Евгений Наумов - Коралловый город

Но было поздно.

— Садись, два! — сказала, как выстрелила, Нина Борисовна.

Сразу грянул хохот в классе. Синицын, остолбенев, смотрел, как рука учительницы выводит в журнале двойку. И странное дело: он вдруг обрадовался, как будто встретил старого друга. «Значит, действительно кончилось все волшебство, — думал он с грустью и вместе с тем облегченно. — Теперь самому придется все делать. Жизнь опять будет интересной и увлекательной». И Синицын неожиданно для самого себя сказал учительнице:

— Спасибо!

Нина Борисовна нахмурилась:

— Ты еще и паясничаешь!

— Нет, я не паясничаю! — задышал прерывисто Макар. Ну как объяснить, что он рад, действительно рад двойке? С нее начнется новая жизнь. Ведь это должно быть радостно — самому добывать свои знания! Может быть, он станет таким же ученым, как тот, на планете Свет Разума. Ведь даже там, в той волшебной стране, каждый учится и добывает свои знания сам.

— Садись, — кивнула учительница. — Перейдем к следующей теме…

Мама открыла дверь с таким счастливым, радостным видом, что Макар сразу же вскрикнул:

— Письмо от папы?

Она не успела ответить — появился сам папа! У Синицына перехватило дыхание. Он бросился к отцу и почувствовал, что летит вверх, под потолок… Отец тормошил Макара:

— Большой какой стал, а! Скоро отца догонишь!

Он посадил его к себе на плечо и пробасил:

— Ну-ка, пошли, я покажу тебе кое-что…

Как всегда после долгого отсутствия, отец был немножко незнакомым и чужим, и Макар исподтишка приглядывался к нему, узнавая и не узнавая его. Каждый раз он открывал что-то новое в своем отце и заново привыкал к нему…

Опустив Макара на пол, отец с таинственным видом вытащил из рюкзака тяжелый костяной бивень.

— От слона? — ахнул Макар и еле удержал в руках подарок.

— Нет, это моржовый клык. А смотри, какая здесь картина вырезана. Это наш радист дядя Алеша постарался для тебя. «Молодец, говорит, у тебя сын — отличник! Таких сейчас мало…»

Макар увидел маленькие домики среди бескрайнего ледяного поля. Рядом крошечные фигурки людей. У их ног еще более крошечные фигурки собак. Среди торосов воровато прятался белый медведь, еще дальше у водяной полыньи лежал полосатый тюлень.

А над всем этим высоко в темном небе переливалось разноцветное северное сияние. Макар никогда не видел этого сияния, но ясно представлял его себе по рассказам отца.

— Хорошо, а? — спросил отец.

— Хорошо, — прошептал Макар.

Потом они сидели втроем за столом и пили чай. Отец без конца рассказывал о жестоких морозах, о вьюгах, о громадных льдах, которые даже трудно себе представить: рядом с ними большой корабль выглядит скорлупой ореха…

Мама показала отцу приз, который получил Макар на турнире знатоков. Папе понравилась игрушка. Он то и дело нажимал клавишу и слушал привольную мелодию песни «Шуми, Амур…», задумчиво разглядывал кораблик.

Макар сидел как на иголках, низко опустив голову, и тяжелая краска стыда заливала его лицо. Отец, наверное, заметил что-то. И когда мама ушла на кухню мыть посуду, он придвинулся к Макару и взял его руки в свои большие ладони:

— Ну-ка, сынок, подними голову.

Макар уставился отцу в глаза. Они всегда так делали, когда рассказывали друг другу свои тайны.

— Говори, — улыбнулся отец.

Макар набрал полную грудь воздуха и выпалил:

— Ты веришь, что могут быть волшебники и чудеса?

— Конечно, верю! — оживился отец. — Знаешь, особенно много чудес бывает на Севере.

Макар упрямо мотнул головой:

— Нет, не на Севере. А вот, например, выходишь ты на кухню, открываешь холодильник…

И Макар рассказал отцу все. Тот слушал его, не перебивая, очень серьезно, и по глазам его было видно, что он верит каждому слову. Потом задумался:

— Значит, прямо вот так хлопнул в ладоши — и перед тобой все, что пожелаешь?

— Ага! — подтвердил Макар. Он сильно жалел, что не может теперь показать отцу свою волшебную власть. — А что бы ты пожелал? Машину «Жигули»… или самолет? А может, пачку денег?

Отец пожал плечами:

— Даже не знаю. Всего, что мне нужно в жизни, я добивался с их помощью, — он вытянул свои сильные руки. — Только не хлопал ими, а работал…

Он положил ладонь на игрушечный корабль:

— Помнишь, что написано на крышке?

Макар опустил голову:

— «Только дай себе волю, начни жить как легче, и тебя понесет так, что не выплывешь». Я… я отнесу его обратно в школу.

— Завтра же! — отец заглянул Макару в глаза. — А мы расскажем все маме?

— Не поверит она! — встревожился Макар.

— Поверит! — убежденно сказал отец. — Эх ты! Оказывается, ты плохо знаешь маму. А я знаю ее лучше… Поздно уже! Ложись спать, мальчик мой. Утро вечера мудренее…

В эту ночь Макару снились белые медведи и северное сияние.

Было то или не было, а может, будет — не знаю. Приснилось это мне или в действительности приключилось — не ведаю. А только говорят, что… Жили-были в одной стране веселые, беспечные люди. Жили они не тужили, работали, песни распевали и громко смеялись. Засмеется один — засмеются все. А у веселых и работа спорится. Любое дело горело у них в руках: на что другому человеку потребовался бы целый день, тут в полчаса делалось. Потому и работали в этой стране люди лишь до полудня. А потом танцевали, пели и веселились.

Но вот появилась в той стране злая ведьма. Только никто не знал, что она ведьма, да еще очень злая: прикинулась она маленькой, слабенькой старушкой. Ходит по дворам старушка, сгорбленная, вся в черном. Платок на лицо насунут, так что один крючковатый нос видно, салоп плюшевый, выгоревший, длинная юбка с бахромой на подоле и большие порыжевшие сапоги. Идет, клюкой постукивает, на спине мешок несет. А в мешке что-то позванивает.

Входит она во двор, обращается к хозяевам:

— Шла мимо, услышала, как вы хорошо смеетесь, и подумала: а не продадите ли мне свой смех?

— Что ты, бабушка! — удивляются хозяева. — Как же мы продадим смех? Он ведь — ха-ха-ха! — не корова, не яблоко, не зонтик. Разве можно его взять и продать?

— А это уж моя забота, — говорит ведьма. — Вы только согласитесь и золотой у меня возьмете. Каждому за смех я по золотой монете плачу. Получите ее — и целый год работать не будете.

— Да мы и так не много работаем!

— Берите золотой! Целый год отдыхать будете! — убеждает старуха.

Кто из любопытства, кто по легкомыслию, а кто просто так, за компанию, брал у старухи золотой и говорил, как она велела: