Иоанна Кульмова - Но-о, Леокадия !

- А я и не говорю о полете, - защищался Алоиз. - Я говорю о прогулках. Да и Вдова пожалуй на это не согласится.

- У нас дома Вдова? - заинтересовалась Леокадия.

Алоиз снова вздохнул - видно, так уж суждено ему было в этот вечер вздыхать и вздыхать.

- Вообще-то Вдовы у нас больше нет, - прошептал он. - Я на ней женился, Леокадия. Не было другой квартиры. И даже конюшни.

- Не беда, - утешила его Леокадия. - Квартира со Вдовой лучше, чем Вдова без квартиры. Только почему ты нас не познакомил?

- Она сказала, что не потерпит в своем доме ни кота, ни собаки, ни канарейки, ну а значит...

- Ясно, - вздохнула в свой черед Леокадия. - И даже золотой рыбки?

- О рыбках речи не было, но все равно - где я возьму для тебя аквариум?

- Если бы у меня были крылья - не напоминай, пожалуйста, что их нет - я бы свила гнездышко над твоим окошком, над твоим крылечком, заявила Леокадия. - И только для тебя бы я пела. Как пташка. Наверное Вдова ничего не имела бы против?

- Как пташка? Ну нет, это не подойдет, - вздохнул Алоиз. - Вдова ненавидит канареек.

ЛЕОКАДИЯ И ДОМ

- Значит, сперва мы поселимся у нее тайно, - сказала Леокадия.

Но это оказалось совсем нелегко. Тайно - означает незаметно и неслышно, но пока Леокадия неслышно поднималась на седьмой этаж, она разбудила своим топотом весь дом со Вдовой в придачу.

- Скорее - за вешалку! - только и успел простонать Алоиз.

И когда Вдова вышла в переднюю, там был лишь один Алоиз, вешалка и шевелившиеся на вешалке плащи, потому что Леокадия, укрывшись за плащами, слушала как Вдова кричит на Алоиза и тряслась от смеха.

- Топаешь как слон! - вопила Вдова.

- Скажешь тоже! - отвечал Алоиз.

- А говорил - не пьешь!

- Этого я не говорил. Я сказал, что ни кота, ни канарейки у меня нет.

- Уж лучше бы у тебя был кот или канарейка.

- А собака?

- И даже собака.

- Ну, а что-нибудь посолидней?

- Можно и посолидней!

- Леокадия, вылезай! - скомандовал Алоиз. А так как Леокадия раздумывала, вылезать ей или не вылезать, добавил:

- Н-но-о! Леокадия!

И тогда Леокадия шагнула, стукнув копытом, и сразу же очутилась на середине комнаты.

- Добрый вечер, госпожа Вдова! - поздоровалась она и чихнула. Ой, до чего здесь пахнет нафталином! А вы не боитесь, что моль в конце концов его полюбит?

- Это еще кто?! - рявкнула Вдова.

- Леокадия! - прошептал Алоиз.

- Сейчас же выгони ее! Выброси, говорю тебе! Сию же минуту!

- Успокойся вдо... женушка! - шепнул Алоиз. - Что она о нас подумает? Как никак интеллигентная дама!

- С эдакой лошадиной физиономией? Да умеет ли она говорить? Может, ты еще и Чревовещатель?

Этого Леокадия не выдержала.

- Нет уж, извините, - вмешалась она. - Это я Чревовещатель, и говорю за него. Ему бы никогда не пришла в голову такая глупость сделать вам предложение.

И она повернулась к Вдове задом столь решительно, что Вдова, испугавшись ее правого заднего копыта, в страхе забилась за вешалку.

- Поехали, Алоиз! - скомандовала Леокадия. - Доброй ночи, госпожа Вдова. Не забудьте посыпать голову нафталином.

Но не для всех ночь эта была доброй. На родной стоянке возле Шестиконного сквера, посреди Старой площади кто-то снял табличку с надписью:

ЧЕТЫРЕ ТАКСИ И ШЕСТЬ ДРОЖЕК

И вместо нее сделал другую надпись:

СТОЯНКА ТАКСИ НА МИНДАЛЬНОЙ АЛЛЕЕ

Но все еще по-прежнему пахло овсом, мокрой соломой, конским потом и, как прежде, над голыми кустами сирени раскачивался месяц.

- И все равно здесь мы ДОМА, - тихонько сказала Леокадия.

Алоиз расстелил на скамейке свой головной убор - обкусанную газету с фотографией Леокадии, и улегся на этой странной постели. Леокадия отыскала себе местечко в кустах сирени.

- Скоро будет апрель, - размечталась Леокадия, - расцветет черемуха в саду... Правда, я люблю и март... Молодые пушистые вербочки... Ветер в ветвях...

И запела:

Вербочки, вербочки

Пушистые веточки...

Эти веточки напомнили ей, что Алоиз до сих пор еще не ужинал.

- А все из-за меня, - огорчилась она. - Завтра же начну искать работу. Я должна стать САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ.

- У нас не было даже прощального тоста, - вздохнул Алоиз.

- Потому что все впереди, - отвечала Леокадия.

- Что все?

- Ну то, что ты подарил мне сегодня на День Рождения. Это называется ДРУЖБОЙ. Правда?

И Леокадия наклонилась над Алоизом, который как раз в эту минуту заснул.

- О, клянусь оглоблей, мне в глаз попал месяц!

И в самом деле в глазу у нее что-то блеснуло и скатилось по морде на мокрую землю. Скорее всего это была талая снежинка, похожая на слезу. Снежные хлопья, тая на лету, падали на Шестиконный сквер, на Алоиза, на Леокадию.

Ведь о других слезах здесь не могло быть и речи.

ЛЕОКАДИЯ И ПАМЯТЬ

Завтра наступило внезапно. Стоило Леокадии открыть один глаз, как уже было завтра. Тогда она открыла второй, чтобы завтра превратилось в сегодня и при свете восходящего солнца увидела Алоиза, крепко спящего на расстеленной газете.

Снег за ночь растаял и от огромных весенних луж бил яркий свет.

В такое утро просто невозможно думать ни о пенсии, ни о прощальных тостах, и Леокадия сказала себе, что и в самом деле все впереди, все только началось. Она наклонилась и осторожно взяла Алоиза за чуб.

- Седину надо уважать! - пробормотал Алоиз и проснулся.

- Ладно! - согласилась Леокадия. - Но и завтрак - тоже!

Алоиз порылся в карманах и нашел одну-единственную вербную сережку.

- Ах, бедняжка... Такая одинокая... Оставлю я ее про черный день, - решила Леокадия. - Тем более, что тут пахнет чем-то рыженьким... и очень вкусным...

Она опустила голову и, обнюхивая землю, медленно перешла улицу.

- Точно, - подтвердила Леокадия. - Морковка.

И вытащила у тощей Дамочки два пучка морковки из корзинки.

- Пошла прочь, нахальная кобыла! - возмутилась тощая Дамочка.

- Я - Леокадия! - представилась Леокадия, глотая остатки пожелтевшей ботвы. - Все та же, что и вчера. Вы что, газет не читаете?

И подала ей газету, а газету без всяких церемоний выхватила зубами из рук Господина с тросточкой, стоявшего на краю тротуара.

- Это возмутительно! - воскликнул Господин с тросточкой. - Как вы себя ведете?

- Вообще-то обычно меня ведет Алоиз, - объяснила Леокадия. - Но теперь я решила стать САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ.

И после этих слов подбросила корзинку из-под морковки вверх, да так ловко, что она опустилась прямо на голову Господину с тросточкой.

- Постовой! - крикнул Господин с тросточкой.

- Воры! - всполошилась тощая Дамочка.

- Все рыжее - очень вкусно, особенно, если это морковка, - сказала Леокадия, поспешно грызя морковь. Ей так хотелось побеседовать с Постовым. Но не вести же беседу с набитым ртом.

А Постовой вовсе не рвался объясняться с Леокадией, он почему-то предпочел расспросить обо всем Господина с тросточкой.