Евгений Коковин - Восстание в казарме

- Нет, нет, - ответил Сизов. - Я понимаю. Скажите, вы не слыхали такую фамилию - Грушин?

- Андрюша? Конечно.

- Где его найти?

- Он живёт в Кузнечихе, но где - точно сказать не могу. А работает он в казармах столяром. Вы его знаете?

- Нет. И его не знаю. Но постараюсь найти. Извините, Надежда Васильевна. Не отчаивайтесь и надейтесь!

Он пожал ей руку и вышел. И снова пошёл крестьянин по улице, неуклюжий в своём овчинном полушубке, робкий с виду, но сильный и решительный в стремлении к своей цели.

Нужно было искать Андрея Грушина - столяра архангелогородских казарм.

У городской тюрьмы Сизов увидел толпу женщин. Вероятно, это были жёны и матери заключённых, пришедшие сюда в надежде увидеть своих мужей и сыновей. Сизову вдруг захотелось подойти к этим женщинам и сказать им хорошие слова, ободрить их, вселить веру в будущее. Но он не мог этого сделать, и ему, мужественному человеку, стало горько и обидно за своё бессилие в эту минуту.

Он ещё долго шёл по улице, повторяя мысленно горячие ободряющие слова, которые ему нельзя было сейчас сказать вслух несчастным женщинам, толпящимся у тюрьмы.

3

Рядовой второй роты первого Архангелогородского полка Иван Лопатин стоял часовым у штаба. На душе было тоскливо. Вспомнилась родная деревня, дом, отец - сейчас он, должно быть, в лес за дровами уехал, а может быть, сидит в избе и чинит мерёжки. Мать у печки обрядню заканчивает... Заходит ли к ним Аннушка? Думает ли она о нём, о своём Ванюшке?..

Малограмотный, безропотный деревенский парень, Иван Лопатин был исправным солдатом. Он никогда не задумывался о службе. Приказывают - значит, служи. Прадеды, деды, отцы служили - значит, так нужно. Только на фронт ему ехать не хотелось.

А о фронте, который был совсем недалеко, в Архангельской губернии, в казарме поговаривали часто. Взводный, прапорщик Лебяжий, заявлял, что воевать против красных, против большевиков нужно потому, что они изменили России и действуют заодно с немцами. Зато некоторые солдаты втихомолку между собой говорили, что взводный и другие офицеры их обманывают и не следует проливать напрасно кровь, воевать против своих же, русских людей.

Лопатин боялся таких разговоров и сторонился солдат, непочтительно отзывающихся о начальстве. Конечно, ему не хотелось ехать на фронт, но он никогда не осмелился бы поделиться этой мыслью даже с кем-нибудь из солдат.

Может быть, с фронта он вернётся невредимым, приедет в свою деревню, женится на Аннушке и заживёт с ней хоть и небольшим, да своим хозяйством. Чего ему ещё нужно?

Раздумье Лопатина прервал робкий голос человека, стоящего неподалеку от крыльца штаба.

- Служивый, как бы мне братуху своего повидать?

Бородатый мужик в полушубке переминался с ноги на ногу.

- Братуху? А какой он роты?

- Бог знает, какой роты. Столяром он тут робит при казарме. Грушин по фамилии.

- Так он служит или робит?

- Да не знаю я, мил человек. Знаю, что столярит.

Лопатин мог ответить просто и грубо: "Не знаю я никаких столяров. Проходи, не мешайся у штабу, не положено тут посторонним!" Но ему стало жалко мужика. Вот так ведь и его отец, Лопатина, может приехать, чтобы повидать сына.

- Тут по штабу какой-то ходит. Вон недавно у двери косяки подравнивал. сказал Лопатин дружелюбно. - Увижу - скажу. Может, он и есть твой братуха. Только ты, папаша, отойди подальше. Тут посторонним не положено. Пойдёт, не дай бог, полковой, попадёт мне за тебя.

Сизов послушно отошёл, сказав прежде солдату, что будет ждать у церкви.

Уже подходило время Лопатину сменяться, когда из штаба вышел человек в ватнике, поверх которого был нацеплен парусиновый фартук. В одной руке человек держал ящик с инструментами. Столяр был высок, молод и красив лицом.

Он предъявил Лопатину пропуск и весело, даже насмешливо посмотрел ему в глаза.

- Какая фамилия ваша? - официально спросил Лопатин.

- Грамотный - так читай.

- Грушин? - спросил солдат, рассматривая пропуск.

- Ну, Грушин.

- Вон у церкви вас брат старшой дожидается.

Столяр снова взглянул в глаза Лопатину, на этот раз недоверчиво, спрятал в карман пропуск, тряхнул ящиком так, что инструменты звякнули. И пошёл к церкви. В этот момент у штаба появилась смена, и Лопатин, довольный, что помог человеку разыскать брата, сдал пост новому часовому.

4

Разговор у церкви продолжался недолго. Сизов и Грушин обменялись условными фразами, пожали друг другу руки и договорились встретиться вечером.

- Будьте осторожнее, - предупредил Грушин тихо. - Контрразведка свирепствует. Многих схватили.

Вечером они вновь встретились, и Грушин провёл Сизова на квартиру.

- Здесь спокойно, можете раздеться, - сказал молодой столяр, скидывая свой ватник. - Погреемся и поговорим. Сегодня у меня будет кое-кто из наших.

Сизов вытащил из подкладки брюк пачку прокламаций и передал её Грушину. Он рассказал, как добирался до Архангельска и как его постигла неудача в попытке найти Афонина и Петровцева.

- На Николая донесли, - грустно заметил Грушин. - Ему вообще не следовало оставаться в городе. Знали его... Он помолчал с минуту и потом продолжал:

- У нас станок уже совсем подготовлен. Скоро сами печатать будем. А ваши прокламации кстати, я их завтра же использую. Солдат надо поднимать! Уже заметно - отправлять их собираются... Как там дела фронтовые?

- Сейчас трудновато, - ответил Сизов, - но из Петрограда ждём подкрепления. На вас тоже надеемся, хотя вам тут ещё труднее.

Ещё днём, при встрече у церкви, Грушин понравился Сизову. Было видно, что это человек решительный, умный и деятельный.

- Да, нам трудно, очень трудно, - задумчиво сказал Грушин. Он встал, и глаза его загорелись. - Но организация жива, и мы будем бороться, товарищ Сизов. Так и передайте в политотделе. Скажите, мы ждём Красную Армию и будем ей здесь помогать. Когда вы отправитесь обратно?

- Я буду здесь столько, сколько потребуется, чтобы познакомиться со всей обстановкой. Связь должна быть налажена самая крепкая.

В окно два раза постучали.

- Это наши, - спокойно сказал Грушин, но всё-таки спрятал прокламации куда-то в печку. - У вас с собой больше ничего такого нет?

- Всё в полном порядке, - ответил Сизов и усмехнулся: - меня зовут Егор Тихонович Леонтьев. Пашпорт есть.

Грушин тоже одобрительно улыбнулся и вышел. Вскоре он вернулся в сопровождении молодой женщины.

- Знакомься, Лида. Товарищ Сизов, с той стороны, из Красной Армии.

Девушка сбросила пальто и, подав руку Сизову, села на стул. Её миловидное лицо было разрумянено морозом.

- Какие новости, Лида? - спросил Грушин.

- Видела сегодня своего прапорщика, - хитро улыбнулась она. - Приглашал в субботу на бал.

- Лебяжьего?

- Пока у меня один прапорщик, - рассмеялась Лида и уже серьёзно спросила: - Идти, как ты считаешь?