Станислав Рассадин - В стране литературных героев

Раздается пронзительный телефонный звонок. Иван в ужасе от него шарахается.

Гена: Да что вы все пугаетесь? Это же телефон!

Иван Как ты его кличешь? Те-ле-фон?! Демон?

А.А.: (даже ему начинает надоедать пугливость Ивана). Ну вот, спять демон! Можете сами убедиться: ничего в телефоне страшного нет. Возьмите трубку... Вот эту черненькую. Ну да, эту!

Иван опасливо снимает телефонную трубку.

Голос в телефоне Але! Але! Можно Архипа Архиповича?

Иван (в страхе). Ты где сидишь-то? (Озирается.)

Голос в телефоне (нетерпеливо). Я говорю, позовите Архипа Архиповича!

Иван (ужас его достиг последних пределов). Да где ты? Под столом, что ли? Свят, свят, свят! И под столом никого!.. Погубили демоны! Увы мне, Ивану Васильевичу, увы!.. (Горько плачет.)

А.А.: Да не плачьте вы, Иван Васильевич! Дайте лучше трубку! (Отбирает ее у Ивана.) Да! Я у телефона!

Голос в телефоне (сердито). Архип Архипович, вам звонят из детской редакции радио. Кончайте это издевательство!

А.А.: Простите, я не понимаю... О чем вы говорите?

Голос в телефоне Как-о чем? У нас тут ваши слушатели телефон обрывают. Одна девочка прямо в голос плачет: зачем вы, говорит, этого бедного царя так мучаете?..

А.А.: (сконфуженно). Вот как? Ну хорошо, хорошо... (Кладет трубку.) Видишь, Гена, что происходит? Тот Иван Грозный тебя до смерти напугал, а за этого, за несчастненького, уже наши слушатели заступаются...

Иван жалобно всхлипывает.

Ну что ж, раз такое дело, придется нам его в покое оставить. Пусть придет в себя.

И бедный Иван Васильевич остается один - приходить в себя, а наши герои снова возвращаются в кабинет профессора.

Гена: Архип Архипыч, а может, вы меня опять разыграли? Как тогда, с Митрофаном?

А.А.: Нет, Гена, не такой уж я любитель розыгрышей. Просто эти цари очень разные. У Лермонтова Иван страшен, коварен, жесток, но по-своему даже величествен. А у Булгакова он смешон и жалок.

Гена: Но ведь настоящий-то Иван Грозный наверняка был не такой, как у Булгакова! Иначе его разве прозвали бы Грозным? Значит, ваш Булгаков все выдумал!

А.А.: Не совсем. Булгаков хотел сказать, что даже самый жестокий, самый страшный человек страшен лишь потому, что уверен в своей безграничной власти над другими людьми. И потому, что эти люди своим рабским страхом в нем эту уверенность поддерживают. Но стоит ему оказаться среди тех, кто его не боится,- и он сразу же может стать совсем другим, смешным и жалким...

Гена: Молодец против овец?

А.А.: Вот именно! А против молодца-сам овца... И чтобы выразить эту мысль, Михаил Булгаков взял и перенес грозного царя в непривычную для него обстановку. Сразу слетели с него величественные одежды, а под ними обнаружился самый обыкновенный человек, трусливый, жалкий, напичканный суевериями...

Гена: А-а! Значит, тут дело не в том, что эти два Ивана - разные? Ну, так бы сразу и сказали! Теперь я понял. Значит, у Булгакова - тот же самый Иван, что у Лермонтова, да? Только теперь его в другую жизнь искусственно пересадили... Так ведь такое с кем угодно сделать можно. В непривычной обстановке кто угодно растеряется. Я вон тоже сперва как этого Ивана испугался!.. Архип Архипыч! Это нечестно! Выходит, вы меня просто перехитрили! Иван-то-один и тот же!

А.А.: (такого оборота он не ожидал). Бог с тобой, Геночка! Я и не думал с тобой хитрить! Боюсь, что ты меня слишком буквально понял. Все-таки, что ни говори, а у Лермонтова и у Булгакова - два совсем разных образа. Два разных человека! Неужели знакомство с двумя Иванами тебя в этом не убедило?

Гена: Нет, не убедило! (И тут его осеняет.) А знаете, почему не убедило?

А.А.: Почему?

Гена: Да потому, что вы мне этих Иванов по очереди показали. По отдельности. А вот если бы вы их вместе свели,-это было бы другое дело. Как только они стали бы друг с другом разговаривать, тут мы бы и увидели, разные они или не очень... (Со вздохом.) Только такое, наверно, невозможно, чтобы сразу двух вместе...

А.А.: (его честь изобретателя задета). Как это невозможно? У нас все возможно!

Гена: (с воодушевлением). Неужели вы сейчас двух Иванов вместе сведете?

А.А.: Ничего нет проще. Только, во-первых, не Иванов - они мне, признаться, уже поднадоели. И, во-вторых, не двух, а гораздо больше!

Гена: То есть как-больше?

А.А.: Очень просто. Ведь в литературе немало случаев, когда один и тот же герой предстает во множестве обличий. Вот, например, Дон Жуан... Дон Жуан есть и у Мольера, и у Байрона, и у Пушкина, и у Мериме, и у Алексея Константиновича Толстого, и у Гофмана, и у Чапека, и у Блока, и у Брюсова...

Гена: (перебивает его). Погодите, погодите... А при чем тут Дон Жуан? Иван Грозный - он ведь на самом деле жил. Это историческое лицо! А Дон Жуан-он же выдуман!

А.А.: Да как тебе сказать... Дон Жуан тоже существовал на самом деле. Он жил в Испании, в четырнадцатом веке. И подлинное его имя было Дон Хуан Тенорио. О нем сохранились кое-какие довольно достовернее сведения. Так что мы можем утверждать, что у всех Дон Жуанов был один, так сказать, первоначальный прототип.

Гена: А они сами-что, все разные?

А.А.: (загадочно). А вот сейчас увидишь...

Он включает свою машину, и перед Геной появляется несколько человек довольно неожиданного обличья. Нельзя сказать, чтобы наш Гена был большим знатоком историй про Дон Жуана, но и он понимает: что-то тут не то. Незнакомцы одеты в простонародное платье, и говор их тоже никак не аристократичен.

Первый незнакомец Я тебе доложу, братец ты мой, что хозяин мой - это величайший из всех злодеев, каких когда-либо носила земля, чудовище, собака, дьявол, турок, еретик, который живет, как гнусный скот, как эпикурейская свинья...

Второй Ишь ты, не повезло тебе! Мой-то не таков! И он, ясное дело, не без греха, но добрый барин. Обходительный такой!..

Третий (гордо). Ну, я вижу, все ваши господа ничто перед моим! Вот мой господин прямо-таки благородный сеньор! Прямо скажу, человек чести!..

Четвертый Ох, а мой, разрази его гром...

Но недоумение Гены достигает таких размеров, что он уже перестает слушать этих людей.

Гена: Кто это, Архип Архипыч? Неужели Дон Жуаны? Странные какие...

А.А.: Нет, Геночка, это пока что их слуги. Слуги ведь всегда норовят оказаться впереди своих господ...

Второй слуга (первому). Эх, бедняга ты, бедняга! Если уж твой хозяин даже жалованья тебе не платит, это последнее дело! Да как его зовут-то, мошенника такого?

Первый (мрачно). Дон Жуан, вот как...

Второй (изумленно). Быть не может! И моего так зовут!

Четвертый Ох, и моего так...

Третий Да вы что, с ума сошли? Это моего господина зовут Дон Жуан! Как вы смеете с ним своих разбойников равнять!

Первый (задет). Ну ты, потише, потише! Нечего чужих господ ругать!

Второй Поганец эдакий! Вот мы тебе сейчас покажем!

Четвертый Ох, покажем...