Северин Подольский - Синоптик

Настроив свои инструменты, музыканты отошли перекурить, и мы временно притаились за огромными акустическими системами, стараясь пока оставаться незамеченными, так как около нашего Николая Михайловича суетилась незнакомая девушка в белорусском национальном костюме.

«Ты гений, Коленька!» – ворковала незнакомка, и мы поняли, что опоздали. Вездесущий Робин Гуд, хоть не на много, но все, же опередил нас.

– Тебе не кажется, Марат, что девушка говорит с акцентом? – Раскаталин пытался протянуть привязанный скотчем к палке диктофон в узкую щель между колонками, поближе к нашему флористу.

– Это польский акцент – согласился с ним Пинько, хотя мне показалось, что девушка была чешкой, но я решил не спорить, так как это было вовсе не принципиально.

– Наши западнославянские братья давно и зачарованно ублажают свой слух звуками американской дудки – проворчал Марат Казимирович.

– А ты хотел, чтобы они плясали под балалайку? И вообще, с музыкальными вкусами не спорят – возразил Гурский, который до сих пор тащился от Пегги Ли, Бина Кросби, не говоря уже о Луи Армстронге.

– Сравнил! Саксофон и дешевую дудку! – скривил губы в презрительной усмешке Раскаталин.

– Тихо! – я поднял вверх палец, так как мы почти прозевали момент, когда ряженая в белорусочку полька или чешка, стала настойчиво приглашать Николая Михайловича в номер отеля. «Пойдем, Коленька покувыркаемся!» – только и смогли мы разобрать последнюю ее фразу.

– В каком они номере? – забеспокоился Сергей Васильевич, так как «Коленька» откинул в сторону снопик, и игриво шлепнув помощницу по мягкому месту, расправил плечи.

– Что будем делать, Марат? – Раскаталин сматывал свой диктофон, запутавшись в микрофонных проводах рок-группы, которая закончив перекур, решила немного подразмяться и порепетировать вживую.

– Работаем на опережение! – с этими словами Казимирович ринулся наперерез сладкой парочке.

«И вы здесь?» – спустя минуту раздался удивленный возглас Николая Михайловича, когда мы, включив скорость, встретили их перед самым входом в отель.

– А ты Коля, сегодня какой-то необыкновенный! – Гурский пожимал руку своему соседу, не обращая внимания на его смазливую спутницу.

– Необыкновенный? – Николай на всякий случай снял руку с талии ряженой шпионки.

– Благородный, романтичный! Прямо как лесной разбойник Робин Гуд – улыбнулся Марат Казимирович.

От нас не укрылось, как при упоминании этого имени, вздрогнули плечи у его спутницы и ее руки намертво вцепились в плечо Николая.

– Послушайте, пани, или как Вас там! Николай Михайлович, уважаемый гражданин и к тому же, приличный семьянин. Оставьте свои жалкие попытки скомпрометировать человека в глазах супруги и его руководства – Раскаталин не без усилия отцепил девушку от плеча нашего флориста.

Флористом Николай, конечно же, был любителем, а вот профессионально он проходил по дипломатическому ведомству. И уже только одним этим был интересен Робину Гуду, не говоря о том, что на их общем с Гурским участке, был замурован климатический процессор нашей планеты.

«Я так и знал, что этот номер не пройдет!» – за нашей спиной раздался знакомый голос.

– Что, Кит, не сидится дома? – Марат подмигнул девушке и повернулся к американцу.

– Ева, поезжай в Минск, детка! Спасибо, за желание помочь – Кит Бейтс мягко, но настойчиво подтолкнул ее в сторону автобусной остановки.

– У меня деловое предложение. Вы нам сдаете канал связи с Федором Карловичем, а мы Вас выводим на Шептуна – оживился Робин Гуд, с беспокойством глядя на Анатолия Анатольевича, который готовился ввести тому дополнительную дозу сыворотки.

Я с интересом разглядывал неугомонного англосакса, который, несмотря на свой профессионализм, так банально попался в охотничий капкан при попытке проникнуть во двор Гурского. Правда, не знал отважный Робин Гуд, что сей дворик дополнительно охраняют две сотрудницы самого Федора Карловича, да и маломерная Багира, собачка Андрея Дмитриевича, вовремя навострила ушки.

– Не морочь людям голову, Робин! Ведь у нас нет таких полномочий – Кит затушил в пепельнице сигарету и устало откинулся в кресле.

– Да оставь ты его в покое! – Гурский остановил нашего доктора, который, невзирая на дипломатическую неприкосновенность, закатал американцу рукав рубахи и брызнул вверх струйкой какого-то лекарства, выданного ему Пинько.

– Можно вопрос, господин Пинько? – первым делом спросил Робин Гуд, когда Анатолий Анатольевич разрезал на его руках липкий скотч.

– Валяй! – Марат устал за последние сутки и к пойманным агентам ЦРУ потерял интерес, так как информацией они располагали весьма скудненькой.

– Почему на четвертом, и совершенно лишнем подсолнухе любезно подаренной мне господином Раскаталиным картины, оказались именно Ваши пальчики, Марат Казимирович? – Робин Гуд растирал затекшие запястья.

«Блин! А я-то думаю, почему замолчал передатчик?» – чуть было не проговорился Пинько, но вовремя спохватился.

– Марат Казимирович частенько захаживал ко мне в гости. Разумеется, еще в те далекие времена, когда она украшала мой кабинет – не растерялся Сергей Васильевич.

– Вас не смущает, что на оригинале полотна всего три цветка? – улыбнулся Кит Бейтс.

– Разве? – вопрос американца застал Марата врасплох, и он пригвоздил к месту Гурского, намалевавшего подделку.

«Разве это было принципиально? Главное, надо было умело расположить на полотне тонкие металлические нити, имитацию волосков от кисти. И предпочтительной была композиция из четырех цветков» – говорил дерзкий взгляд Гурского.

«Сам виноват! Надо было все семь раз проверить» – проворчал про себя Пинько.

– Как далеко вы можете пойти в сотрудничестве с нами? – Марат Казимирович сегодня был в костюме военного кроя, брюки, которых были заправлены в армейские ботинки.

– Не могу взять в толк, а кого представляете собственно вы? – Робин Гуд осмелел настолько, что в нем снова угадывался прежний задор успешного агента.

– Всех честных граждан Земли и отчасти наших соседей – с пафосом ответил Раскаталин, кивнув в сторону притихших после боевой стадии операции, Сары Александровны и Николь Николаевны.

– Я хотел бы повторно задать свой умный вопрос, и задать его для особо тупых! – Пинько упредил язвительную реплику, уже готовую сорваться из уст Робина Гуда.

– А то, что будет? – улыбнулся Кит, зная нас как вполне мирных и справедливых людей.

– Закопаем в огороде, и дело с концом! – с самым серьезным видом произнес Гурский.

– А что, это вариант! – подал голос Анатолий Анатольевич, принявший самое активное участие в задержании Робина Гуда, которому, потом, он же и оказал первую медицинскую помощь, вытащив ногу из капкана.