Лев Кассиль - Дорогие мои мальчишки

Рима остановилась, изумлённая. На знакомом подъезде школы, в которой она сама ещё училась этой зимой, стоял молоденький моряк; пояс туго перехватывал его аккуратную шинель, матросская шапка-бескозырка, приплюснутая блином, была надвинута на правую бровь, прямую и тонкую, ленточки вились за плечами у моряка.

«Ишь ты, флотский с винтовкой! Чего это он у нашей школы делает?» — удивилась Рима и на всякий случай натянула платок на голову и поправила волосы.

— Чего стала? Сигналов, что ли, не видишь? Говорю, сворачивай, не подходи к трапу, тут теперь нет хода, отверни в сторону.

— Да ну вас! — рассердилась Рима. — Я к вам вовсе не собираюсь. Раскричался тоже! Может быть, это наша школа как раз.

— Может быть, и была ваша, — ответил флотский, — а теперь мы тут будем.

— А что это за такие «мы»?

— Ты что это, с виду не различаешь? — наставительно произнёс флотский. — Юнги мы Балтийского флота. Школа юнгов. Ясно, кажется.

— К нам, значит, эвакуированные? — спросила Рима. Любопытство её преодолело обиду.

— Кто это — эвакуированные? Соображать надо всё-таки… Мы с острова Валаама, из Ладожского озера. Нас сперва под Ленинград, а теперь сюда перевели, на берег к вам. Вроде как морская пехота. И вообще я с тобой разговаривать не обязан, я вахтенный. Ясно, кажется, говорю. Ну, отваливай, отваливай на ту сторону! Должна понимать, раз военный объект!

Рима совсем разобиделась и повернулась спиной.

— Ну и не больно нужно! Подумаешь, какой объект! Это наша школа, а не объект. Моряк с разбитого корабля! Вот я скажу нашим мальчишкам, так они тебе покажут «объект». У наших форма-то почище вашей будет — с козырьком. У меня знаешь какой брат есть?

— Хватит разговорчиков! — отрезал флотский.

— А я, кажется, с вами не разговариваю. Не собираюсь даже. Вы сами же начали. Подумаешь, флотский! Надел фуражку набекрень и уж воображает!

— Первым делом, это не фуражка, а бескозырка, по-нашему — беска. Надо знать. Выросла уже порядочно, а различать не можешь. И вообще это не твоё дело… Ты вот лучше скажи, куда у тебя с правой ноги галоша ушла? — спросил он неожиданно, бросив взгляд на её ногу и улыбнувшись. А улыбка у него была славная, зубы так и блеснули.

— Ой, и правда! — вспомнила Рима. — Вы случайно мою галошу не видели?

— Только мне и занятие, что за твоими галошами смотреть! — Морячок уже внимательнее оглядел её и вдруг перешел на «вы». — Стойте, у вас же на левой ноге обе галоши, надели одну на другую! Эх вы, сухопутные!..

— И правда! — обрадовалась Рима. — А я-то смотрю, что это у меня левая нога заплетается!

И оба они стали смеяться и смеялись долго и весело.

Потом Рима, сочтя неловким это уличное знакомство, резко оборвала смех, степенно поджала губы, вздёрнула кверху упрямый, как у брата, подбородок:

— Ну, спасибо вам, а то бы я искала, искала… Теперь пошла.

— Добро, — крикнул ей флотский, — счастливого плавания! Виноват, погодите, как позывные-то ваши?

— Какие это позывные? — не поняла Рима.

— Ну, как зовут это по-нашему значит.

Рима глянула на него через плечо:

— А как звать, не вам знать. Сперва наорал, а потом — как звать! Рима звать, а вас это и не касается.

— Рима? — переспросил флотский. — Интересное имя.

— По-моему, самое обыкновенное. А фамилия какая, не скажу. — Рима помолчала немножко, но флотский не просил сказать фамилию, она сама смилостивилась. — Ну ладно, скажу, так и быть. Бутырева фамилия. Капку Бутырева ещё не знаете? Его все тут знают в Затоне. Он в ремесленном училище самый главный мальчишка, а я его родная сестра. Ну, всего вам.

— Рима, погодите, — остановил её флотский. Голос у него был теперь совсем другой — вежливый, тихий. — Как тут у вас?.. Населённый пункт большой?

— Какой населённый пункт?

— Ну, этот самый… как его… Затонск, что ли, по-вашему.

— Так это же город.

— Для кого город, для нас — населённый пункт. Кино бывает?

— Бывает, конечно. В клубе водников.

— Водников? — насмешливо протянул флотский. — Откуда же у вас тут, на сухом месте, взялись во-о-дники?

— Да тут же у нас Волга! — искренне возмутилась Рима. — Вон, видать её. Знаете, у нас пароходы какие ходят!

— Тоже река! Водники-мелководники. Вот у нас на Ладоге как рванёт штормяга да как двинет зыбайло, так это вот даёт жизни!

— Это что там за разговорчики на трапе! — послышался густой, раскатистый бас, и в дверях показался пожилой седоусый моряк с четырьмя узкими нашивками на рукаве. Углом вниз шли широкие золотые шевроны.

«Это, наверно, самый главный у них, капитан», — подумала Рима.

— Вахтенный! — гаркнул моряк с нашивками и перешёл вдруг на зловещий шёпот:

— Сташук, галок считаешь, разговоры разговариваешь! Кажется, ясно сигнал играли. Кончай возиться!.. — загремел он опять. — Свистать всех на верхнюю палубу. Юнги, на занятия! Разболтались уже, подтянись! Живо-два, ходи веселей, моментом!

— Есть всех на верхнюю палубу! — И юнга, звонко щёлкнув каблуками, скрылся в подъезде школы.

А Рима пошла в булочную и всё оборачивалась. Над школой на высокой мачте вился большой серебристо-белый флаг, синий снизу, с красной звездой и серпом-молотом. Рима шла и заранее предвкушала, как она первая сообщит новость всем подругам — и Лиде Бельской, и Шуре Куличевой, и всем другим девочкам.

Юнга ей понравился. Росту высокого, собой хорош и совсем настоящий, моряк. Задаётся немного, воображает из себя, но, видно, симпатичный. Наверно, придёт вечером к водникам.

И, увидев в очереди за хлебом свою подругу Лиду Бельскую, черноглазую смуглянку, эвакуированную из Одессы, Рима кинулась к ней:

— Знаешь, Лида, в нашей школе теперь флотские жить станут. Их там много, мальчишек. Одеты на манер матросов, вот тут ленточки. Один там такой есть, Сташук, с винтовкой на крыльце стоит и на ту сторону всем велит сворачивать. А я всё равно не свернула. Обещал к водникам прийти. Выйдешь вечером?

— Хо! Новость тоже! — протянула Лида. — Моряков, что ли, я не видала? У нас их знаешь сколько…

Но всё-таки пошла проводить Риму до дому, чтобы по дороге хоть одним глазком посмотреть на моряков. Весть о том, что в затонскую школу приехали моряки, балтийские юнги, быстро облетела весь Затон, и мальчишки уже лезли на ограду, чтобы посмотреть, что там делается, на школьном дворе. Потом они наперебой рассказывали, как юнги стоят, выстроившись во дворе, а самый главный, с нашивками — усищи во! — командует и распоряжается, и все перед ним в струнку. А у самых маленьких юнгов бескозырки без ленточек, но остальное всё как и у настоящих флотских.

Галки, немного поуспокоившись, сидели на ветках у своих гнёзд и внимательно поглядывали то одним, то другим глазом на снующих по двору, бегающих вниз и вверх по лестницам незнакомцев.