Валентина Мишанина - Ворота времени (Повесть и рассказы)

- Ты не тревожься, Татуня, что в школу не ходишь. Я сама буду тебя учить. Научу читать и писать. Ученой сделаю! - гордо заявила она.

- А книжку? - недоверчиво спросила я, приглядываясь к ней: нет ли в ее словах подвоха.

- И книжку найду. Только слушайся меня - все будет! - И она потрепала меня за волосы.

Учебу мы начали в этот же день. Ольга завела для меня тетрадку и насовсем подарила огрызок карандаша. Показала мне, как надо писать какие-то кривульки. Я написала их целую полстраницу. А через день она откуда-то принесла потрепанный букварь и принялась учить меня, как запоминать буквы. Я была счастлива. Наконец у меня есть собственная книжка и могу листать ее сколько угодно.

Все шло хорошо, только с друзьями дела у меня расстроились. Тихоня и Натка почти не заходили к нам. Мы встречались после школы на улице, играли в прятки или в лапту. И Натка всегда в самый неподходящий момент объявляла: "Мне пора, уроки надо учить". Если она не уходила сама, то ее звала мать или старшая сестра Рая. Рая у них очень похожа на свою мать: такая же маленькая, толстенькая и крикливая. Когда окликнет в окно Натку, сразу и не угадаешь, кто кричит, то ли мать, то ли Рая. А на днях я помогала Натке писать крючки в тетрадь, они у меня лучше получались, чем у нее. За этим делом и застала ее мать. "Ты теперь Натке не подружка, она уже школьница, а ты ей только мешаешь..." Натка покраснела, ей, наверное, жалко было меня и себя тоже. Теперь я больше не хожу к ним.

Вот Натку снова позвали домой. Мы остаемся с Тихоней вдвоем. Он переминается с ноги на ногу, будто не знает, что ему делать дальше: уйти или остаться.

- А у тебя что, нет уроков? - Я злюсь сама не знаю почему.

- У меня тоже уроки... могу пойти... но я успею, - бормочет он и виновато смотрит мне в глаза. Кажется, он меня жалеет, что у меня нет уроков. И это меня злит еще больше.

- Ну и иди, обойдусь без вас.

Он совсем теряется, и тогда я ухожу первая. Потом я, конечно, каюсь, что так поступаю. Но в следующий раз все повторяется снова. Я уже думаю, что мне пора хорошо вести себя, иначе я потеряю своего самого лучшего друга Димку Тиянова.

Я считаю, что учусь в первом классе, только в "вечерней" школе. Ольга занимается со мной только вечерами. Мне надо дождаться, когда она выучит свои уроки и начнет учить меня. Ждать долго для меня мучительно. Я сажусь где-нибудь неподалеку и не свожу с нее глаз. Интересно смотреть, как она хмурит гармошкой лоб, почесывает концом деревянной ручки висок и шевелит губами. Но ей не нравится, что я смотрю на нее.

- Не гляди на меня, отвернись, - строго говорит она мне, поймав мой взгляд.

- Почему? Я ведь не кусаюсь, - недовольно бормочу я.

- "Почему, почему", - передразнивает она. - Мешаешь учить. Вспомни, когда ты ешь, а собака глазеет на тебя. Нехорошо ведь? Вот и ты...

При чем тут собака и кому нехорошо, собаке или мне? Я отворачиваюсь от Ольги и представляю, как я на улице доедаю свой кусок хлеба, а соседская Шавка не сводит с меня глаз. Если чуть зазеваешься, она тотчас выхватит хлеб из руки и сразу удирает. Это так. Но все же, когда собака смотрит, как ты ешь, делается не по себе. Она тоже хочет есть. Что ж, можем и не смотреть, коль напоминаю собаку. Меня начинает клонить ко сну, и тут сестра трогает меня за плечо. Сонливость моя исчезает, я с готовностью раскладываю на столе тетрадку и жду, пока Ольга преобразится в учительницу: У нее даже голос меняется, становится громким и требовательным.

- Ты выучила наизусть стихотворение нашего родного писателя Василия Виарда?

Четверостишие из этого стихотворения я выучила неделю тому назад. Но Ольга почти все занятия начинает с него.

Зимушка, зимушка,

Пушистый снежок твой,

Пушистый снежок твой,

Серебряный свет луны твоей.

Читаю я не переводя дыхания. Федя, до сих пор тихо сидевший за другим концом длинного стола, хихикает и пальцем водит по странице, будто смешное кроется в книге. Но мы не обращаем на него внимания.

Ольга любит книжки Василия Виарда. И она говорит мне, когда я научусь читать, она принесет мне из библиотеки его книжку. Я прочитаю эту книжку и намного поумнею. А пока я самая бестолковая на всем свете, и вместо мозгов в моей голове гнилая мякина. Это и многое другое Ольга говорит мне во время занятий. Вдобавок еще бьет меня карандашом по пальцам, когда у меня долго не получается какая-нибудь буква. Я терплю, но слезы мои часто начинают градом сыпаться на тетрадь. Зато через месяц я научилась складывать слова.

Пришла мама на обед, я с букварем села рядом с ней и стала читать:

- "Ра-ма, Са-ша, Па-ша..."

Мать недоверчиво глянула на меня и пальцем показала на другую страницу.

- "У-хо, му-ха..."

Мать радостно гладит меня по голове:

- Вот это дочь у меня! Вот умница!

А после обеда я увидела в окно, как Наткина мать куда-то пошла, и я решила забежать к ним на минутку. Натка сидела за столом и писала в строчку одну и ту же буковку. Я по письму отставала, потому что мы с Ольгой занимались больше чтением. Когда я сказала Натке, что умею читать, она мне не поверила. Я наугад открыла ее новенький букварь и стала читать: "Трак-тор па-шет..."

Натка с раскрытым ртом глядит на меня. Потом она признается, что умеет читать только в начальных страницах букваря, а дальше еще не проходили. Мы разговорились, и я забыла, что мне надо уйти. Так и застала меня ее мать. С порога поглядела на меня, но ничего не сказала. Натка не вытерпела и радостно сообщила ей:

- Мам, а Татуня читать может и стихи наизусть знает!

Я же, чтобы подтвердить ее слова, начинаю громко читать про зимушку.

Но ее мать и стихи не тронули. Она разжала губы и спросила Натку:

- Ты домашнее задание сделала?

Моя подружка виновато опускает голову.

Тогда мать поворачивается ко мне и говорит:

- Вот выучит уроки и тогда выйдет на улицу, там и встретитесь.

"Каменное сердце все же у Наткиной матери", - подумала я и на этот раз даже не обиделась на нее.

Вскоре мои занятия прекратились. Ольга готовилась к контрольной работе и поэтому отпустила меня на каникулы. Возобновлять занятия она не стала. А я не напоминала ей больше об этом, очень уж устала от учебы.

ДОРОГА К СИНЕМУ НЕБУ

В тот день нам не довелось плавать. Мы катали камешки у нашего крыльца. Сегодня Тихоне велели встретить корову, тетя Зина, мать Тихони, зачем-то побежала к старшей дочери Вере. И мы сидели, ожидая стадо.

- Хочешь, расскажу тебе о человеке, который хотел дойти до конца земли? - неожиданно спросил меня Тихоня и таинственно замолчал.

Мне, конечно, хочется узнать о таком человеке. И Тихоня, чуть прищурившись, начал:

- "Человек, а человек, куда ты идешь?" - "Иду по голубой дороге туда, где синее небо опускается на землю". - "Человек, зачем тебе понадобилось идти в такую даль?" - "Хочу потрогать руками синий краешек неба", Тихоня, закрыв глаза, протягивал вперед руки, словно нащупывал что-то. "Человек, этой дороге нет конца, не дойдешь ты до синего неба", - сказала ему баба Сырняря. А эта старуха знала все на свете и хотела ему добра. Но он не послушался ее и пошел дальше. Много лет он шел. А Время за ним шло и шло. И незаметно для себя Человек шел все медленнее, потому что с каждым годом он становился старше и старше, пока совсем не состарился. И тогда Время начало обгонять его и идти впереди него. Он спешил за Временем, потому что боялся не дойти туда, где синее небо касается синей земли. Люди смеялись над ним и называли его безумцем, так как он стал плохо видеть, часто сбивался с пути и проходил по одним и тем же селениям. Однажды он упал и уже не мог больше идти. Когда он открыл глаза, то увидел, что лежит у околицы своего родного села и синее небо ласково опустилось к нему на землю. - Тихоня с блестящими от восторга глазами добавляет: - А воздух становится синим вечером, когда садится солнце.