Понсон Террайль - Цикл романов Молодость короля Генриха

– Я предпочитаю смерть твоему великодушию, мерзавец! – крикнул д'Арнембург, снова делая невероятные усилия, чтобы освободиться.

Лагир высоко поднял руку с кинжалом и внушительно сказал:

– Если вы знаете наизусть какую-нибудь молитву, то прочитайте ее!

– Чтобы черт побрал твою душу! – рявкнул Лев. Рука Лагира опустилась, кинжал вонзился в горло д'Арнембурга, и струя горячей крови брызнула в лицо гасконцу. Лев с силой вздрогнул, потом его тело сразу потеряло всю напряженность, что-то забулькало и захрипело в его горле, и наконец все стихло: он был мертв!..

Лагир вынул кинжал из кровавой раны и встал. Несколько секунд он стоял в мрачной задумчивости, а затем сказал:

– Как он любил ее!

После этого он стал на колени у трупа и принялся молиться за упокой этой мятежной души, которой уже пришлось из-за несчастной любви к герцогине испытать на земле муки ада.

Итак, король Карл пожелал лично спуститься к пленникам, и Гиз в сопровождении Гастона повел его туда. Но уже около самого погреба герцог и Гастон заметили странный непорядок: стражи, поставленной с вечера у самых дверей, не было, и из расспросов выяснилось, что это было сделано по распоряжению Льва д'Арнембурга. К тому же Гастон вспомнил, что ключи от погреба находятся у люксембуржца, и явился вопрос о том, как проникнуть туда.

Королю тоже показалось все это странным, но с другой точки зрения: в нем пробудились сомнения, действительно ли дело обстояло так, как уверяли его мать и герцог Гиз, и не хотят ли его, короля, просто мистифицировать? Поэтому он нетерпеливо приказал, чтобы дверь попросту взломали, если не могут найти ключей.

Однако в этом не оказалось необходимости: к величайшему и новому удивлению герцога и Гастона, ключи преспокойно торчали в двери погреба.

Все более недоумевая, герцог поспешно открыл дверь, вошел в погреб и при свете факела увидел две неподвижные фигуры. Одна из них храпела в углу на соломе, другая лежала на соломе, залитой кровью; сверху она была прикрыта окровавленным камзолом.

– Что такое? – удивленно сказал король.- Уж не покончил ли один из пленников самоубийством, чтобы избежать руки палача? – Он подошел к трупу и, сорвав камзол, произнес: – Это не Ноэ!

Герцог и Гастон тоже подошли к трупу, и у них вырвался вопль ужаса: перед ними был Лев д'Арнембург, лежавший с большой раной в горле.

Тогда король подошел к спящему и толкнул его ногой. Ему понадобилось вторично толкнуть ногой Лагира, так как гасконец был очень истощен всем происшедшим и спал словно убитый. Проснувшись, он в первый миг никак не мог понять, где он и что с ним, но затем сознание и воспоминания вернулись к нему, и он поспешно вскочил на ноги.

Лагиру никогда не приходилось видеть короля, но по почтительной позе герцога Гиза и надменной, горделивой осанке стоявшего впереди дворянина он понял, что это – сам король. Поэтому он сейчас же подумал:

"Ну, друг мой Лагир, теперь держись и не выдавай своего государя! История обернулась так благоприятно, что ее можно будет направить как угодно!"

Тем временем герцог Гиз и Гастон с молчаливым ужасом и гневом смотрели на окровавленный труп Льва. Тогда Лагир сказал с ледяным спокойствием:

– Это я убил его!

Герцогом овладел приступ бешенства, и, выхватив шпагу из ножен, он кинулся на Лагира.

Но король движением руки остановил его, сказав:

– Шпагу в ножны, герцог!

Повелительность тона, которым были сказаны эти слова, охладили герцога; он сунул шпагу в ножны и отступил в сторону. Тогда король подошел поближе к юному гасконцу и спросил:

– Как вас зовут?

– Лагир,государь.

– Откуда вы родом?

– Я гасконец, государь.

– Чей это труп?

– Человека, который ночью вошел ко мне в темницу и вызвал меня на поединок.

– Значит, это не ваш сообщник? – с изумлением воскликнул король.

– Это один из моих приближенных, сир Лев д'Арнембург,ответил герцог Гиз.

– Но где же второй пленник?

– Д'Арнембург выпустил его на свободу,- ответил Лагир.

– Так, значит, это он ускакал ночью, одевшись в доспехи Льва? – крикнул Гастон.

Король топнул ногой и сказал с раздражением:

– Дело слишком темное, необходимо скорее пролить свет на него!

– Если вы, ваше величество, соблаговолите выслушать меня, то будет пролит полный свет! – почтительно сказал Лагир.

– Говорите! – приказал король.

– Этот дворянин, теперь убитый мною, поклялся мне в вечной ненависти и, чтобы свести со мною старые счеты, воспользовался тем, что меня привезли сюда. Поэтому он пришел сюда предложить моему товарищу поменяться с ним одеждой…

– Но для чего?

– Для того, чтобы драться со мною смертным боем. Результат последнего был печален для него: он пал в этом бою мертвым.

– Государь! – крикнул герцог.- Этот негодяй лжет! Я догадываюсь, как было дело. Арнембург вошел в тюрьму, чтобы проверить, все ли в порядке, а эти господа напали на него сзади и убили его; затем один из них воспользовался доспехами Арнембурга, чтобы скрыться бегством.

Лагир дал герцогу договорить до конца, а после того поднял на него спокойный, гордый взгляд и сказал:

– Посмотрите на меня хорошенько, ваше высочество, и скажите, на кого я больше похож: на дворянина или на убийцу?

Тон, которым были сказаны эти слова, отличался такой благородной, гордой простотой, что король невольно посмотрел на гасконца с симпатией.

Итак, Гектор появился в доме Лашенея в тот самый момент, когда Ноэ серьезно задумывался, как ему взять с собой захваченное золото. Кроме того, это появление было на руку Ноэ еще и по другим мотивам, и он не замедлил открыть их.

– Насколько я могу судить, я явился сюда очень кстати! – сказал Гектор.

– Еще бы! – ответил Ноэ.- Но как ты попал сюда, дружище?

– Через дверь, которую, должно быть, забыли запереть!

– Ну, так поручаю тебе господина Лашенея, а сам я пойду и запру дверь, чтобы затем поговорить с милейшим хозяином этого дома без помехи. Только не спускай с него глаз, а то он мигом сбежит.

– Но на что я вам нужен? – взмолился Лашеней.- Ведь я отдал вам все, что имел!

– А вот я сейчас приду, тогда вы и узнаете,- ответил Ноэ и отправился запереть дверь. Вернувшись, он уселся и сказал: – Ну, теперь поговорим. Известно ли вам, кто я такой?

– Нет, вы не сказали мне своего имени.

– Так знайте: я – граф Амори де Ноэ!

– Ближайший друг наваррского короля?

– Вот именно!

Лашеней почувствовал, что у него на голове волосы становятся дыбом.

– Согласитесь,- продолжал Ноэ, что вам не очень-то везет. Еле-еле избавившись от наваррского короля, вы попадаете в руки к его ближайшему другу?

– Но что же вам нужно от меня?

– То же самое, что было нужно от тебя моему повелителю: я хочу знать шифр документа, где написаны имена участников "великого дня".