Евгений Коковин - Белое крыло

А вскоре Андрею Фомичу пришел под сургучной печатью пакет с казенной бумагой. В бумаге предписывалось выехать Андрею Фомичу Рябову, корабельных дел мастеру, в Петербург - строить прогулочную яхту для его величества.

И покатил Андрей Фомич в Питер, покатил без боязни. Он был уверен в своем мастерстве. А в Питере он посмотрел чертежи яхты, которые ему показали инженеры, повздорил с инженерами и не согласился строить по их проекту.

Сначала хотели Андрея Рябова отправить обратно, домой: неграмотный мужик спорит с образованными людьми, со специалистами, сам хочет их учить слыханное ли дело!

Но тот инженер, что приезжал в посад, на родину к Андрею Фомичу, заступился за кораблестроителя и предложил ему, прежде чем строить императорскую яхту, смастерить ее модель - маленькое подобие настоящего судна.

Долго и вдумчиво рассчитывал и строил модель прогулочной яхты Андрей Рябов. Все-таки для царя! А когда модель была готова, ее отвезли в Опытовый бассейн, где испытывались модели самых разнообразных кораблей.

На испытаниях модели Андрея Рябова присутствовал сам заведующий Опытовым бассейном, уже знаменитый на весь мир профессор Алексей Николаевич. И тут при испытаниях противники кораблестроителя-самоучки были посрамлены. Обводы подводной части модели, остойчивость и ходовые качества были признаны отличными. Заведующий Опытовым бассейном крепко обнял Андрея Фомича на глазах у изумленных специалистов, поздравил его и сказал:

- Ваш проект будет принят к исполнению. Мы закажем чертежи для постройки яхты соответственно вашей модели и вашим расчетам.

Профессор помолчал, внимательно и восторженно оглядел бородатого мужика-северянина и воскликнул:

- Талантище! Учиться бы тебе в свое время!

То была встреча двух замечательных русских кораблестроителей - великого мирового ученого-математика, механика и изобретателя, будущего академика Алексея Николаевича Крылова и мастера-самоучки Андрея Фомича Рябова.

На следующую навигацию императорская прогулочная яхта вышла в первый рейс в Финский залив, а Андрей Рябов вернулся а свой посад. Вскоре он женился на любимой девушке, которую звали Любовью. Говорили, что невесту, а потом жену он всегда ласково звал Любушкой.

Через несколько лет снова пришел из Петербурга пакет под сургучной печатью. Снова приказывалось корабельному мастеру Андрею Рябову явиться в столицу. И снова отправился Андрей в путь, раздумывая, какое дело на этот раз зададут ему большие начальники. Оставляя семью, ехал он без охоты и только мечтал повидаться с добрым и умным человеком - Алексеем Николаевичем.

Но не пришлось Андрею Фомичу встретить великого кораблестроителя. Зато привезли его к какому-то очень важному царскому вельможе. И тот приказал Рябову построить для наследника-цесаревича маленькую гоночную яхту. Он сказал: "Построить лучше, чем у американцев!"

А дело в том, что перед этим в Петербург приходила американская гоночная яхта, которой управлял знаменитый парусный рекордсмен капитан Дэй. Эту яхту увидел в Императорском яхт-клубе цесаревич. И ему захотелось иметь такую же. "Хочу! - требовал цесаревич. - Хочу такую же, и даже лучше!"

И тогда вспомнили о северном корабельном мастере Андрее Рябове. Вспомнили и срочно затребовали его в Петербург.

Рябов не видел яхту капитана Дэя. Еще до его приезда "американка" покинула Неву. Инженеры на словах и в рисунках, ими тут же набросанных, старались втолковать мастеру, как выглядела заморская яхта.

- Понимаю, - заявил Андрей Фомич. - Три дня сроку, и я вам сам нарисую несколько посудин. Показывайте начальству, наследнику, потом судите. Что понравится, то и буду строить.

- Варианты? - спросил старший из инженеров. - Три дня? Как, согласны, господа?

Все согласились на условие Рябова.

Северный мастер-кораблестроитель не знал слова "варианты", но точно через три дня представил множество рисунков в карандаше и в красках, эскизы и незамысловатые чертежи. Инженеры улыбались, видя в исполнении чертежей наивность, и в то же время восхищались смелостью и простотой проектов.

Когда выбор был сделан, Рябову, как и в прошлый раз, приказали изготовить модель яхты. Мастера торопили, и он день и ночь, почти без сна, работал месяц. Он смастерил модель, и люди, глядя на нее, не верили, что она изготовлена простым мужиком, да еще в такой короткий срок.

Через год была построена и сама яхта. За это же время маленькая модель, которую Андрей Рябов любовно называл "Любушкой", под именем "Дианы" побывала за границей. И там, на выставке и на соревнованиях моделей гоночных яхт, "Любушке - Диане" была присуждена золотая медаль. Рябовская модель превзошла работы первоклассных мастеров Голландии, Англии, Швеции, Дании, Норвегии.

Но когда "Любушку" везли обратно в Петербург, ее с умы слом или без умысла поломали.

В Финском заливе были назначены испытания только что спущенной на воду построенной Андреем Рябовым большой яхты. Мастера на испытания не пригласили, попросту - не взяли. Его труд уже не был его трудом. Рябову приказали отремонтировать поломанную модель.

Андрей Фомич все понял: теперь он уже не нужен. И тогда с чувством горькой обиды он спрятал искалеченную модель яхты в свой короб и тайком покинул столицу.

Потом в Петербурге о нем, должно быть, забыли. Его никто больше не беспокоил. И больше никаких казенных пакетов Андрей Фомич не получал.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Как все любящие матери, Ольга Андреевна часто и подолгу думала о будущем сына. А ведь все, казалось, было ясно: закончит Юрий среднюю школу и поступит в кораблестроительный институт. Юрий и сам нередко говорил, что да, он любит море, профессию отца, но хочет быть не моряком, а судостроителем.

В ящике буфета у Вишняковых, в большой коробке из-под духов, хранились осколки хрустальной вазы. Когда-то эту вазу с огромным букетом махровых астр подарил Ольге Андреевне ее муж. Он часто дарил ей цветы и духи "Северная Пальмира".

И когда Ольга Андреевна видела астры, ощущала до боли знакомый мягкий и стойкий запах "Северной Пальмиры", перед ней опять и опять представал Володя, живой, веселый, загорелый. Он являлся в морской форме - такой, каким она видела его в последний раз, перед уходом в море.

Ваза превратилась в осколки, когда Ольге Андреевне предъявили ордер на обыск. Пароход Вишнякова стоял в другом порту. И Ольга Андреевна поняла: Владимир арестован. Она не верила... Она знала, что Володя ни в чем не виноват. Он не мог быть врагом.

О судьбе отца Юрий узнал не от матери. В детстве он слышал, что отец умер. Когда Юрий вырос, Ольга Андреевна ничего ему не рассказывала. А сын не приставал с расспросами. И никто другой ему ничего не говорил. Начиная разбираться в сложных вопросах жизни, он многое понял сам.