Василий Смирнов - Зина Портнова

Машу и Тоню конвоиры поставили у кирпичной стены склада, на которой был наклеен приказ оккупационных властей, а сами отошли в сторону. Сестры стояли обнявшись, прислонясь к стене. Они были такие хрупкие и слабенькие, эти девочки, с такой невыразимой мукой глядели на толпу, что теперь плакали многие.

- Будьте вы прокляты, злыдни!.. - закричала Тоня, обернувшись к немецким офицерам. - Наш народ отомстит вам!..

Раздался залп. И сестры, не отпуская друг друга, медленно опустились на землю.

Через сутки после казни по поселку было развешано сообщение комендатуры гестапо. Крупным шрифтом извещалось, что перед расстрелом сестры Лузгины признались в совершенных преступлениях и назвали фамилии своих сообщников, которые теперь разыскиваются. Но подпольщики знали от Нины Азолиной, что это очередная провокация гестапо. Ни одного подпольщика Маша и Тоня под пытками не выдали.

Гибель сестер Лузгиных, их несгибаемое мужество глубоко потрясли подпольщиков. Отомстить гестапо жаждали все.

Стало известно, что мать сестер Лузгиных, Антонина Андреевна, исчезла. На дверях крыльца ее избы висел замок. Что с ней и где она - никто из соседей в деревне не знал.

"Может, гестапо забрало", - с беспокойством подумала Фруза и на следующий день направилась в Зую.

- По делам общины зашла к вам! - сказала она, входя в избу Евгения.

Вся семья была в сборе. Особенно учтиво Фруза поздоровалась с Алесем. Сразу же затеяла с ним разговор и умело перевела на то, что ее интересовало. Однако ничего об Антонине Андреевне узнать не смогла. В конце их беседы Алесь признался:

- Лучше служить в полиции, чем ехать на работу в Германию.

Спорить с ним Фруза не решилась, но ушла от Езовитовых несколько успокоенная за Евгения: "Вряд ли Алесь, если о чем и догадается, выдаст брата".

Под тем же предлогом - общинных дел - побывала Фруза и в семье Хребтенко. Усадьбу Хребтенко в поселке нашла скоро - там стоял сарай, на воротах которого был живописно намалеван зеленый черт с тонким длинным хвостом, рогами и красными, как спелая малина, глазищами. Это была работа брата Елочки, Мити. Весь дом был украшен его поделками из корневищ.

Отец Мити и Маши казался на вид приветливым, добродушным. Фруза постаралась завести с ним непринужденный разговор, в котором высказала опасение, что война не скоро кончится.

- Чего рассуждать-то? - грубовато оборвал он ее. - Немцы уже победили. К зиме окончательно будет покончено с Советской властью.

- Ну, это еще как сказать! - не сдержалась Фруза, но, взглянув на молчавших брата и сестру, осеклась.

- Эх, милая!.. Ты еще молода, чтобы по-своему понимать, - заметил ей Хребтенко-старший. - Сильный всегда побеждает слабого.

"Пришиблен гитлеровской пропагандой, - пришла к выводу Фруза. Выходит, Елочка и Митя были правы, отказавшись устроить у себя наблюдательный пункт..."

"Все осложняется с каждым днем. Кто мог предполагать, что среди родственников подпольщиков могут оказаться ненадежные люди?.. Живешь и не знаешь, откуда ждать опасности... - размышляла Фруза по дороге. - А действовать все равно надо... И отомстить за Несмеяну и Ласточку мы должны!.. Только вопрос - как?!"

О мести теперь думали все подпольщики. Предлагали разные планы. Порой фантастические: взорвать комендатуру, поджечь все дома, в которых живут гестаповцы. Но вскоре случай осуществить реальный план этой мести подпольщикам представился.

Они встретились на этот раз на дороге совершенно неожиданно - Фруза, Володя, Евгений и Федя. И почти тут же к ним подошли Зина с сестренкой и Нина Азолина. Поздоровавшись кивком головы и оглянувшись по сторонам, Василек многозначительно сообщила:

- Вот что, ребята. В ближайшие дни в Оболь приедет полковник из Берлина... Предлагаю не выпускать его обратно.

- Давайте зайдем ко мне, - сказал Володя, - а то что-то нас здесь много собралось. Только вот... - Он с сомнением взглянул на Гальку. - Она мешать нам станет...

- А мы устроим так, что она помогать нам будет, - успокоила его Зина.

Она посадила Гальку на улице возле крыльца и втолковала ей, что, пока все они с тетей Фрузой будут находиться в избе, Галька не должна сходить с места:

- Увидишь, если кто к дому подходит, сразу же начинай громко петь.

- А что мне петь?

- Свою любимую песенку.

- Какую?.. У меня много любимых.

- Ну хотя бы про комарика. Помнишь?

Я по садику, по садику гуляла,

Я с комариком, с комариком плясала.

- А если пойдут полицаи, то громче пой, - посоветовала Фруза.

Пока подпольщики совещались в избе у Володи, Галя сидела на скамейке и разговаривала с петухом, который, подойдя к девочке, остановился, наклонив свою тяжелую голову с мясистой бородкой.

- Ну чего ты землю роешь, шалавый?.. Сердишься, что я здесь сижу? Но я все равно не уйду. Подумаешь какой воображала! Вот буду сидеть, и все...

Несколько раз подпольщики в избе настораживались - слышалась с улицы песня Гали. Ребята выглядывали в окно и, убедившись, что мимо проходили люди, не вызывавшие опасения, принимались снова обсуждать сообщение Василька.

Федя, недолго раздумывая, предложил убрать полковника, приезжающего инспектировать местное отделение гестапо, подложив мину с часовым механизмом в комендатуру.

- Взорвать вместе со мной? - усмехнулась Нина.

Ей не успели ответить - на улице вдруг громко запела Галя.

- Идут двое полицаев... - сказала Ромашка, глянув в щель калитки.

Полицаи шли, заметно покачиваясь. Очевидно, где-то по дороге их угостили. Остановились возле Гальки.

- Складно поешь, - сказал один и погладил девочку по голове.

- Не трогай! - рассердилась Галя, отдернув его руку.

- Э-э... какая у тебя Матрена, - протянул другой руку к кукле.

Девочка быстро запрятала куклу за спину:

- Не дам!

- Да мы твою Матрену и не возьмем.

- Это не Матрена, а Ольга.

- Ты чья будешь?

- Я - нездешняя... Я - ленинградская, - ответила Галя, глядя исподлобья на полицаев.

Зина испугалась за сестренку. Она хотела было выскочить к ней, но Володя задержал ее руку.

- Подожди... Они, кажется, уходят, - прошептал он.

Убедившись, что полицаи ушли, ребята тоже решили расходиться, а план диверсии обсудить в ближайшие дни на комитете. Васильку поручили более обстоятельно узнать о дне приезда берлинского гостя.

Комитет собрался в Мостищах, в избе у сестер Дементьевых. Полученные от Василька сведения заставляли торопиться. Выбрали тройку: Володю, Евгения, Федю - непосредственных исполнителей диверсии. Другая тройка: Илья, Митя, Аркадий - брала на себя подготовительную работу. В подсобную группу наблюдателей вошли: Зоя, Елочка, Ромашка. Обеспечить диверсантов взрывчаткой поручалось самой Тане.

Глава шестнадцатая

Площадь станционного поселка, где должна была состояться встреча населения с берлинским гостем, срочно приводилась в порядок. Сколачивался из досок помост. Заключенные, которых пригнали из местной тюрьмы, подметали дорогу, чинили заборы прилегающих к площади дворов. Грузовик привез и вывалил кучу песку. Пешеходные дорожки теперь желтели, приняв нарядный вид. Площадь, куда к полудню уже согнали народ, с четырех сторон оцепили солдаты с автоматами на груди. Немного позади сверкали на солнце медные трубы оркестра.