Витаутас Петкявичюс - Аршин, сын Вершка

Первое время Кризас смотрел да радовался, ложку в сторону отложив, но когда остался несколько раз без обеда, перестал глаза таращить и принялся уплетать за обе щеки, не бросая мудрых слов на ветер. Словно перед голодухой наедался.

Первое время они вровень ели. Однако вскоре сын и тут начал обгонять отца. Тогда Кризас хитрость применил. Довоенную!

- Дно у миски-то обливное, - заявил он однажды, уминая клёцки, и поближе придвинул миску.

Прямо под нос себе поставил.

Рокас только рот разинул и глазами хлопает, не зная, что сказать. Может, так и встал бы голодный из-за стола, если бы не мать, которая, раскусив отцову хитрость, передвинула миску к сыну и сказала:

- Три копейки заплатил и хвалишься. Отец снова миску к себе:

- Ничего, что дешёвая, зато крепкая. Но мать вновь подвинула миску к сыну и, придерживая руками, возразила мужу:

- Будешь по столу возить, так не только глина - сталь и та не выдержит.

В следующий раз Рокаса уже не надо было учить. Только отец добрался до подливки, Рокас тут же повернул миску и давай из-под клёцек соус черпать. Как из колодца.

Кризас снова повернул миску лункой к себе и мудро заметил сыну:

- Солнце по кругу идёт.

Мальчик недолго думая ещё раз повернул миску со словами:

- Идёт, идёт. Если ночь не остановит, так оно чёрт знает куда зайти может! - А сам одной рукой миску придерживает, другой клёцки наворачивает.

Только соус капает с подбородка.

- Вот и гром грянул! - Кризас трахнул парня между глаз, но твердолобый даже ухом не повёл, а отцовская ложка пополам треснула.

Пока старый Вершок искал другую, Рокас все клёцки умял, и отцу осталось лишь корку взять да облизать ею миску. И холодной водой запить.

Хоть и голоден был Кризас, а всё ещё радовался, что у него такое чадо растёт: "И ростом, и умом взял. Даже такого мудреца, как я, на словах и на деле перемудрил! Точь-в-точь бывший безделяйский пан Яцкус. Тот, бывало, пол-лося, полкабана, трёх зайцев в один присест слопает и ещё голодающим проповедь прочтёт. Даже квасом не запив!"

Пошёл отец лошадей кормить, а мать не выдержала и пожурила Рокаса:

- Нехорошо ты поступил, сынок. Отец - работник, кормилец наш, а ты не пожалел его, без обеда оставил.

- В следующий раз пожалею, - обещал сын. И пожалел!

Съел все клёцки, соус вычерпал, прибежал на конюшню и кричит отцу:

- Миску сам вылизывать будешь или мне прикажешь?

Целый день смеялись конюхи над Вершком, и не мог он урезонить их ни глупым, ни мудрым словом. Только пояс потуже стягивал.

А мать снова учила сына:

- Коли уж клёцек не оставил, мог бы хоть краюшку хлеба да крынку молока принести отцу. Ведь от голода и помереть недолго.

Обрадовался Рокас, что можно исправить дело, схватил ломоть хлеба, налил в крынку молока и бегом к отцу. День был жаркий, вспотел наш Рокас, притомился в дороге и решил напиться. Сел в канаву, запрокинул крынку, да так в три глотка и осушил её. Ни капли не оставил.

А придя на конюшню, протянул отцу пустую посудину и общипанный ломоть хлеба.

- Где же моя доля? - удивился Кризас, заглянув в пустой кувшин.

- Твоя доля была сверху, а моя - снизу. Никак не мог я до своей добраться, чтобы твоей не выпить, - оправдывался Рокас.

И отец был рад-радёшенек, что хотя бы сухим хлебушком удалось подкрепиться. Почерствелым мякишем голод утолить.

Вот каким сердобольным мальчиком был Рокас! Настоящий брат милосердия, только красного креста на лбу не хватало.

АРШИН

Хоть и добрым едоком был Рокас, а вот чтобы раз поесть и всю неделю сытым ходить, никак не получалось у него. Чуть отойдёт, бывало, от стола, по двору пробежится, в воробьев камнями покидает, морковинку - зубы прочистить выдернет и снова к мамке: есть давай! Мать с утра до вечера от плиты не отходит.

Целый день два чугунка на огне кипят. Но вот однажды бригадир Полуквас явился Дара-ту в поле звать.

- Не могу я, - объясняет женщина. - Как я своего младенца без присмотра брошу?

- Ну знаешь, ты и святого можешь вывести из терпения! - разозлился бригадир. - Нашла младенца! Парень косая сажень в плечах, а она мне сказки рассказывает! И не стыдно тебе за таким верзилой прятаться?

- Он хоть ростом и велик, а разум-то детский, -возражает мать- Что с него взять, с Вершка малюсенького...

- Ничего себе малюсенький! - возмутился бригадир.- Если он Вершок, то кого же тогда Аршином звать?!

И прилипло это прозвище к мальчонке, навсегда пристало. С этой поры никто его не звал иначе. Аршин, да и только.

Как тут было матери оправдываться? Не скажешь ведь, что не вышла в поле, потому как Аршина не на кого оставить. Да и за ручку такую версту водить не будешь: отец по плечо ему, мать - до пояса, а он знай вышагивает посерёдке, родителей за руки ухватил и тащит.

Словно дошколят в колхозный детский сад ведёт.

Посоветовались родители друг с другом и стали на работу собираться. Наварили горшок картошки, котёл мяса и, уходя из дому, наказали сыну:

- Сам поешь, не маленький.

- Что? Сухую картошку7

- Простокваша в погребе.

- Всё равно будет сухо, ~ огорчился Рокас.

- Масла возьми в чулане. Только варенье не трогай!

- Ладно, не трону, - обещал сын, и мать с отцом ушли.

Сел Аршин, задумался: как бы ему так поесть, чтобы простоквашу самому не наливать, масло из маслобойки не доставать и картошку не студить?

Как самый настоящий пан устроиться!

Думал, думал, наконец придумал. Достанет картофелину из горшка - лезет в погреб за простоквашей. Пока спустится по лестнице, смотришь, картошка и остыла; он её в рот, простоквашей запьёт, а сам из погреба в чулан спешит маслом смазать. Чтобы в горле не застряла.

Понравилась Аршину такая кормёжка: день-деньской знай физкультурой занимайся - вверх-вниз по лестнице носись да челюстями двигай.

И полезно, и время до ужина быстрей бежит. Вернулись родители с работы, так и ахнули, когда увидели, как единственное чадо в поте лица с картошкой управляется.

- Ты что же, весь день так маешься? - не на шутку перепугался Кризас.

- Весь,-улыбается Аршин,-Авось и до вечера не кончу.

- Так и без ног остаться можно...- запричитала Дарата.

А Кризас на свой лад учит сына:

- Вот гляди на меня: я хоть и стар годами, а сколько силы во мне ещё пакляную шапку свободно на голове удерживаю. А всё почему? Потому что не лезу вон из кожи на работе: сено лошадкам одной рукой подбрасываю, а когда та устанет, другой берусь. Так и тружусь попеременно. А ты что делаешь? Целый день как угорелый мечешься. Надо сердце на старость лет поберечь, ты ведь паном быть хочешь. Пузатым, ясновельможным.

- Поберечь - это я готов, - согласился Аршин и подавился сухой картофелиной.

Хорошо, что Кризасу толкушка под руку подвернулась. Взобрался старик на лавку да как трахнет сына по спине - кусок проскочил, и всё обошлось. Даже к доктору вести не понадобилось. Правда, толкушка в щепки разлетелась, так что с того дня Дарате приходилось крупу безменом толочь, а картошку мельничкой молоть.