Елена Батуева - Паутина

- Готова? - спросила, наконец, она; я кивнула, и тогда Лена звучно щёлкнула пальцами.

От быстрой смены обстановки у меня немного закружилась голова. Рядом зашумела вода, воздух вновь наполнился запахом цветущих деревьев. Гном мгновенно обратил на нас внимание, отскочил в сторону, словно кузнечик, и теперь поглядывал на нас с немалой долей настороженности. Не надо было быть очень наблюдательным, чтобы заметить, что пальцами в траве он ищет подходящее оружие. Ничего не найдя, он встал с колен и, глядя на нас как на врагов народа, сделал пару решительных шагов вперёд. Оказавшись перед нами лицом к лицу или, как бы поточнее выразиться, пупок к носу, он громко кашлянул, напустил на себя угрожающий вид и проговорил:

- Кто такие? Что тут делаем? Отвечаем чётко, внятно, желательно наклонившись, - прибавил он пониженным голосом.

Лена послушно наклонилась, уперев руки в колени, и, встретившись с гномом глазами, проговорила:

- Елена фон Милош. А ты, карла, давай ящик. Мы спешим.

Как ни странно, на "карлу" Никодим совсем не обиделся - видимо, почувствовал в Лене настоящего противника. Он лишь утёр нос грязным платочком, встал на мыски, прошептал ей что-то на ухо и побежал в кусты, видимо, доставать шкатулку. Я с подозрением посмотрела на подругу. Она, всем своим существом, пытаясь справиться с распиравшим её хохотом, проговорила:

- Он сказал, что ты шпиёнка, хотела выдать меня за себя, но он сразу тебя распознал и, как только я велю, поможет тебя схватить, казнить, а потом долго мучить. Именно в этой последовательности, - объявила Лена, нарочито коверкая слова.

- Уголовник, садист, нечисть вшивая, весь мхом зарос, - продолжала тираду раздосадованная я. - Маразматик с манией преследования!..

Меня прервал появившийся Никодим. В одной руке он держал шкатулку, в другой - как можно было догадаться - палку. Я недоверчиво осмотрела и то и другое; Лена, поняв меня без слов, сначала вырвала у отпирающегося гнома палку, бросила её в озеро, а потом взяла в руки шкатулку. "Ну и с чего тут начать?" - проговорила она, осматривая шкатулку сверху донизу. Пока она с ней копошилась, Никодим не сводил с меня взгляда. Мы готовы были наброситься друг на друга, исчерпав про себя весь запас ругательств в адрес друг друга, как вдруг Лена открыла шкатулку.

- Это тебе, - она протянула мне старый, покрытый ржавчиной ключ; на самом дне шкатулки, затянутой чёрной тканью, я заметила белый кусок бумаги. - А это мне... - тихо проговорила Лена, разворачивая письмо.

- От кого? - затаив дыхание спросила я.

- От мамы с папой, - дрожащим голосом ответила Лена. Она вся была в чтении, и я просто не могла её прервать. Ни разу после случившегося я не спрашивала у неё, что было в том письме. Зачем? Если, как только она впоследствии доставала его, чтобы просто переложить с места на место или перечитать выученные наизусть строки, на глаза её наворачивались слёзы...

- Я пожалуй, пойду, - тихо промямлила я, чувствуя себя с каждым словом всё глупее и глупее. Лена едва заметно кивнула, и я, забравшись на лошадь, совершенно забыв про шкалу Обратуса, понеслась в сторону замка. В руке был зажат старый ключ. Так оно и должно было случиться, я словно возвращалась на десять лет назад, туда, где великие маги и волшебницы вели свой бой за счастье своих детей. Всё происходило теперь так, как должно было быть, как было ими запланировано давным давно. Мне должен был дуть в лицо этот ветер, рядом должны были пролетать птицы, всё должно было вернуться к жизни так же внезапно, как вернулась к жизни я.

Дышать, дышать полной грудью, дышать до боли в рёбрах. Скакать так быстро, как может конь, а если нет - ещё быстрее. Шкала Обратуса - шкала магического времени, но какое волшебство, если я спешила к своему отцу?! Какое волшебство, если и без него я могла обогнать полёт мысли, полёт фантазии...

Сен-Дельжотар предстал передо мной в своём былом могуществе. Не было тех угрожающих форм и очертаний, ничего такого, что могло бы внушить опасения или отпугнуть. Мне навстречу прямо из ворот крепостной стены замка вышел слепой монах, лаяла собака. Салтык выбежал на дорогу, и моя лошадь встала на дыбы. Я спешилась, оббежала счастливого от чего-то пса и направилась к дверям замка. Отец Филипп перегородил мне дорогу:

- Куда вы?! Стойте!

- Уйдите! - попыталась отвязаться от него я. - Уйдите, отец Филипп! У меня есть ключ! Там он! Я знаю!..

- Кто вы? - недоверчиво спросил монах. - В прошлый раз вы назвались Еленой фон Милош, если я не ошибаюсь. А я никогда не ошибаюсь: с тех самых пор, как я ослеп, мой слух меня ни разу не подводил. Так кто вы на этот раз?! - спросил он сурово.

- Анна, Анна Кеслер, - совсем запыхавшись представилась я. - Пустите, умоляю!

- Анна Кеслер? Вы точно уверены?

- Да точно, точно! - я еле отдышалась. - Пустите!

- И у вас есть ключ? - всё ещё недоверчиво вопрошал отец Филипп. Салтык ластился возле моих ног. - Салтык, она говорит правду? - пёс одобрительно гавкнул. - Ну что ж, монах засуетился. - Проходите, прошу вас. И не серчайте на старика, господин Удо нагнетал на меня ужас все эти десять лет.

- Удо больше никого не тронет, - проговорила я, направляясь к дверям.

- Как?! Неужели всё?.. Неужели наконец-то всё вернётся на свои места?

- Если он там, то да, - дрожащими руками я пыталась вставить ключ в замочную скважину.

- Он там, миледи, - проговорил монах тихим уверенным голосом; от неожиданности и я обернулась и увидела, как по его лицу текут слёзы. Десять лет я искупал свой грех перед вашей семьёй; носил ему еду, оставлял на пороге, а потом находил пустую корзину. Идите, миледи! - отец Филипп улыбался.

Его слова придали мне уверенности, и я налегла на дверь. Со скрипом, но она отворилась. Я вошла в тёмное, холодное помещение. Сразу из серого холла наверх вела огромная мраморная лестница. На ней валялись то осколки посуды, то разорванные платья, то доспехи. Я огляделась по сторонам: направо вела галерея, а двери слева были плотно закрыты. Я подошла к ним и распахнула. Под ноги мне покатились хрустальные подвески, посреди залы на огромном столе лежала упавшая хрустальная люстра, по всему полу были рассыпаны мелкие стекляшки. Вдруг откуда-то сверху я почувствовала будто дуновение ветерка, небольшой, едва уловимый сквозняк.

Не теряя ни минуты, я побежала наверх, перепрыгивая через ступени. Платье давно порвалось, туфельки превратились в кроссовки, рука под повязкой ныла, но я всё равно бежала по лестнице дальше и дальше. Я остановилась у узкой полуоткрытой двери, оттуда тянуло свежим ветром. Несмело, унимая дрожь, я её отворила и вошла в полумрак. Справа различались очертания кровати с балдахином, у разбитого окна с задёрнутыми шторами стоял человек. Он был высокого роста, немного худощав, с длинными, отросшими волосами. Он стоял ко мне спиной, но, как только я вошла, резко обернулся. Мне стало ясно, что он меня ждал... Давно. Возможно даже слишком давно. Вдруг стало очень холодно, по спине, по плечам побежали мурашки.