Софья Яковлева - Мы и большущее озеро

– Я уберу паутину, – сказала мама.

– Только не всю, – сказал папа. – А то паукам снова строить придётся.

– Да ну, вот ещё о пауках заботиться! – сказала я.

– Пауки полезные, – сказал папа, – они мух ловят.

– Лучше мухи, – сказала я.

Мама с папой засмеялись, а я шагнула на ступеньку и оказалась на корабле…

Если не оглядываться на кухню, то кажется, что корабль плывёт прямо в озеро. Шумят волны, дует ветер, и чайки кричат изо всех сил. Будто веранда – это наш парусник. Такой большой, весь деревянный. И где-то наверху, над крышей, у нас паруса…

Я осторожно подошла к бортику и осмотрела из-за него наш «океан». Но трогать бортик не стала. Тут всюду виднелись паутинные нитки.

– Смотри, Серёга, прямо футбольное поле, – сказала мама.

Я оглянулась.

– Умгу, – сказал папа.

Они с мамой готовили бутерброды, и папа, видимо, проверял, как они получились.

Конечно, это было не поле, а стол, покрашенный голубой краской. И занимал он всего лишь половину веранды. Но если немного присесть, то можно было представить, что он уходит вдаль до самого горизонта.

– Залезай, – сказал папа.

Я внимательно оглядела снизу этот стол и такую же длинную голубую скамейку со спинкой. Вроде бы паутины не было. Наверное, и правда убрали. Тогда я осторожно вскарабкалась на скамейку и подъехала, перебирая ногами, поближе к маме.

У нас теперь есть своя лодка. Синяя. Рядом к специальной красной трубе привязаны ещё две: зелёная и голубая. Но наша – самая лучшая.

Лодка привязана цепью с замком. Острый нос у неё на берегу, а корма в озере. Можно забраться внутрь. Сапог стукается о край борта. Лодка слегка наклоняется, и слышатся водяные бульки. На дне черпак. Решётка из дерева, как у нас в ванной. Это, наверное, чтобы ноги не промокали. И большой красный спасательный круг с верёвочками по бокам. Он хоть из пенопласта, но тяжёлый. Мне его не поднять.

Ещё на дне лодки обнаружились: старая консервная банка, мокрые кусочки пенопласта, оторванный поплавок, засохшие водоросли, красная рачья клешня и какая-то квадратная железная гиря, привязанная к средней скамейке.

Я заглядываю за борт. Отражение расплывается и пляшет. Вот это, наверное, я. А сверху – берёзы.

В воде много интересного. Вон камешки. Вон тёмные островки тины, в которых точно кто-нибудь прячется. Большой страшный жук вынырнул из глубины, показался и сразу нырнул обратно. У него сердитый вид и ласты на лапах. А вон маленький жучишка носится туда-сюда, как сверкающая капелька. Я поглядела в другую сторону и увидела мальков. Серые спинки стояли-стояли над песком и вдруг исчезли. Посмотрела – а они уже в другом месте.

А вот неподалёку знакомые «ромбики». Это такие жучки на четырёх длинных ножках, они прыгают прямо по воде. У нас в парке тоже такие водятся. Они скользят как на водных лыжах, весело обгоняют друг дружку. Я люблю на них смотреть.

Но тут мама позвала меня в домик. Так что пришлось выбираться. Я оглянулась на лодку, на два мостика, которые называются «пирсы», помахала им рукой и стала подниматься наверх.

– Вон, смотри, прямо заячьи избушки, – говорит мама.

А избушки-то разноцветные. Забрались в гору и выглядывают из тёмного леса, будто мы и правда в сказку попали.

Ближе всех домик зелёный. Не такой зелёный, как листья или трава, но как будто кто-то старался сделать похоже. Снизу у домика красный фундамент. Посередине тёмное окошко. А сверху треугольная крыша.

Дальше синий домик стоит. Нарядный, будто его недавно покрасили. Всё у него такое же, как у зелёного, и фундамент такой же. Только этот домик повыше в гору забрался. Стоит, будто хвастается: «Смотрите, вон я какой яркий!»

Ну а самый дальний – оранжевый. Залез выше всех и только окошком из чащи поглядывает.

– Осторожно, – говорит мама, – видишь, камни.

Из тропинки торчат каменные верхушки. И корни. И шишек валяется полным-полно. Но мне это нипочём. Я лезу себе по тропинке, и камням с шишками мне не помешать.

Уф. Забрались. Обошли зелёный домик и остановились с другой стороны. У красного крылечка. А крылечко на гору смотрит. На густой тёмный лес.

– Вот наш домик, – говорит мама.

Рядом с дверью на стене красное ведро висит в специальном колечке. Наверное, для мусора. Я заглянула тихонько, а мусора-то и нет. На ведре паутина блестит.

– Ну заходи.

Я захожу. А там светлота!

– Это веранда, – говорит мама. – Видишь, окно какое большое.

Окно и правда во всю стену. И на дальней стене продолжается. Здесь бы моим феям тоже понравилось. Жёлтые шторы отодвинуты в сторону, и листья как будто зелёные светлячки всё кругом освещают. А это солнечный свет от них отражается, самого-то солнца не видно. Оно где-то там, над крышей.

Здесь можно будет рисовать или читать рядом с папой и мамой. Вот стол и стулья. Только на них пока всякие наши вещи стоят. Коробки, мешки и папин рюкзак.

А папа с Лёкой в комнате сидят. Я туда заглянула, а там темно. Хотя окон целых три штуки. Наверное, это потому, что окошки маленькие. Одно смотрит в лес. Другое – на дяди-Мишин дом-теремок. А третье – на озеро. Но его видно, только если на кровать влезть с ногами. И то через густые-густые деревья. А ещё в это окно сосновый ствол смотрится. С двумя сучками-глазками.

Вообще-то в комнате нет ничего, кроме кроватей. Только стул с нашими вещами и Лёкина коляска в углу. Сама Лёка сидит на кровати и разглядывает блестящую спинку. Я тоже уселась на колючее зелёное одеяло. Покачалась немного. И захотела на улицу, а то здесь темно, пахнет фанерой и вытертой пылью. А там – и трава, и солнце, и озеро.

Мы с папой стоим на пирсе и смотрим в глубину. Никого не видно, в воде темно. Но папа говорит, что там много кто есть: и раки, и рыбы, и червяки, и улитки всякие. А кажется, никого нет. Только вон там, впереди, на волнах качается красный конус. Это буёк. Он показывает, что дальше заплывать нельзя. Папа недавно купался и за буёк не заплывал. Он за него схватился и помахал нам рукой. И волосы у него теперь как у растрёпы.