Галина Васюкова - Золотые росы

- Благодарю вас и вашу правительницу Зан за прекрасное угощение и приглашаю вас на завтрак в мою страну.

Назавтра, встав чуть свет, я увиваюсь возле бабушки. Она сердито ворчит:

- И что вам не спится? Вертитесь под ногами то один, то другой...

- Бабушка, что ты будешь готовить? - допытываюсь я.

- Блины, - говорит бабушка, думая, что я обрадуюсь. Но я прихожу в ужас.

- Бабушка, а картошку? - спрашиваю я.

- Не надоела она тебе? - говорит бабушка.

- Нет, бабушка, я очень люблю картошку, - жалобно говорю я.

- Ладно, сварю попозже, на обед, - говорит бабушка.

Я готова заплакать. Шутка ли, ведь у меня срывается завтрак, на который приглашены правители другой страны!

Бабушка печет блины. Капли теста падают с ложки и засыхают. Пригретые сверху ярким пламенем, они подымаются, как сдобные булочки. Я немедленно лечу за кукольной тарелочкой. Мне хочется петь от радости, но я молчу, чтобы не разбудить раньше времени Леньку.

Скоро тарелочка наполняется крошечными лепешками. Не беда, что они снизу грязноватые. Я преподношу их проснувшемуся Леньке с таким видом, будто это самый изысканный торт. Угощение у меня готово, а вот его правительницы Зан нет к завтраку. Но хитрый Ленька находит выход из положения. Он мне заявляет, что великая Зан уехала в другую страну и поручила ему быть у меня послом. Я раскланиваюсь. Нисколько не удивляясь моим лепешкам, "посол" принимается за завтрак. Итак, дружественные отношения между нашими странами установлены.

СЕСТРИЧКА

Наша мама заболела. Ее положили в другой половине дома, и бабушка велела нам не ходить туда и не шуметь. Отец, как всегда, рано ушел из дому, но через час приехал на лошади, запряженной в сани. В санях сидела старушка, закутанная до самых глаз. Я не сразу узнала ее. Только когда она сняла с себя шубейку и несколько платков, повязанных один на другой, мы с Ленькой увидели, что это бабка Марта. Я хотела подойти к ней и спросить про трубу, но вид у нее был строгий и озабоченный, и я не посмела. Она сразу же прошла к маме и закрыла за собой дверь.

- Собирайтесь, - сказал отец. - Я вас на лошади прокачу. Поедем к тете Маше в гости.

Мы с Ленькой со всех ног кинулись одеваться. Я еще разыскивала под кроватью валенок, а Ленька уже был готов. Одно ухо шапки у него торчало вверх, а другое болталось, как перебитое, руки без варежек засунуты в карманы, но все же он уже может ехать. А вот попробуй мне без валенка! Этому Леньке всегда везет. "Лучше бы у меня две варежки потерялись, чем один валенок", - думала я, ползая по полу.

Наконец мы кое-как оделись и вышли во двор. Высокая, темной масти лошадь нетерпеливо перебирала тонкими ногами.

- Ух ты! - воскликнул Ленька, не найдя больше слов, чтобы высказать свое восхищение.

- Ну, Громик, надоело стоять? - ласково сказал отец.

Громик повел ушами и, кося глазами, потянулся мордой к отцу.

Мы сели в сани и поехали. Снежная пыль завихрилась под ногами у Громика, а навстречу нам побежала баня, березовая роща и сараи. Не успели мы оглянуться, как из-за сугробов вынырнула деревня. С мохнатыми снежными крышами, она была совсем не похожа на ту, из которой мы уезжали осенью. Узнали мы только школу да избушку деда Савельича.

- Смотри! - закричал Ленька, показывая на нее пальцем.

Я обернулась и увидела, что над снежной крышей возвышается труба, а из нее идет дым. Оставив нас у тети Маши, отец уехал по своим делам и сказал, что заедет за нами вечером.

Тетя Маша жила одна. В доме у нее был такой же порядок, как и на ферме. Она накормила нас гречневой кашей с молоком и тоже собралась уходить.

- Сидите тут, я скоро вернусь, - сказала она.

Мы так и просидели до ее прихода. Ленька все собирался сходить в деревню, но я не хотела оставаться одна и поэтому не пускала его. В деревне мне делать было нечего. И у тети Маши в доме тоже было скучно. Кругом такая чистота, что игры никакой не затеешь. А со стены вдобавок прямо на нас смотрит незнакомый мужчина с длиннющими черными усами.

Вернувшись домой и взглянув на наши грустные лица, тетя Маша рассмеялась:

- Что же вы, так и сидите?

Она снова принялась нас кормить, а потом, повздыхав немного, полезла в сундук и достала оттуда голубой узелок.

- Вот, играйте. Только потом все обратно сложите, - сказала она.

В узелке оказалась маленькая резиновая кукла и много разных нарядов для нее. Я в недоумении уставилась на тетю Машу - откуда у нее все это?

- От дочки осталось, - сказала она. - Десять лет было, когда умерла. А это муж, - кивнула она на усатый портрет. - Погиб... Кулаки убили...

Мы стояли и молча смотрели на тетю Машу. А она вдруг улыбнулась сквозь слезы и, погладив Леньку по голове, сказала:

- Ну, чего носы повесили? Играйте, а я пойду. Коров доить пора...

Я принялась разбирать узелок. Там были платья, вышитые салфеточки, вязаные платки и даже пальто с меховым воротником. Тети-Машина дочка, видно, умела шить, не то что я...

Только мы разыгрались, как за нами пришел отец, а с ним и тетя Маша. Она смотрела на нас и чему-то улыбалась. У отца тоже был довольный и веселый вид.

- Ну, команда, поехали домой, - сказал он, - у вас там сегодня появилась маленькая сестренка. Ждет вас...

Мы с Ленькой завизжали от радости и сразу же засыпали отца вопросами:

- А какая она?

- Как ее зовут?

- Какие у нее глаза?

- Я и сам еще не знаю, - смеясь сказал отец. - Там, на месте, все выясним...

Тетя Маша суетливо помогала нам одеваться. Я собрала игрушки, связала в узелок и протянула ей. Она, сияя глазами, вдруг сказала:

- Возьми себе.

- Тетя Маша!.. - прошептала я, не веря такому счастью.

- Бери, бери, - сказала она, - чего им зря лежать. Я вот только одну салфеточку возьму... на память.

Она выбрала одну вышитую салфеточку, а остальное подала мне.

Прижимая к груди драгоценный узелок, я уселась в сани. Мы поехали, и малиновая заря поплыла нам навстречу. Березовая роща стояла притихшая, вся запорошенная пушистым снежком. Она просвечивалась насквозь. Казалось, там, за нею, укладывается спать зимнее солнце.

Нам с Ленькой не терпелось скорее увидеть нашу маленькую сестричку. Ленька наклонился ко мне и сказал:

- Если она еще не умеет ходить, так мы будем водить ее за ручки.

- А я отдам ей свою куклу, какую она захочет, - сказала я.

Но дома нас ждало разочарование. Оказалось, что наша сестричка совсем крошечная и не умеет ни ходить, ни играть в куклы. Она лежала на полатях вся закутанная, и нам даже не сразу разрешили к ней подойти. Сначала мы отогрелись, и только тогда бабушка позволила на нее взглянуть. Нам с Ленькой она нисколько не понравилась. Отчего все были так довольны - просто непонятно.

НЯНЬКИ НЕСЧАСТНЫЕ

Нашу сестру зовут Лиля, и она такая крикливая, что хоть из дому беги. Кричит она и днем и ночью, и, главное, никто не знает, что ей нужно, даже мама. Мы с Ленькой предлагали ей мою куклу, чайный сервиз, показывали Рыску, но она знать ничего не хочет и все орет и орет, как заводная. Мы уже ума не приложим, куда от нее деваться. На улице холодно, носа не высунешь. И в другой половине у нас тоже холодно, как на улице. Ее пока закрыли и не топят. Там поселился мороз.