Ирина Сабурова - О нас

... Да и в самом деле казалось тогда, что в ее картинках -- весь смысл жизни, самое ценное. Жизнь была молодой, веселой и дерзкой, разрешение аккорда синезеленолиловых тонов -- достижение! О нем можно говорить до утра, и каждое утро рассветало надеждой на счастье -- хотя бы в сирени! -- а потом и в груди. Казалось так...

Ну что ж, теперь иначе. Это в молодости за каждым углом -действительно может быть счастье, поэтому интересно, не терпится заглянуть за этот угол, по дороге к нему надежды, увлечения, мечты, и с ними отправишься куда угодно: неизвестность притягивает, манит, обещает -- все и еще больше.

Теперь углы стали другими. Они заступают дорогу, вдвигаются, врезываются в путь, скрывают что-то, чего можно только бояться -- или знать, что за ними ничего не ждет. Еще одна утрата, может быть еще один отказ, еще лишняя усталость. На пути к ним желания не вырастают, а теряются, и от переоценки ценностей остается не много, и даже не жаль. Проще и спокойней. Хорошо бы и не заглядывать вовсе за углы, а остановиться, закрыть глаза -на прошлое и будущее тоже. Если уж говорить о желаниях -- так только об одном: чтобы подольше осталось вот, это, сегодняшнее: солнце, цветущий куст, или просто так... нет, это не апатия. Покой -- не бессилие. Просто минимум требований, но от них нельзя отказаться, на них нельзя терять права, в особенности, если -- нечего ждать, как теперь ...

-- А теперь мы свернем с дороги и пройдем прямо по меже вот к той рощице под лесом -- командует Викинг. -- Так будет напрямки к бауеру. Болотце у рощицы наверно уже подсохло, и там кстати, заброшенный домишко стоит. Только без колонн, кунингатютар, хотя есть крылечко с тумбочками. Стоит посмотреть, симпатично. Можно покурить и ободрать заодно куст сирени, раз она цветет.

Дорожка к рощице давно заросла. Тонкие березки, растущие бессильным букетом, но вот и больших две, раскидистых. Свежий запах озерка посреди болота, камыш. Низенький домишка с круглым чердачным окошком, повалившийся забор, между кольев поднимаются острые листья одичавших ирисов, отцветшая яблоня рядом, и совсем около дома -- кусты сирени и шиповника. Две пологие бетонированные площадки ведут уступами к запертой двери с выбитым сверху стеклом.

Очень далекое что-то тронуло за руку и повело вокруг дома. Да, как тогда -- заглянуть в щели между ставнями... одно окно бы тут, во всю ширину стены сделать... комнаты две с кухней, не больше... и сарай покосившийся тоже под березой есть, дом с садом, огородом, озеро для лебедей... Сколько они шли от города? Полчаса? Никто не живет, все разваливается...

Таюнь садится на каменную приступку у тумбочки, проводит рукой по согревшемуся бетону, обнимает, как друга.

-- Кунингатютар, я вижу, вы погибли. Тяга к земле неистребима. Усадебные инстинкты. Конюшни не хватает -- впрочем, на озере ваших лебедей развести можно.

Пани Ирена умно покачивает головой.

-- В самом деле, Таис... (она называет Таюнь по французски) -Поселиться хотя бы на лето -- все лучше, чем наш разбойный притон. Далеко только, но если достать велосипед... Фантастической дворничихой вряд ли удастся, в Германии все ферботен, но если найти хозяина ... ваш знакомый бауер, Юкку, наверно знает, кто он.

-- Можно и... купить? -- Таюнь сперва сама пугается такой дерзкой мысли и пытается оправдаться: -- Немцы ведь считают деньги еще по старому. Тысяча марок для них это тысяча, сумма, а для нас -- десять пачек сигарет.

-- Но все говорят, что нас переселят за океан -- а вы собираетесь на землю сесть в разоренной стране. Это довольно необычное сумасшествие, кунингатютар!

Таюнь устало опускает руки.

-- Во-первых, мне сына дождаться надо ... во-вторых, вы моего мужа не видали? С таким багажом, поверьте, за океан отправляться трудно... Здесь я его на подножный корм посажу ... и в -- третьих, старая эмиграция лет двадцать сидела на чемоданах, все вернуться собиралась... Нет, Викинг, лучше синицу в руках...

-- Для вашей усталости твердо сказано.

-- Но, Таис, простите за нескромный вопрос: как бы легко мы ни смотрели на сотни и тысячи марок даже, и если хозяин найдется, и согласится, то все таки же не за картон сигарет! Несколько тысяч наверняка будет стоить, ведь это кусок земли тоже, а как вы их сделаете?

-- Очень просто. У меня в лифчике зашито кольцо: полтора карата, чистый камень, без изъянов. Смешной маленький капиталец, всю войну храню. Сын одного ювелира у меня верхом катался, и когда началась война, сказал, чтобы купила что нибудь, что всегда имеет цену, он мне выберет и уступку по дружбе сделает. А я последнего жеребенка тогда продала как раз, ну и вот ... Тогда кольцо стоило сотни, а теперь -- тысячи ... может быть, для американцев можно будет нарисовать что нибудь, Викинг? Может быть Разбойник даст авансом, потом отработаю? И в конце концов -- если действительно эмигрировать потом, так хоть за какие нибудь деньги и продать можно, а пока...

-- Безумные идеи и такие же люди меня всегда привлекали, кунингатютар... Сумасшествуйте, моя поддержка вам обеспечена.

* * *

Так и началось. Да, бауер знал. Домик лесничий выстроил давно, для охоты, уток тут было много и вообще дичь. Теперь он умер, а вдова его на старой квартире в городе живет. Сын кажется в плену или погиб, а дочь работает где то. Участок за домом небольшой -- два тагеверка, пожалуй, озерко тоже, болотце осушить надо, дренаж проложить -- кто это делать будет? И к чему это ауслендерам?

-- У меня у самой усадьба была -- твердо сказала Таюнь. -- Там, на севере -- за Восточной Пруссией.

Восточной Пруссии в Баварии не любили, так и называли "свинские пруссаки", но Балтика -- совсем непонятно, а твердый выговор балтийцев сразу связывал их с Пруссией. Для крестьян же пусть и беженец, но хозяин в прошлом звучал убедительнее.

... В окне с кухонными занавесками до половины стекол виднелась только верхушка чахлого куста бузины, и косая половина обрушенного дома рядом. А ведь в охотничьем домике сирень цветет, травой пахнет! Но хозяйки живут здесь -- среди старомодной добротной мебели с лоском не одного десятка лет. На буфете -- багровые бока глиняных яблок на чугунном блюде, и корзиночка альпийских фиалок из воска. С них тщательно стирается пыль -- и все таки они пахнут пыльным городским запахом унылой жизни. Хозяйка -- недоверчивая, болезненная старушка. Она не заглядывала на это болото даже и когда муж был жив, там только он со своими друзьями -- охотниками бывал ... Сдать в аренду? Продать? Нет-нет, сейчас не такое время... ничего нельзя знать, и может быть никаких таких сделок заключать не разрешается, чтобы продавать имущество, тем более иностранцам...

Но зато дочь: деловитая, бойкая, соображает быстро. Ее "военный жених" только что вернулся, он радиомеханик, может мастерскую открыть, только немного денег нужно, и со свадьбой поторопиться лучше... Какой то там клочок земли на болоте, разваливающийся домишко -- кому это нужно? Девочкой отец взял ее с собой как то, так комары искусали так, что больше никогда... только продать, конечно, и никакой аренды .А вот насчет цены...