользоваться ошибкой Лашенея и сейчас же сказал:

– Боже мой, что случилось с вами, дорогой Лашеней? Суконщик боязливо оглянулся по сторонам и ответил:

– Здесь опасно говорить. Вот если бы мы могли попасть ко мне в дом…

– Ну, так пойдемте в ваш дом!

– Это легче сказать, чем сделать. Пожалуй, часовые все еще стоят там.

– Часовые? – воскликнул Ноэ.- Вы заинтересовываете меня все больше и больше!

– Ну да. Ведь меня арестовали и привели к королю. Его величество во что бы то ни стало хотел получить от меня неизвестные вам документы, но я отперся решительно от всего: знать, дескать, ничего не знаю. Тогда меня посадили в ужасающую луврскую камеру, называемую "При-Дье". Представьте себе, я просидел там до вечера, и мне не потрудились принести ни пищи, ни питья.

– Какое варварство!

– Да это еще что!.. Чем дальше, тем было хуже!.. Ночью ко мне в камеру явились Пибрак и наваррский король.

– Наваррский король? Ему-то что было нужно от вас?

– А видите ли, он с Пибраком каким-то чудом нашел мои тайные документы, из которых один – тот самый, где значатся все участники великого дня, вы знаете? – написан числовым шифром. Вот они и хотели непременно добиться от меня разгадки шифра. Когда я стал отговариваться незнанием, они подтащили меня к ублиетте и грозили бросить туда. Однако я не стал дожидаться этого и, так как предать своего господина не мог, предпочел сам добровольно броситься в ублиетту.

Из-под опущенного забрала Ноэ бросил восхищенный взгляд на простого горожанина, у которого была такая истинно дворянская душа.

Между тем Лашеней продолжал:

– Я молился Богу, поручая Ему свою душу. И вот случилось чудо, которого никто не мог ожидать. Благодаря сильным дождям последнего времени Сена значительно поднялась, и уровень воды оказался настолько высоким, что железные острия и брусья, о которые обыкновенно ломается тело брошенного в ублиетту, очутились под водой. Таким образом, я не разбился при падении, а тут еще меня подхватило течение и чудесным образом пронесло сквозь отдушину. Таким образом, я отделался лишь тем, что порвал платье и разбил в кровь руки. Но это пустяки, потому что я зато жив.

– И неужели вы не испытали ни малейшего страха? – воскликнул Ноэ.

– Знаете, что я скажу вам, дорогой сир д'Арнембург? – ответил старик, покачав головой.- В тот момент, когда все это случилось со мной, я вообще ничего не чувствовал и не испытывал. Но теперь, при воспоминании о том, как я, задыхаясь и захлебываясь, протискивался сквозь отдушину… Бррр!.. Нет, мой дорогой, во второй раз я уж не мог бы проделать это.

"Это следует намотать себе на ус",- подумал Ноэ.

Лашеней продолжал:

– Теперь вы понимаете сами, что мне не хотелось бы вторично попасть к ним в руки, тем более что в их руках компрометирующие меня документы, так что король, наверное, прикажет повесить меня. Ну, а это мне вовсе не улыбается: ведь, видев смерть так близко перед собой, я почувствовал, насколько дорожу жизнью.

– Так к чему же вы пришли сюда, где вас могут опять арестовать?

– Да не могу же я бросить золото нашего господина! Ведь оно хранится у меня в доме, и будет большим счастьем, если его не нашли и не выкрали подобно документам.

– Так вы боитесь, нет ли в доме часовых? Хорошо, я подойду поближе и посмотрю.

Ноэ осторожно обошел вокруг дома – ему самому было бы так же неприятно попасть в руки королевских стражников, как и Лашенею. Но в доме царила полная тишина, и, очевидно, там уже никого не было. Ноэ вернулся к старику и сообщил ему об этом.

– Должно быть, сняли часовых,- сказал Лащеней.- Конечно, раз они захватили меня и нашли документы, то к чему там часовые? Но как попасть в дом? Ведь дверь заперта!

– Мне кажется,- сказал Ноэ,- если вы встанете ко мне на плечи вам не трудно будет взобраться в окно первого этажа.

– О, было бы очень любезно, если бы вы оказали мне эту услуг! Но – вы уж простите старика! – я натерпелся столько страха, что мне жутко быть одному в пустом доме. Не будете ли вы так любезны и не пройдете ли и вы туда вслед за мной? Я сейчас же сбегаю вниз и открою вам дверь.

На, разумеется, тотчас же согласился, и, действительно, старик, с помощью подставленных ему Ноэ плеч проникший в дом, поспешил открыть дверь и впустить мнимого сира д'Арнембурга.

Когда они поднялись наверх, Лашеней сказал:

– Насколько я мог убедиться при беглом осмотре, все тайники находятся в целости. Но все-таки как жутко мне было!.. Да, надо посмотреть смерти так близко в лицо, чтобы потом бояться всякого пустяка.

– Значит, теперь вы не повторили бы прыжка в ублиетту? – спросил Ноэ.