Владислав Крапивин - Шестая Бастионная (фрагменты)

Сейчас Алька слегка хромает, поэтому шагаем мы неторопливо. И разговор наш неторопливый и спокойный.

Но, когда разговор этот касается "храма искусства", Алька мрачнеет:

- Неохота мне туда ходить...

- Ты же любишь музыку!

- Ну и что? Я и читать люблю. Значит, мне и книжки самому надо писать, да?

Аргумент неожиданный и потому неотразимый. Я решаю больше не касаться музыкальной темы.

Но когда мы опять выходим на Шестую Бастионную, я вспоминаю:

- К слову сказать, Шестой бастион, который был здесь в Первую оборону, называли музыкальным.

- Почему? - досадливо изумляется Алька.

- Там среди защитников было много любителей музыки. В одном из офицерских блиндажей даже стояло фортепьяно.

- И его не раздолбали ядрами?

- По-моему, нет. Видишь ли, этот бастион был самый крепкий в линии обороны...

Алька оживляется. Оборона, крепости, штурмы - это разговор интересный.

Шестая Бастионная идет почти точно по старой оборонительной линии между Седьмым и Пятым бастионами. Я рассказываю Альке про укрепления, которые стояли здесь в середине прошлого столетия: батареи Шемякина и Бутакова, люнет Белкина, Ростиславский редут. И про людей, которые здесь воевали...

- А откуда вы все это знаете?

Я объясняю, что многое знаю еще с детства, из книжек. Кое-что мне рассказывал мой отчим.

Это был человек, немало хлебнувший в жизни, с характером тяжелым и неровным, но когда он говорил о временах Нахимова, то делался совсем другим. Однажды, кажется, в третьем классе, я заболел, и отчим, присев рядом со мной, начал пересказывать "Севастопольские рассказы" Льва Толстого. Почти наизусть. Как-то удивительно тепло, по-доброму. Эти рассказы да еще "Севастопольская страда" Сергеева-Ценского были его любимыми книгами.

Тогда же, посмеиваясь, отчим поведал мне, как из-за любви к севастопольской истории получил в гимназии переэкзаменовку. Учитель старорежимный сухарь - наставил ему двоек, а в последний день учебного года вызвал, чтобы дать возможность снасти положение.

- Спросил не о чем-нибудь, а о Севастопольской обороне! Представляешь? Я подумал; вот счастье-то! И давай расписывать все в деталях: позиции, имена командиров, названия кораблей, Инкерманское сражение, Балаклавское сражение... Несет меня на волнах вдохновения, а он не перебивает. И вдруг звонок! И слышу я такие слова: "Вы не закончили ответ, я не могу поставить вам оценку. Придете осенью". Вот так...

Отчима уже давно нет на свете. Оставшуюся от него книгу "Севастопольская страда" я берег долгие годы, а когда она потерялась, купил другую - в таком же издании...

И сейчас я по-прежнему люблю читать все о Первой обороне Севастополя. Конечно, я не считаю себя знатоком того времени, просто мне нравится делать в ту эпоху "глубокие рейды".

Один из таких "рейдов" я совершил два года назад, когда Алька показал мне Шестую Бастионную. Уж раз моя судьба пересеклась с этой улицей, мне захотелось подробнее узнать, чем был знаменит Шестой бастион. В истории Крымской кампании он не так известен, как, скажем, соседний Пятый или центральные - Четвертый, Третий, Корниловский... Я помнил только, что именно с Шестого бастиона в день Инкерманского сражения Минский полк атаковал французские укрепления между Карантинной бухтой и кладбищем. Командовал вылазкой артиллерийский генерал Тимофеев. Это было славное дело: минцы сквозь огонь французских штуцеров прорвались на неприятельские батареи и заклепали большущие осадные гаубицы. Потом полк отошел к батарее Шемякина, и та встретила огнем французскую бригаду генерала Лурмеля, которая попыталась преследовать русских. Многие французы, в том числе и сам генерал, были сражены картечью насмерть, остатки бригады в расстройстве отступили...

Чтобы узнать о Шестом бастионе подробнее, я опять "закопался" в старые карты и схемы, в воспоминания ветеранов из трехтомного "Севастопольского сборника", который вышел в свет больше ста лет назад, и в другие старинные книги - в те, что были у меня раньше, и в те, что сумел разыскать вновь, обходя московские букинистические магазины. Из двухтомной "Обороны Севастополя" Тотлебена, из "Восточной войны" Богдановича, из старого романа забытого писателя Лавинцева "Под щитом Севастополя" я узнал, что Шестой бастион был самым сильным сухопутным укреплением, когда высадились на здешнем берегу французы и англичане. Другие бастионы еще только строились или были едва намечены, а Шестой, хотя и тоже не законченный, представлял собой крепость с облицованными камнем насыпями и рвом, с оборонительными башнями. С тыла его замыкала каменная казарма. На поворотных платформах наготове стояли пятнадцать крепостных орудий. Прочность бастиона, видимо, и была причиной того, что интервенты ни разу не пытались его штурмовать.

Оборонительная линия, которая в Крымскую кампанию защищала от врагов Севастополь, на картах похожа на шипастую подкову. Концы "подковы" примыкают к берегу большой Северной бухты. А шипы - это бастионы. Линия была разбита на несколько дистанций. Шестой бастион стоял в центре первой дистанции, на правом фланге обороны.

Весной и летом 1855 года артиллерией первой дистанции командовал капитан-лейтенант Стеценко. Он сменил на этой должности убитых и раненых товарищей - тоже флотских офицеров.

До начала Севастопольской обороны Стеценко служил на флагманском корабле адмирала Корнилова "Великий князь Константин" и в то же время заведовал флотскими юнкерами. В первые дни боев юнкера вместе со взрослыми моряками ушли на бастионы, и это доставило Стеценко массу хлопот. Пятого октября, когда началась первая бомбардировка Севастополя, Стеценко среди свиста ядер, дыма и грохота разрывов метался по бастионам, разыскивая начальство, которое отдало бы приказ убрать юнкеров с передовых укреплений. Как всякий нормальный человек, Стеценко понимал, что война - не детское дело, а среди его воспитанников были совсем мальчишки... Начальства он не нашел и ребят из-под огня убрал своей властью. Позже он встретил Корнилова и доложил о своих действиях; адмирал распоряжения Стеценко вполне одобрил и приказал отправить юнкеров в Николаев.

Тогда Стеценко еще не знал, что оборона продлится почти год и что, несмотря на все разумные распоряжения, много севастопольских мальчишек сложат головы вместе со взрослыми защитниками... А Корнилов этого не узнал никогда: в тот же день вражеское ядро смертельно ранило его на Малаховом кургане...

Стеценко - человек невидной наружности, спокойной отваги и большого опыта - был истинно черноморским офицером, влюбленным в Севастополь и в свои корабли. Кстати, именно по нему и по сопровождавшим его казакам были сделаны первые выстрелы той давней Крымской войны. Во главе группы разведчиков, на виду у противника и вблизи от него, Стеценко наблюдал за высадкой вражеского десанта недалеко от Евпатории. И хладнокровно рассылал с казаками донесения начальству в Евпаторию и Севастополь.