В Левшин - Искатели необычайных автографов

- Не знаю, не знаю... - с сомнением пробормотал незнакомец. Хайям-поэт говорит: "От правды к тайне - легкий миг один!" Думается, чтобы понять сказанное тобой, мне следовало бы дожить до двадцатого века.

- Тогда уж лучше до двадцать первого, - смеясь, посоветовал Фило, потому что в двадцатом это тоже понимают далеко не все. Вот вы, - обратился он к Мате, можете вы поклясться решетом Эратосфена, что понимаете неэвклидову геометрию до конца?

- Не могу! - честно признался тот.

Фило поднял над головой сложенные лодочкой ладони: слава Аллаху! Значит, разговор о пятом постулате можно считать законченным. Но незнакомец не разделял его радости. Ведь он ничего еще не узнал о людях, которые додумались до такого удивительного открытия!

- Ну, это история сложная, - сказал Мате.

- Сложнее предыдущей?! - ужаснулся Фило.

Мате рассмеялся:

- Успокойтесь. На сей раз история не столько математическая, сколько этическая, нравственная. И тут пятый постулат выступает уже в иной роли. Не камня преткновения, а камня пробного.

Почувствовав твердую почву под ногами, Фило важно заметил, что одно не исключает другого. Нередко камень преткновения бывает в то же время и камнем пробным. Он вот видел в театре пьесу, где именно так и происходит.

- Между прочим, - пояснил он специально для незнакомца, - написал эту пьесу замечательный писатель двадцатого века Назым Хикмет.

- Хикмет, - повторил тот. - Араб?

- Турок.

- Ну, в турецком языке много арабских слов. Вот и "хикмет" тоже слово арабское. Оно означает мудрость.

- Какое знаменательное совпадение! - обрадовался Фило. - Хикмет и вправду мудрый писатель. Вот, например, как начинается его пьеса. На дороге лежит камень. Друг за другом проходят по дороге люди. Один спотыкается о камень, обходит его и равнодушно следует дальше. Второй тоже спотыкается, но убирает камень в сторону, чтобы не мешал остальным прохожим. Третий видит лежащий в стороне камень и снова кладет его на дорогу: авось кто-нибудь да споткнется!

- Превосходное начало! - заметил незнакомец. - Никто еще не произнес ни одного слова, а характеры героев уже как на ладони.

Мате одобрительно кивнул. Что и говорить, прием удачный! Можно даже подумать, что Хикмет знал историю, которую он, Мате, собирается сейчас рассказать.

Тут в голову ему пришла неожиданная мысль: попробовать разве тоже сделать из этой истории что-то вроде пьесы?

- Отличная идея! - загорелся Фило и с ходу перешел на своего любимого "Онегина". - "Театр уж полон, ложи блещут, партер и кресла - все кипит..."

-Третий звонок, - перебил его Мате. - Представление начинается.

ПРОБНЫЙ КАМЕНЬ

-Итак, - начал Мате, - название пьесы "Пробный камень". Время действия - девятнадцатый век. Место действия - сразу три страны: Россия, Германия, Венгрия. Действующие лица: Карл Фридрих Гаусс, великий немецкий ученый, прозванный королем математики. Фаркаш Бояи - университетский друг Гаусса, талантливый венгерский математик. Янош Бояи, его сын, Николай Лобачевский гениальный геометр земли русской.

Пьеса начинается с ПРОЛОГА, который разыгрывается в самом конце восемнадцатого века.

Германия. Город Геттинген. Здесь в университете учатся Карл Гаусс и Фаркаш Бояи. Оба увлечены проблемой пятого постулата. Пылкий, восторженный Фаркаш думает, что близок к ее разрешению. Однако в доказательстве его есть ошибка, которую тотчас обнаруживает проницательный Гаусс.

После окончания университетского курса Карл и Фаркаш клянутся в вечной дружбе и разъезжаются по домам.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. Венгрия. Маленький торговый городок на реке Марош. Прошло несколько лет. Фаркаш женился, у него родился сын Янош.

В душе Фаркаша продолжает кровоточить старая рана. Увлечение пятым постулатом не принесло ему ничего, кроме горького разочарования, и он не стремится привить сыну интерес к науке. Очень, однако, рано, чуть ли не с трех лет, в мальчике просыпается невероятная жажда знаний. Особые способности проявляет он к геометрии. Но, занимаясь с сыном математикой. Фар-каш всячески оберегает его от проблемы пятого постулата. Он не хочет, чтобы Янош стал мучеником идеи, которая так опустошила его самого.

Незаметно идут годы. Янош оканчивает гимназию. Пора подумать о будущем. Впрочем, все решено заранее: он будет математиком. Он поедет учиться к Гауссу... И Фаркаш пишет письмо старому университетскому товарищу, слава которого к тому времени гремит на весь мир. Несмотря на отчаянную бедность, старший Бояи берет на себя все расходы по воспитанию сына и просит лишь о том, чтобы Гаусс принял Яноша в свою семью и стал его наставником. Но письмо остается без ответа: романтические воспоминания юности давно утратили власть над сердцем Гаусса.

С величайшим трудом и унижениями добывает Фаркаш деньги на обучение сына, и Янош уезжает в Вену, чтобы поступить в Военно-инженерную академию.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. Опасения Фаркаша сбылись: Янош "заболел" теорией параллельных. Как суждено было сказочной принцессе уколоться о волшебное веретено так суждено было сознанию гениального юноши наколоться на проблему пятого постулата, но не затем чтобы заснуть, а чтобы никогда потом не знать покоя.

Будучи уже лейтенантом, Янош пишет отцу с места службы, что нашел верный путь к разрешению проблемы. Заменив пятый постулат прямо противоположным, он обнаружил нечто поразительное: ему удалось из ничего создать целый мир. Но письмо оставляет Фаркаша холодным. Равнодушие не покидает его и тогда, когда теория параллельных Яноша в общих чертах уже сформирована. Все, что он может сделать для сына, - это напечатать его исследование в виде приложения к журналу, который редактирует.

Более пяти лет работает Янош над своим сочинением. И вот в 1832 году выходит наконец журнал "Тентамен" со статьей Бояи под заглавием "Приложение, содержащее истинное учение о пространстве".

Подавив старую обиду, Фаркаш посылает работу сына на отзыв Гауссу. На сей раз тот отвечает, но до чего странно! Он подробно рассказывает о событиях собственной жизни, вспоминает эпизоды университетской юности... И лишь в конце небрежно замечает, что результаты, к которым пришел Янош, почти целиком совпадают с теми, которые он, Гаусс, частично получил уже тридцать - тридцать пять лет назад, но не счел возможным опубликовать, так как большинство людей, по его мнению, совершенно не способны понять их.

Отец и сын потрясены. Фаркаш судорожно роется в старых письмах Гаусса, но ни в одном из них нет и намека на то, что тот занимался неэвклидовой геометрией. Янош в ярости! Храброму и пылкому офицеру поведение Гаусса кажется недостойным и вредным. Молчать из страха быть непонятым? Ведь это значит сознательно препятствовать развитию математики! Да и правда ли, что Гаусс опередил Яноша на тридцать лет? Уж не хочет ли он присвоить себе чужое открытие?