Евгений Наумов - Коралловый город

Мысли его запутались, и он решил прогуляться перед уроками по родному городу.

Он пришел в школу раньше всех. Но когда поравнялся со школьной калиткой, из нее выскочил кто-то и захрипел:

— Руки вверх, зубы вниз! Стрелять буду!

Мохнатая кепка надвинута на глаза, из-под кепки виднеется только широкий красный нос. В руке — черный пистолет. «Деревянный, сообразил Макар и ухмыльнулся. — Чем пугает! И кого пугает!»

— Ты сначала заряди, а потом стрелять будешь!

Лысюра сдвинул кепку на затылок, подмигнул:

— Что, струсил?

— И не думал.

Макар донельзя обрадовался Генке. Он был первый из класса, кого увидел Синицын после возвращения из своего удивительного путешествия. Макар изо всех сил хлопнул Лысюру по плечу:

— Здорово!

— Здорово! — и тот хлопнул его в ответ. Так они стояли и хлопали друг друга, широко улыбаясь.

Потом староста затоптался и нерешительно заглянул в глаза Синицыну:

— Ну как, Марочка, достал?

— Что достал? — удивился тот.

— Как это — что? — загорячился староста. — Радиоприемничек, чтобы оценки поправлять. Отстает, понимаешь, наш класс по успеваемости.

Тут Макар припомнил тот далекий разговор. Ах да, Лысюра все хлопочет об отстающих учениках. Хочет исподтишка учителям советы давать, какие оценки ставить.

— Мне бы твои заботы… — вздохнул Макар.

— Ты думаешь, что говоришь? — мгновенно вскипел староста. — Это должны быть и твои заботы, заботы каждого пионера!

Он выпятил грудь, отставил ногу. Ну, сейчас понесет… Макару почему-то стало жалко Лысюру. Сам он принял твердое решение добиваться успехов собственными силами, не надеясь ни на чью подсказку, даже волшебную. «Вот удобный момент, чтобы избавиться от ручки!» — подумал он и наклонился к уху Лысюры:

— Зачем тебе радиоприемничек? Еще засекут… Есть у меня волшебная ручка — что напишешь ею, то и исполнится. Напишешь, чтобы кому-то поставили пятерку — и поставят, даже если он молчал у доски, как инфузория-туфелька. Понял?

Лысюра недоверчиво повертел ручку:

— Ручка-то хорошая… Люксусовая!

— Само собой. Только чур — с возвратом. И другим надо…

— А что волшебная — не загибаешь?

— Когда я загибал? — оскорбился Макар.

— Это верно, — признал Генка. — Не брехун. Всегда, что обещал, делал. Ну раз так, спасибо.

Он с чувством пожал руку Синицыну.

— Постарался для коллектива, теперь наш класс будет в школе самым передовым! Ну, Синицын! Мы тебя в стенгазете выпятим: прилагал усилия. Понял? Прилагал.

— Понял. Только ты поосторожнее с ней, — предупредил Макар, вспомнив совет Тик-Така. — Никого не обижай.

— Уж я не обижу, будь спок!

И Лысюра, попрыгивая от кипящей энергии, зашагал в школу. А у Макара почему-то на душе стало сумрачно, словно тучка набежала на солнце, которое только что ярко светило.

— Марочка!

Этот звонкий голосок сразу прогнал все тучи с небосклона. Он обернулся.

— Даша!

Они, сияя, смотрели друг на друга. Потом Даша затараторила:

— Понимаешь, оказывается, никто ничего не заметил. Я пришла домой, а мама как раз мыла пол, да еще начала ворчать, что я так рано пришла, могла бы у подружки посидеть. Я к ней кинулась, целую ее, а она говорит: «Вечно ты не вовремя со своими телячьими нежностями, лучше бы помогла пол вымыть». Я и помогла. А какие это телячьи нежности, если я так долго ее не видела? Правда, Марочка?

— Правда… — подтвердил он, широко улыбаясь.

Генка в одиночестве сидел за своей партой. Наклонив голову, высунув язык, он старательно писал что-то.

В класс с шумом и гамом ввалилось несколько человек с Живцовым во главе.

— Привет! Что делаешь? — подошел к Лысюре Зина.

— Дрова колю… — тот забегал глазами. — Не видите, новую ручку расписываю.

Он торопливо прикрыл рукой что-то, похожее на упражнение первоклассника: «У меня ручка. Ручка волшебная…»

— Принесли лом? — спросил он деловито.

— Принесли.

Старосте не понравился тон, каким это было сказано. Он пошарил в карманах и вытащил ключ:

— Держите, от сарая. Только аккуратнее там складывайте.

— А мы уже сложили, — хмыкнул Живцов. — Около сарая.

— Украдут! Немедленно перетащите в укрытие.

— Не украдут. Другие классы тоже кучками складывают, и никто у них не крадет.

— Я что сказал? — Генка насупился.

— А ты не приказывай, — Живцов выпрямился, вокруг сгрудились остальные. — Мы все решили: эти десять тонн, которые вы с Синицыным достали каким-то темным путем, не принимать на коллективный счет нашего класса.

— А что сдавать будете? — побледнел Лысюра.

— Что соберем, то и сдадим. Без обмана.

— Мы же обязательства не выполним! Опозоримся! — закричал в отчаянии староста.

— А мы его и не давали, — вставил Черепанов. — Опозоришься только ты один.

— И придется тебе рассказать честно, как ты хотел всех обдурить, — добавил Живцов.

— Рассказать? — зашипел Лысюра. — Ты приказываешь мне рассказать?

— Не я — все приказывают.

— Как бы тебе плохо не… — начал было Генка, но тут вбежали Синицын и Поспелова и закричали странно веселыми голосами:

— Нина Борисовна идет! Нина Борисовна!

Все недоуменно посмотрели на них, а Генка проворчал, садясь:

— Идиотики… Кому радуются — учителю…

Но тут же ему пришлось вскочить: в класс вошла Нина Борисовна. Она поздоровалась. Раскрыла журнал:

— На прошлом занятии мы говорили о полезных ископаемых. Давайте вспомним, что это такое…

Рука учительницы скользнула по списку, и все как завороженные следили за ней.

— Чепурова.

Зоя чуть слышно охнула и вскочила.

— Я же почти ничего не знаю… — пробормотала она и пошла к доске.

— Расскажи нам о полезных ископаемых, Чепурова, — учительница ободряюще улыбнулась ей. Зоя всегда старательно учила уроки, но у доски на нее обычно нападала робость. Все вылетало из головы, и Чепурова еле могла выдавить из себя два-три слова. Вот и сейчас она принялась теребить фартук, то краснея, то бледнея.

— Откуда добывают полезные ископаемые? — задала учительница наводящий вопрос.

— Полезные ископаемые добывают из земли, — послушно подхватила Чепурова.

— Правильно. Какие ты можешь назвать полезные ископаемые?

Молчание.

— Уголь — полезное ископаемое или нет?

— Полезное! — обрадовалась Зойка. — Уголь — это очень полезное ископаемое.

— А где его добывают?

— В шахтах.

В общем, тягомотина. Ответы из Чепуровой приходилось, как говорят, вытягивать клещами. Зойка и сама это понимала.

— Садись, Чепурова, — вздохнула учительница. — Ума не приложу, почему ты всегда так отвечаешь…

И она повела ручкой по линейке, чтобы вывести напротив фамилии Чепуровой неизменную тройку. Твердую тройку. После этих твердых троек Зойка иногда втихомолку плакала и говорила, что мечтает хоть один раз получить мягкую четверку.