Евгений Коковин - Белое крыло

- "Покатаю"...

- Обязательно покатаю, - подтвердил Михаил Михайлович. Он не понял Людмилы, не понял ее взгляда, повторенного ею слова "покатаю".

- Я хочу не кататься, а плавать! Хочу ходить на яхте! Понимаете, дядя Миша?!

- Ого, Людмила! Вот ты какая! Плавать! Сказал - приходи завтра. Потолкуем. Не сердись!

Он улыбнулся. Тогда и она улыбнулась. Вот как познакомились старый моряк-яхтсмен и девчонка, которая тоже любила ветер, волну и парус.

На другой день они встретились снова. Капитан Кукин ждал ее. Чем-то уж очень понравилась ему вчерашняя знакомка.

Разговорились они уже на яхте, когда были далеко от яхт-клуба. Третьим на яхте был паренек-подросток, один из многочисленных учеников дяди Миши. Этих ребят, его учеников, называли "дети капитана Кукина". Дядя Миша самозабвенно, как хороший отец, воспитывал и учил "своих детей" плаванию, управлению яхтой и шлюпкой. И они, будущие классные яхтсмены и мореходы, так же самозабвенно любили своего старого воспитателя. Он был кумиром мальчишек.

- Значит, хочешь не кататься, а плавать? - лукаво спросил Михаил Михайлович, мельком взглянув на Людмилу, и отвернулся. Сделал вид, что сейчас его интересуют ветер и течение. А спросил, мол, так просто, между прочим.

- Конечно, плавать. На яхте матросом. Только вы не хитрите, дядя Миша. Я ведь тоже хитрая...

"Не хитрая ты, а гордая и упрямая, - подумал капитан Кукин. - Что ж, только такие и нужны в водном спорте!" Он повернулся к Людмиле. Оглядел ее.

И вдруг он увидел девушку совсем иной, чем вчера и чем представлял ее еще минуту назад. У нее было миловидное лицо с удивительно чистой и нежной кожей. А серые глаза таили и доброту, и едва уловимую строгость. Но главное, что сразу определил капитан, она была старше, чем он предполагал.

- Сколько тебе лет, Людмила?

- Восемнадцать.

- Ты работаешь или учишься?

- Работаю. Буду и учиться.

Мысленно Михаил Михайлович похвалил Людмилу и сказал:

- Так ведь трудно будет.

- Ничего.

- А где работаешь?

- На метеостанции. Наблюдателем.

Кукин задумался, потом круто развернул яхту и снова взглянул на Людмилу. При развороте яхта резко накренилась, паруса приняли больше ветра. В глазах девушки вспыхнуло тихое восхищение.

- Знаешь, Людмила, а хочешь быть моей помощницей? - неожиданно предложил капитал. - Вообще-то я работаю боцманом гавани яхт-клуба. А вот еще и с мальцами вожусь, обучаю, как теперь говорят, на общественных началах. Хороший народ - ребятишки! С ними даже лучше, чем со взрослыми. А ты помогать будешь и подучиваться. Согласна?..

- Да что вы, дядя Миша! Да конечно же...

- Значит, добро! Вообще-то ребята у меня - и ученики и помощники. Но женщина будет - глаз особый!

Михаил Михайлович нарочно назвал Людмилу женщиной. Но это не смутило ее. В словах капитана она почувствовала уважительное отношение к себе.

- Ты - метеоролог, - сказал дядя Миша. - А это нам очень пригодится, ребят подучишь своему делу.

И опять он не заметил у девушки ни смущения, ни мелкой гордости, какая могла бы проявиться при упоминании о ее профессии.

Возвратившись, они зашли на детскую станцию, чтобы потолковать о будущей работе. А перед этим на веранде встретили рослого светловолосого парня в желтой кожаной куртке.

Михаил Михайлович и парень поздоровались.

- Работать? - спросил Кукин.

- Да, надо парус подправить.

- Все переживаешь?

- Что переживать! На будущий год - реванш. А яхта все-таки у меня будет новая!

- Где ты ее возьмешь? - удивился дядя Миша.

- Построю.

Михаил Михайлович с недоумением посмотрел на парня.

- Ладно, Юрий, я к тебе подойду. Поговорим.

Когда Кукин и Людмила вошли в помещение детской водной станции, капитан спросил:

- Ты знаешь, кто этот паренек?

- Знаю. Яхтсмен Вишняков.

- Потерпел на регате поражение. Успокоиться не может, а виду не показывает. Молодой, а упорный человечище! Я таких люблю! Только о новой яхте он что-то загибает, хотя и кораблестроитель.

Они осмотрели станцию, договорились встретиться завтра. И тут Михаил Михайлович вдруг спросил:

- Постой, Людмила! Познакомились мы с тобой, друзьями вроде стали, в помощники к себе тебя зачислил, а фамилию до сих пор не спросил.

- Моя фамилия Багрянцева.

- Багрянцева?..

- Да, Багрянцева. А что, дядя Миша?

- Да нет, ничего. Приходи завтра. Завтра - суббота. Много соберется ребят. Познакомишься. Будет погода - на двух яхтах выйдем.

Обычно домой от яхт-клуба Людмила ездила на автобусе. А сегодня она пошла пешком. Пошла по набережной, которую очень любила. Она не любовалась рекой, просто у реки словно бы легче дышалось, лучше думалось. К реке она привыкла, привыкла к тому буксирному пароходику, что тащит к лесопильному комбинату плот, к маленькому с маленькой каюткой тарахтящему катеру, к лодке, на которой трое мальчишек отправились неизвестно куда, может быть, к берегам Гренландии или Груманга. Казалось, и буксирный пароходик с плотом, и катер, и лодка с мальчишками были тут, на реке, и вчера, и позавчера - всегда, во всяком случае с тех пор, как Людмила впервые появилась на этом высоком берегу. Так дома привыкают к вещам, которых как будто бы не замечают, но их любят, без них жизнь дома показалась бы странной.

Если с веранды яхт-клуба подняться на берег, направо потянется березово-тополевый бульвар. Там всегда по вечерам много гуляющих девушек, парней, стариков. У яхт-клуба бульвар кончается. Налево идти - берег пуст. Этим берегом шла домой Людмила.

Вначале она думала о дяде Мише. Как она обрадовалась стать его помощницей! Он правильно сказал: "Мальчишки - хороший народ!" Людмила и сама любила подростков. Чего же лучше - заниматься на воде с ребятами? А главное, она теперь будет все время на яхте или на шлюпке.

Но тут Людмила вдруг вспомнила, как дядя Миша почему-то удивился, услышав ее фамилию. Или это ей показалось?..

Потом мысли ее почему-то перекинулись на того юношу, которого они с дядей Мишей встретили на веранде. Впрочем, его она знала: один из лучших яхтсменов города Юрий Вишняков. Она не была с ним знакома. Она знала также, что Вишняков не сумел занять первое место в весенней парусной регате этого года. Она сожалела об этом, потому что Юрий Вишняков ей нравился больше других яхтсменов.

Людмила повернула назад и пошла к яхт-клубу. Не хотелось уходить от реки.

Последнее время на веранду яхт-клуба она спускалась редко. Она была отличной пловчихой и ныряльщицей. Но теперь ее влекло на яхту, к парусу. В первые же дни вступления в парусную секцию Людмила два-три раза повздорила с тренером, и тот намекнул, что она из секции должна уйти. Она поняла намек и длительное время к яхт-клубу даже не приближалась. Она мучилась дома и на берегу. А вот вчера в ветреный вечер пришла, увидела отходящую от причала яхту и сбежала на веранду. Но дядя Миша не знал ее и не взял с собой "в рейс". Зато сегодня...