Адольф Гофмейстер - Кто не верит — пусть проверит

— Конечно, папа!

Величайший детектив Шерлок Холмс, которого придумал Конан-Дойль, отец всех детективных книжек и фильмов…

— И тем более трудно поверить, что в таком тихом, невзрачном доме, на малолюдной улице жил детектив, который по оставленному пеплу сигары отыскивал крупнейших международных преступников. На другом конце этой боковой улицы, как раз у вокзала Бекер-стрит-стейшен, находится музей мадам Тюссо — самый интересный и большой паноптикум на свете, где восковые фигуры воссоздают реальный облик и самого Шерлока Холмса и преступников, которых он разоблачал и передавал в руки правосудия. Рядом с преступниками, преобладающими среди экспонатов музея, находятся английская королевская семья, премьер-министры, знаменитые актеры, кинозвезды, генералы и мировые рекордсмены. Теперь там наверняка есть и Эмиль Затопек. Но король или королева — сейчас в Англии молодая королева — сохранились не только в музее. Хотя почти всюду короли и королевы остались лишь в сказках да на страницах истории, в Англии есть настоящая королева. Ее можно видеть с короной на голове, в пурпурной мантии с горностаем, с державой и скипетром в руке. Раньше короля нередко встречали на улице, когда он шел в табачную лавку за сигаретами. В Англии это называют демократией. Но в действительности все это похоже на восковые фигуры в музее мадам Тюссо. Восковые фигуры одеты в настоящие платья, раскрашены, и позы их так естественны, что у одной, стоявшей на лестнице у перил, я даже спросил, который час, потому что спешил на поезд.

— А куда ты ехал, папа?

— За город. Спешил вырваться из города. Там это необходимо. Без этого трудно выдержать. Лондон слишком велик, в нем нельзя находиться все время, без перерыва. В конце недели — по-английски конец недели «уик энд» — половина семимиллионного населения выезжает за город. В поездах, автобусах, машинах, на мотоциклах, на велосипедах, «голосуя» на дорогах, сотни тысяч лондонцев выбираются из Лондона. Впечатление такое, будто переселяется весь Лондон. Люди хотят переменить обстановку и видеть что-то не похожее на то, что видели и делали всю неделю. Горожане располагаются на траве и обедают без удобств, на скатерти, расстеленной прямо на земле, обливают чаем штаны, катаются на лодках, причем не всегда умеют грести, купаются там, где это запрещено, и с давних времен по сей день являются объектом английских карикатуристов.

— А что вы делали в тот раз?

— То же, что и все остальные. Но в один из уик эндов мы плыли на лодках по реке Кем из города Кембридж к мосту Байрона. Здесь когда-то якобы катался великий поэт лорд Байрон, и поэтому мост носит его имя. Нас было двое мужчин, и с нами катались три девушки-англичанки. Были мы тогда еще студентами, и нам не хотелось ударить лицом в грязь перед нашими спутницами. Девушек звали Сивилла, Юдифь и Эсфирь. Англичанкам часто дают библейские имена, но находиться в компании трех девушек с такими именами было уже забавно. Это были очень красивые и веселые барышни. Мы наняли пант — плоскодонную лодку с площадками на носу и на корме, где стоит гребец и длинным шестом отталкивается от дна. Заставить такую лодку плыть прямо очень трудно. Мы были неопытными гребцами, и лодка юлой крутилась и вертелась на воде. Когда же мы наконец сдвинулись с места и поплыли меж берегов, поросших вербой, откуда доносились громкие звуки бесчисленных граммофонов, играющих каждый свое, то решили недостаток умения восполнить силой, короче — развить темп. Так всегда рассуждают молодые и неопытные люди, но жизнь показывает, что это неверно. Мы перемигнулись и сильнее налегли на шесты, чтобы оттолкнуться от дна реки. Но, как говорится, человек предполагает, а шест располагает. Шесты застряли в илистом дне, лодка медленно уплыла из-под ног, и мы остались висеть на шестах над рекой, как кузнечики или червяки, а скорей всего — как две обезьяны, потому что мы кричали, взывая о помощи, совсем не в английском духе. Наши прелестные спутницы Сивилла, Юдифь и Эсфирь покатывались со смеху, а нам было вовсе не до шуток.

— И чем это кончилось? Вам помогли?

— Один, это был я, упал в воду как был, в костюме: шест не выдержал моей тяжести. Другой торжественно висел до конца. Но наша репутация галантных кавалеров была сильно подмочена. Я уверен, что еще и по сей день в древней готической столовой королевского колледжа на Сильвер-стрит — этот университетский колледж был основан в 1448 году английской королевой Маргаритой Анжуйской, и с тех пор там все сохраняется в неприкосновенном виде — в средневековом зале сухопарые профессора, деканы и услужливые доценты по крайней мере раз в месяц рассказывают ректору, как два молодых человека из Средней Европы висели на шестах посреди реки, а лодка уплыла у них из-под ног. И ректор всегда смеется, словно слышит об этом впервые, потому что обидит рассказчика, если даст ему понять, что эта история, которую он сейчас выслушал в триста семидесятый раз, ему страшно надоела.

— Но, может, это и вправду смешно, папа?

— Возможно, Кнопка. Все зависит от того, как и кто рассказывает. Англичане умеют рассказывать, это правда. У них особая язвительная манера шутить и отпускать остроты. Сухо и деловито, без улыбки, словно бессмыслица столь же серьезна, как и аксиома о том, что дважды два четыре! Остроумие — неотъемлемая черта характера англичанина. Оно проникает и в народные сказки, и в известные изречения крупных государственных деятелей и прославленных ораторов. Англичане любят шутку. Они ненавидят напыщенные, пустые фразы и пустопорожнюю болтовню.

— А слушатели тоже не смеются?

— Лишь в пределах строгих правил хорошего тона. Я и сам пробовал поступать так же и, к удивлению, всегда с успехом. Если ты не знаешь, как сказать кому-нибудь правду в глаза, то лучше всего расскажи какой-нибудь забавный случай, который остроумнее и убедительнее тебя покажет все, что надо.

— Значит, если ты не хотел назвать кого-нибудь дураком, ты рассказывал ему анекдоты, а он должен был понять, что, собственно, он и есть этот дурак?

— Не совсем так. Однажды, не желая задеть взгляды определенных лиц, я привел им пример, где фигурировали точно такие же люди, как они, и стало ясно, что взгляды эти смешны и те, кто их придерживается, далеки от истины. Это называется дипломатией.

— А кому ты это рассказал?

— На пленарном заседании Организации Объединенных Наций — свыше семидесяти более или менее объединенных или разъединенных наций, представленных достопочтенными, уважаемыми лицами, бородатыми и безбородыми, — а пример я привел из книги англичанина Льюиса Кэролла.