Лилиан Браун - Кот, который приезжал к завтраку

Усы — антенна, настроенная на непостижимое, решил Квиллер. Ведь и собственные его усы топорщились, а верхняя губа подергивалась, когда он подозревал злодеяние. Эти предчувствия, соединившись с природным любопытством, часто вовлекали Квиллера в истории, не имевшие к нему прямого отношения. Судьба острова Завтрак тоже непосредственно его не касалась, и всё же он чувствовал, как этот остров притягивает его, словно магнит, и частенько поглаживал себе усы.

Традиционный субботний обед с Полли пришлось отменить, потому что она собирала вещи, готовясь в дорогу; но утром в воскресенье он отвёз её в аэропорт, не упомянув о своих собственных островных планах, — хотел избежать объяснений.

— Я буду по тебе скучать, — сказал он, и это было той правдой, которую не требовалось утаивать. — Полагаю, очки и определитель птиц у тебя с собой?

— Я их в первую очередь уложила, — весело ответила она. — Было бы здорово добавить несколько тихоокеанских разновидностей к тем, которых я повидала. Мечта всей моей жизни — увидеть буревестника… Старинные приятели, к которым я еду, живут на побережье и знают всех водоплавающих.

— Они — она или он — случайно не библиотекари? — придрался к её обтекаемой формулировке Квиллер.

Полли нежно шлепнула его по колену.

— Она моя соседка по комнате, а когда я поступала в университет, общих спален для разнополых студентов как-то не было, дорогой мой. Она архитектор, и я покажу ей снимки твоего обновленного амбара. Это произведет на неё громадное впечатление. А что собираешься делать ты, пока меня не будет?… Возможно, мне не следовало бы спрашивать, — с холодком прибавила она.

— Я кое о чём подумаю, — пожал он плечами, — но жизнь моя станет скучной, однообразной, без маленьких радостей и волнений.

— Ох, Квилл! Мне поплакать? Или посмеяться?

После того как Полли поднялась на борт самолета, вылетающего в Миннеаполис, он поехал домой упаковывать свой багаж. Стоял июнь, и для Мускаунти температура была идеальная, но на острове посреди озера погоду не предскажешь. Он упаковал свитера и легкую куртку, как, впрочем, и сандалии с шортами. Не зная, насколько соблюдаются формальности в ресторане отеля, уложил парадные рубашки, но не забыл и о домашней одежде. Упаковал пишущую машинку, радиоприемник, диктофон и парочку книг из своей потрепанной библиотечки классиков: Торо, «Уолден», и Анатоля Франса, «Остров пингвинов». Они казались подходящими для такого случая.

Сиамцы с беспокойством наблюдали, как в большую картонку грузилась сумка с кошачьим туалетом и кое-какие консервированные деликатесы. Затем из чулана со швабрами явился похожий на клетку контейнер, и Юм-Юм предприняла попытку к бегству. Квиллер схватил было её, но она выскользнула из его объятий и прошмыгнула у него между ног. Он погнался за ней вверх по галерее, через балконы и отловил её в душе комнаты для гостей.

— Полезай сюда, кисонька, — сказан он, нежно поднимая её, и она прыгнула внутрь контейнера.

Он принес её в контейнере обратно на первый этаж и скомандовал:

— Все на борт и полный вперёд на остров Завтрак!

— ЙАУ! — сказал Коко и присоединился к Юм-Юм. Это было необычно. Как правило, он не любил менять местожительство. Квиллер подумал: «Уж не знает ли он, что на острове творится неладное? Или просто узнаёт слово "завтрак"?»

Поставив вещи в багажник, а кошачий контейнер — на заднее сиденье, Квиллер поехал на север, к Мусвиллу, мимо дорожных указателей, которые заняли вполне определенное место в его здешней жизни: бар «Грозный пёс», шоссе Скатертью дорога, индюшечья ферма (с новым начальством), федеральная тюрьма и многозначительная литера «К» на здании почты.

Ник Бамба ждал его у муниципального пирса, где в доке лениво приплясывал катер по имени «Двенадцать очков», но мрачный вид молодого человека заставил Квиллера задать вопрос:

— Что-нибудь ещё?

— Да! — воскликнул Ник. — У Грушевого острова взорвался пассажирский катер. Владелец погиб.

— Есть соображения о причинах?

— Ну, он только что купил этот катер — аккуратненькое суденышко всего трёх лет от роду — и заправлялся бензином у колонки на пристани. Управляющий считает, что он не удалил старую сажу, перед тем как запустить мотор.

— Неопытный моторист? — спросил Квиллер.

— На вид вроде так. Когда я купил этот вот катерок, то сразу отвёл его в укрытие, к пристани, но большинство мотористов об этом не беспокоится. Это грубая ошибка.

— Кто владелец пристани?

— На южном берегу всем владеет «XYZ». Была угроза и для самого пирса, и для соседних суденышек, но, по счастью, большинство лодочников в это время выехали на озеро поудить. И особенно меня угнетает, Квилл, что у этого парня осталась семья. Он зашёл на переправу, чтобы закончить дела с покупкой этого катера. Заплатил наличными и собирался плыть на материк за женой и детьми.

— Печальная история, — вздохнул Квиллер.

— А вот от чего меня тошнит, — сказал Ник, — так это оттого, что тут, возможно, вовсе не несчастный случай.

Когда багаж и кошачий контейнер поставили на палубу «Двенадцати очков», Ник Бамба сказал:

— Это великодушно с твоей стороны, Квилл. Ты как, надолго?

— На пару недель. Официально я — в поисках свежего материала для колонки «Из-под пера Квилла».

— Ты же знаешь, ты наш гость. Живи сколько хочешь.

— Принимаю приглашение, но пусть газета оплатит счёт. Оно и выглядеть будет лучше, и их не разорит.

Моторист, принеся на борт латку для индейки, у которой не было ручек, спросил:

— А это зачем? Не собираетесь же вы стряпать по-серьезному? Я знаю, коты — психи до индейки, но в коттедже найдутся все кастрюльки и горшки, какие вам понадобятся, или же одолжите их на кухне у Лори.

— Это кошачий горшок. Ночной, — отрезал Квиллер.

— Ну, я просто говорю, что ничего подобного не видывал, а я повидал уйму котовых горшков.

— Он удобный.

— Надеюсь, Коко и Юм-Юм опытные мореплаватели.

— Сколько мне помнится, они ни разу не плавали на лодке. Наброшу-ка я тужурку на их кутузку — на случай сильного ветра или брызг из-под винта. Вода на вид замечательно гладкая. Надеюсь, рейс будет не тряский. За Коко я не беспокоюсь, но у малышки желудочек нежный…

Беспокоиться, впрочем, не пришлось ни об одном из них. Остаток поездки сиамцы коротали, задрав головы, как прибрежные деревья, и возбужденно принюхиваясь. За время путешествия они познакомились с запахами озерного воздуха и воды, пристани, водорослей, чаек и бензина. Прибыв на остров, учуяли червей в ведерках, рыбу в корзинах, лошадей, запах ирисок и всюду — новизну: новый пирс, новый отель, новые лавки, торгующие новыми товарами, новая мостовая с черным покрытием и новые велосипеды. Их пытливые носы были буквально атакованы запахами кашеобразной массы туристов — молодых и старых, переростков и недоростков, умытых и неопрятных, здоровых и больных, подвыпивших и трезвых. Возможно, персональный радар Коко улавливал дружелюбие и агрессию и даже виновных и невиновных.