Павел Мисько - Земля у нас такая

Все, что отложил он для Гриши, спрятал в вещмешок и швырнул в шалаш подальше от соблазна.

- Ну и мировецкие щи будут, - сказал он. - У-у-у...

- Ты говорил суп, а теперь уже щи?

- Какая разница? Мы название потом придумаем. Главное в нашем блюде вкус!

Подбадривает Витя и меня и себя, храбрится...

А может, и правда, незачем ныть раньше времени? Гриша, наверное, уже догнал лодку, гонит сюда...

Гонит? А чем? Весла-то здесь лежат... Да хоть бы и были они в лодке, что он сделает один против течения? Мы втроем еле доставили эту посудину на остров...

Но ничего, ничего... Все, конечно, будет хорошо. Приплывет Гриша, подкрепится... Он столько труда вложил, ему и поесть хорошо надо... А мы и так можем просидеть под кустами, как мокрые зайцы...

Хорошо, что вместе со штанами Гриша нам и ножик оставил...

Хорошо, что у нас есть костер! Витя не Хмурец, а мудрец... С одной спички разжег... И после дождя! Без костра мы, конечно, закоченели бы до утра.

А партизаны сутки лежали в воде... Чуть ли не под немецкими автоматами... И неужели никто даже не кашлянул?!

В кустах и камышах на острове неспокойно - какие-то вздохи, шум. Ветер, наверное, устраивается на ночлег.

Звезды на небе то покажутся кое-где, то опять исчезнут. А может, это искры от костра?

Где-то у Заячьей криницы вскрикивает какая-то птица. Может, гроза разрушила ее гнездо, разметала по лесу птенцов? Кричит и кричит однообразно, на одной ноте... От этого крика становится зябко и жутко. Хоть бы один соловей голос подал!..

Бессоловьиная долина...

- Ну - все! - Витя быстренько снял котелок. - Налетай!

Пока я разыскивал свою ложку, он успел подуть на варево и хлебнуть.

- Вэ-эй! - закричал он диким голосом, дергая руками и ногами. Спасите!

Я успел схватить котелок: Витя чуть не подфутболил его ногой. Попробовал похлебку и я...

Судорогой свело челюсти, кольнуло в виски. Глаза полезли на лоб... Ну и кислятина! Ну и чемерица!

- Дай вылью! - лез ко мне Витя. - Спасу от гибели!

- Отстань! Говорил, за уши не оттянешь, а теперь выливать.

- Дай! Не доводи до братоубийства!

- Патент возьми на изобретение! Лучшее ОВ - отравляющее вещество.

- Отдай! - лез на меня с кулаками Витя. Варево плеснуло мне на живот.

- Стой! Рецепт не забудь! Название! "Партизанская бомба" - подойдет?

Хорошо, что на мне уже был пиджак, иначе ошпарился бы. Пошел к воде отмывать зеленую бурду...

Витя сидел и одним глазом, как курица, недоверчиво смотрел на котелок. Выливать содержимое он уже не собирался.

- Давай хоть что-нибудь выловим...

Уселись около котелка поудобнее, начали вылавливать кусочки картофеля, сала, лука. И все равно больше пяти ложек не смогли проглотить.

В животе урчало и скрежетало, казалось, там все переворачивается от возмущения. И болело - так нам хотелось есть!..

- Сила! Аппетит разжигает... - облизал Витя ложку, подхватил крючком котелок и понес выливать.

- Не лей в Неман - на километр рыбу отравишь!

Витя плюхнул похлебку в кусты.

- Давай хоть по кусочку сала кусанем, а? По маленькому!.. - упрашивал я Хмурца.

- Не дури голову! А утром что будем есть! А Гришу чем накормим?

Но смилостивился, выгреб из костра одну картофелину, бросил мне. Другую поскреб ножичком и спрятал в мешок.

Я вздохнул и разломал картофелину пополам.

Решили не спать, дожидаться Гришу.

Придумывали себе работу: осматривали удочки, по второму разу сушили одежду. Драили, сменяя друг друга, котелок, рассматривали у костра и вновь терли и споласкивали десятки раз.

Хмурец сказал, что этому котелку место в музее. И что хорошо было бы открыть такой музей партизанской и воинской славы у нас в школе... Собрать бы сохранившиеся вещи военного времени... Фотокарточки погибших земляков... Хорошо было бы и на острове облазить все уголки, покопаться в песке. Неужели ничего не осталось от пребываний партизан?

Наконец говорить стало не о чем. Хмурец начал рассказывать "Всадника без головы", да я не захотел слушать. Лучше самому почитать...

Накрылись одеялами, сели спина к спине.

Затихли...

Уснули совсем незаметно.

Когда около нас послышался говор, хруст валежника под ногами, я еще никак не мог очнуться: думал - все это во сне...

- Ты уверен, что все телята в загоне? - спрашивал басом знакомый голос.

"Телята? На острове теля-ята?!"

- Все! Я пересчитывал... - отвечает второй голос, более тонкий и тоже очень знакомый.

- А может, какой-нибудь вылез? Перескочил через изгородь - и разгуливает... Мне показалось: возле Немана, за кустами что-то белое мелькнуло.

- Не может такого быть. Изгородь высокая.

- И когда плыли - ничего не слышал? Как засто-о-онет что-то жалобно!..

- Заговариваешься... Водяные только в сказках бывают.

- Ха-ха, смотри - свернулись, как щенята... И костер почти угас...

Слышно, как дуют на угли. В глазах светлеет, в лицо припекает. А веки не разлепить - как заклеенные...

- Гляди, Адам, - весла-то здесь... А мы думали... Что будем делать с этими партизанами? Пусть бы поспали, но простудиться могут, лежа на сыром...

"Адам? - шевелятся сонные мысли. - Почему здесь Адам?"

Пересиливаю себя, приподнимаю голову.

По ту сторону костра сидит на корточках человек. В грубом брезентовом плаще, длинная, как у деда-мороза, седая борода... Шевелит над костром пальцами, греет. Ну, конечно же, - Адам!

Я сажусь, и в это время за моей спиной слышится сиплый смешок.

- Трет лапками глаза, трет...

Оглядываюсь - дед Стахей!

- Гриша приехал?

- Нету Гриши... - почему-то вздыхает Стахей Иванович. - Собирайтесь, поедем в лагерь.

- Утону-ул?!

Проснулся и сел Хмурец.

- Тьфу, тьфу! Против ночи такое скажешь... Около телят остался Гриша, ушицу варит. А мы за вами приехали.

- Здравствуйте вам... - окончательно проснулся Хмурец и кивнул деду Адаму.

- Здорово, коли не шутишь... - насмешливо посмотрел на него старик, потер руки. - Ну что, герои, собирайтесь!

Витя забрал из шалаша мешок, Гришину одежду, понес в лодку.

- А-а-а!!! - вдруг послышался его дикий крик.

Смотрим - мчится от лодки во всю прыть, только штаны в руке трепыхаются.

На корме лодки стояло белое привидение!

- У-ю-ю... Уб-бу-бу... - бормотало привидение и раскачивалось из стороны в сторону.

- Свят! Свят! Свят! - закрестился дед Стахей.

Дед Адам медленно, будто делал физкультурное упражнение, подымался с корточек и шептал:

- Неужели она?! Ну и шельма-девка! Ну и шельма...

Витя забежал по ту сторону костра, повернулся лицом к привидению. Глаза вытаращил еще больше, чем тогда, на химкомбинате, когда смотрел с тринадцатого этажа. Да еще рот разинул, и по горлу кадык перекатывается, словно глотает что-то, да не может сглотнуть...

Привидение шло от лодки к костру. У меня запершило в горле, я готов был закричать: "Ма-ама!"