Андрей Пумпур - Лачплесис

И последнюю молитву

Возносили к Перконсу,

А собравшихся дарили

Добрыми надеждами,

Заклиная, если надо,

Жертвовать для родины

И добром своим, и жизнью.

Люди по домам своим

Разошлись задумчивые,

Знали все, что скоро им

Грудью собственной придётся

Кров родной отстаивать.

Но ещё не расходилось

Кунигов собрание,

Солнце встало и застало

Их в кругу сидящими.

Дружно все они решили

Воевать с пришельцами:

Иль изгнать всех немцев, или

Истребить их дочиста.

На мечах своих друг другу

В этом поклялись они.

Старики вождём военным

Лачплесиса выбрали,

А его помощниками

Тальвалда72 и Кокнеса.

И, поклявшись боевою

Клятвою великою,

Гору Синюю седые

Куниги покинули.

Лиелвардс, Лачплес, Кокнес, Тальвалдс,

Айзкрауклис и Спидала

С воинами проводили

Буртниекса и Лаймдоту.

В замке Буртниекса решили

Обе свадьбы праздновать.

Молодых благословили

Их отцы и вайдлоты.

Что сидишь ты, мой веночек,

Криво на головушке?

Покривили мой веночек

Пересуды праздные73.

Как носила я веночек,

Лаймини не звала я,

А как сняли мой веночек,

Кланяться ей стала я.

Милый, в клети камышовой

Гвоздь забей серебряный,

Чтобы было где повесить

Мне веночек бисерный!

Скачут молодцы74 чужие,

Кони ржут и топают.

А проскачут наши братья,

Сабли грозно звякают.

Скакуны под ними пляшут,

На дыбы взвиваются,

Ворота пред их мечами

Сами открываются".

Так родня невесты пела

Возле замка Буртниекса.

Наконец к воротам сваты

Весело подъехали.

С провожатыми явились

Лачплесис и Кокнесис,

По обычаям старинным,

Словно незнакомые.

Для себя прося ночлега

И для скакунов своих.

Их допрашивали, встретив

Во дворе с пристрастием,

Что за люди и откуда

Едут и куда они,

Да и можно ли пустить их

Как гостей в хороший дом?

Наконец сам старый Буртниекс

Пригласил их в горницы.

Там уже столы для пира

Были приготовлены.

И стояли там два кресла,

Пышно разукрашенных.

Оба жениха уселись

В эти кресла, требуя,

Чтобы им показывали

Самых лучших девушек.

Многих девушек, с поклоном,

Гости подводили к ним,

Прочь они их отсылали,

Самых лучших требуя.

Наконец-то подвели к ним

Лаймдоту и Спидалу:

Были в праздничных одеждах,

В дорогих венках они,

Крупным жемчугом расшитых,

Золотом украшенных.

Встали женихи, сказали:

"Эти - настоящие!"

В кресла вежливо, с поклоном,

Усадили девушек,

И продать свои веночки

Стали их упрашивать.

Мол, хорошими деньгами

Заплатить могли б они.

Девушки в ответ молчали.

Отвечали родичи,

Что нельзя продать веночки

И за пуру75 золота,

Что нельзя забрать веночки

Ни войной, ни силою.

Всё же скоро сговорились

С женихами родичи,

Свято охранять веночки

Взявши слово с юношей,

Отдали с венками вместе

Им обеих девушек.

И явились вайделоты

И благословили их,

Руки их сложили вместе,

Лайме поручили их,

Хмелем и листом дубовым

Головы осыпали,

И, над ними простирая

Руки, говорили им:

"Как в лесу хмелинка вьётся

Вкруг ствола дубового,

Обовьётся пусть невеста

Так вокруг любимого!"

Женихи гостям подарки

Свадебные роздали,

А невесты со слезами

Отдали веночки им.

Женихи взамен им дали

Бархатные шапочки,

Мехом отороченные,

Серебром расшитые.

За столы уселись гости

Вместе с новобрачными.

И пошёл тут пир горою

Пир весёлый, свадебный,

С песнями, с удалыми

Играми и плясками.

Всё же старый Буртниекс раньше

Пир окончил свадебный,

Чем, бывало, по обычьям

Прадедовским принято.

Не пришлось молодожёнам

Счастьем молодым своим

После свадьбы в тихом доме

Насладиться досыта.

Вновь судьба неумолимо

Оторвала витязей

От любимых, в бой послала,

Где мечи ломаются,

Где от жаркой алой крови

Люди мокры по пояс.

На холмах окрестных трубы

Грянули военные,

И на всех горах высоких

Пламенища вспыхнули.

То был знак всему народу,

Что война ударила.

И по всем домам и сёлам,

По широкой Латвии

В боевой поход собрались

Удалые юноши.

Опоясались мечами,

Сели на коней своих.

Жёны, сестры и невесты

Шапки их высокие

Украшали, с пеньем, с плачем

Провожая воинов.

И по всем дорогам вскоре

Поскакали витязи.

На ночлег вставали в рощах

Шумными отрядами,

Дружно, толпами, съезжались

К месту сбора общего.

А когда на месте сбора

Появился Лачплесис,

Возгласами: "Ликоп! Ликоп!"76

Грянули окрестности.

Буртниекс, Лиелвардс и другие

Провожали витязя.

К войску присоединились

Славные старейшины.

Даже жёны молодые

Лаймдота и Спидала

Не остались дома, вместе

С воинством в поход ушли.

Где оврагами лесными

Глубоко разорваны

Гауи берега, там много

Возвышалось крепостей,

Обнесённых насыпями,

Рвами опоясанных,

Населённых племенами

Вольными латышскими;

В те лесные дебри войско

Лачплесиса двинулось.

И везде, где основались

Выходцы немецкие,

Словно гнёзда змей, те замки

Выжигались начисто.

Замка Дабреля достигло

Воинство латышское,

Много в замке том засело

В черных латах рыцарей.

Этот старый замок немцы

Укрепили заново.

Все же Лачплесис забрал их

Крепость неприступную,

Много немцев в этой битве

Потеряли жизнь свою.

Дальше, дальше, как стремнины

Вод неудержимые,

По лесам и по долинам

Шли дружины витязя,

Наконец они достигли

Замка Каупо в Турайде77.

Всюду здесь на землях ливов,

В хуторах, в селениях

След немецкого был виден

Хищного владычества.

Золотились, колосились

Ливов нивы тучные;

Ливы сеяли, а немцы

Брали урожай себе.

На лугах паслись коровы,

Тёлки, овцы жирные;

Чужаки их мясо ели,

Продавали шкуры их.

Под защитой замков церкви

Крестоносцев выросли.

В церкви те людей сгоняли

Немцы - и крестили их.

В рабство всех крещёных ливов

Обратили пришлые,

Обложили населенье

Тяжкими поборами.

Те же, что верны остались

Дедовским богам своим,

По глухим лесам, по дебрям

Непролазным прятались,

Вырубали, выжигали

Новины заветные,

Строились в лесных трущобах

И молились Перконсу

Но и здесь их настигали

Рыцарей разведчики

И опять их облагали

Непосильной податью.

А когда на землю ливов

Вышел с войском Лачплесис,

Испугались чужестранцы,

Бросили обители

И дома свои и в замке

Турайды попрятались.

Лачплесис тот крепкий замок

Окружил осадою.

Но нелёгким делом было