Понсон Террайль - Цикл романов Молодость короля Генриха

– Тебе так кажется? А между тем подумай сам: самый опасный враг для нас – тот, кто в своей ненависти руководствуется определенным достижением, но если существует два врага, которые стремятся достичь одного и того же, то они логически становятся врагами и друг другу тоже, а следовательно, часть их злобной силы будет отвлечена от нас.

– Это правда!

– Целью достижения наших врагов является французская корона. Ищущих этой короны двое: Генрих Наваррский и Генрих Гиз. Если ни один из них не успел в этом достижении, то потому, что ему приходилось ограждать себя от соперника. Но, как знать, не будь на свете одного из них, быть может, другой уже давно овладел бы троном Валуа!

– Да, это так!

– Значит, раз трон Валуа не может освободиться от всех врагов, пусть их будет несколько. Между тем, захватив Генриха Наваррского и вручая его судьбу лотарингцам, мой сын лишь помогает Гизу освободиться от соперника, но не предохраняет трона Валуа… В скверное дело замешался герцог! – и, не говоря более ни слова, королева молча дошла до потерны, указанной ею утром герцогу Анжуйскому. Однако, прежде чем постучаться, она сказала своему спутнику: – Надвинь шляпу глубже на лоб и прикрой лицо полой плаща, чтобы маски не было видно!

Незнакомец повиновался. Тогда королева постучала в дверь потерны, которая немедленно открылась, причем во тьме коридора слабо вырисовался какой-то мужчина. Это был герцог Франсуа, во тьме и одиночестве поджидавший мать.

– Это вы? – спросил он.- А кто с вами?

– Это Асти,- спокойно ответила Екатерина, причем незнакомец молча поклонился герцогу.

– Следуйте за мною,- сказал тогда Франсуа. – Но осторожнее: здесь приступочка!

Екатерина тихо рассмеялась.

– Полно, сын мой,- сказала она, я лучше тебя знакома с этим замком и с завязанными глазами пройду, не споткнувшись, куда угодно. Я ведь долго жила здесь с твоим отцом, когда он был еще герцогом Анжуйским! Скажи мне только, что помещается в кабинете покойного короля?

– Я оставил там свой кабинет!

– Отлично. А кто живет над кабинетом?

– Никого. Я не выношу, чтобы над моей головой ходили!

– Совсем хорошо! Ну, так проведи меня в эту верхнюю комнату. Ступай вперед, я знакома с лестницей!

Герцог запер дверь потерны и пошел наверх в сопровождении королевы-матери и незнакомца.

У дверей комнаты Екатерина спросила:

– Надеюсь, герцог в кабинете у тебя?

– Нет еще, но он должен сейчас прийти, чтобы решить со мною вопрос о наваррском короле. Впрочем, может быть, он уже пришел и ждет меня…

– Ну, так ступай к нему, сын мой!

– А вы останетесь здесь?

– Да.

– Без света?

– Без света.

– Когда мне прийти за вами?

– Когда услышишь сверху три удара.

– Хорошо, матушка!

Герцог ушел, а Екатерина с незнакомцем вошли в комнату. На пороге королева приказала своему спутнику сесть у самого входа в кресло, а сама на цыпочках пошла к противоположной двери стене. Здесь ее рука стала ощупывать тайную пружину. Наконец она нашла искомое, и вдруг из стены вырвался яркий луч света.

– Что это? – с некоторым испугом спросил незнакомец.

– Подойди, и увидишь сам! – ответила Екатерина. Незнакомец осторожно подкрался к светящемуся отверстию и увидел, что там виднеется какая-то сверкающая наклонная пластинка.

– Здесь применено старинное изобретение, которое, наверное, знакомо тебе,- сказала Екатерина,- в потолке кабинета имеется отверстие, над которым тайно прикреплено в наклонном положении зеркало из полированной стали так, что в нем отражается вся комната. Системой дальнейших зеркал это отражение передается сюда, так что, глядя в отверстие, можно видеть все происходящее в кабинете. А вдобавок еще, благодаря системе слуховых труб, можно также и слышать все, что там говорится. Ну-ка, взгляни!

Человек в маске приблизил лицо к отверстию.

– В самом деле! – воскликнул он.

– Что ты видишь?

– В кабинете перед столом сидит какой-то мужчина; его лица не видно; он нетерпеливо переворачивает страницы книги.

– Это герцог Гиз. Он один?

– Да, но дверь отворяется… и… вошел герцог Франсуа!

– А! Ну, так уступи мне теперь место!

Королева прислонилась к стальному зеркалу. Герцог Анжуйский и Гиз молча раскланялись друг с другом, но не говорили пока еще ни слова. Однако вскоре в глубине кабинета открылась вторая дверь, и вошла женщина. Это была Анна Лотарингская.

– Ого! – пробормотала королева-мать.- Раз в дело вмешалась очаровательная Анна, положение становится серьезным. Надо внимательно слушать, что там происходит! – и она приникла ухом к слуховому отверстию.

– Милый кузен,- сказала Анна Лотарингская, войдя в кабинет,- разрешите мне резюмировать создавшееся положение!

– Прошу вас, очаровательная кузина! – галантно ответил Франсуа.

– Наваррский король в нашей власти…

– О, да, и я отвечаю вам за то, что стены его темницы достаточно прочны, чтобы он не мог выйти из нее без посторонней помощи!

– Да, это так. Но самое лучшее во всем этом то, что он доставлен в Анжер ночью, его никто не видел и, кроме нас, моего брата и меня, никто не знает, что он привезен сюда. Что же касается видама Панестерского, то за него я вполне отвечаю – он болтать не будет. Следовательно, можно считать, что пленение наваррского короля состоялось в полной тайне.

– Но что же тут такого? И что за преимущество видите вы в тайне, окружающей пленение наваррского короля?

– Огромное преимущество, кузен. Католическая религия, герцогство Лотарингия и королевство Франция не имеют более злого врага, чем этот королишка. Его смерть будет встречена с чувством большого облегчения, но если мы самовольно казним его, то вся Европа подымется на нас, и даже сам французский король потянет нас к ответу. Но зачем нам оповещать об этом весь мир? Наверное, в Анжерском замке найдется какая-нибудь подземная темница, где мрак и сырость быстро насылают смерть и избавляют узника от мук жизни…

– Гм… если поискать, то, пожалуй, найдется! – ответил Франсуа.

Анна очаровательно улыбнулась.

– Я вижу, что мы столкуемся,- сказала она.

– А уж это смотря по обстоятельствам,- невозмутимо ответил герцог.

Эта фраза заставила Анну Лотарингскую поморщиться, но она промолчала, ожидая пояснений со стороны герцога Анжуйского. Однако Франсуа недаром был сыном Екатерины Медичи, недаром в его жилах текла итальянская кровь, и недаром он был воспитав на принципах великого политического хамелеона Макиавелли. Поэтому он стал исподтишка и издалека показывать зубы.

– Вы все предвидели, все учли, прелестная кузина,- начал он,- но не затронули тут одного обстоятельства. Генрих Бурбонский, король Наварры, имеет после меня наибольшие права на французский трон…