Галина Васюкова - Золотые росы

- Ну, так пошли в хату знакомиться, - сказал дед весело.

"Хата" оказалась небольшой комнатушкой, чуть побольше коридорчика, а веселый дед - колхозным сторожем. Он рассказал нам, что его все просто зовут дед Сашка и что ночью он сторожит, а днем спит.

- А это моя внучка Устенька, тоже колхозница, - сказал дед Сашка, показывая на девушку.

Устенька была больше похожа на снегурочку. У нее под белым платком оказались две толстых темных косы с кудрявыми завитушками на концах. Веселые глаза с пушистыми ресницами так и искрились, и она поминутно улыбалась, сверкая белыми, как сахар, зубами. Мы с Ленькой, сидя на лавке, смотрели на нее во все глаза. Быстро двигаясь по комнате, она смахнула со скамьи какую-то соринку, заглянула в печь.

- Ты ел, дедуся? - спросила она и, обернувшись к нам, сказала: - А гостей чем будем угощать?

Дед Сашка прищурил один глаз, заглянул в печь.

- Пирогов у нас нонче нет, а картошку я почти всю съел, так что извиняйте...

- Мы сыты, - поспешила заверить я, зная Ленькину повадку угощаться при каждом удобном случае.

- Ну, гостей не спрашивают, сыты они али нет... Так вот, ежели желаете, могу угостить вас моченой брусникой, - сказал дед Сашка.

Пока мы с Ленькой угощались брусникой, Устенька, наскоро перекусив, начала одеваться.

- Ну, я побежала, дедуся, - сказала она.

Мы тоже собрались уходить.

- А... ты куда пойдешь? - спросила я Устеньку, когда мы вышли на улицу.

- На работу, - сказала Устенька, - лен трепать.

- Как это "трепать"? - не поняла я.

- Пойдем, посмотрите, если охота, - предложила она.

Мы с Ленькой нерешительно переглянулись.

- А далеко? - спросила я.

- Вон в тот овин, - показала она на длинный сарай за оврагом. - Там у нас весело.

- Пошли! - решительно сказал Ленька, поправляя съехавшую на нос шапку...

Сунув головы в полуоткрытую дверь овина, мы попятились назад. На куче льна, окруженный женщинами, сидел наш отец и читал вслух газету.

- Все равно пошли, - шепнул Ленька.

Отец нас, казалось, не заметил, и мы, прячась за Устеньку, благополучно пробрались в дальний угол. Возле стенки лежали бурые снопы льна, тут же возвышалась огромная груда седой кудели.

- Устенька, а как ее делают? - спросила я.

Устенька взяла пучок льна, подняла с пола деревянную лопатку и, держа лен на весу, начала его сечь. Со льна посыпалась ломкая труха, и через несколько минут в руках у Устеньки был мягкий, шелковистый пучок волокна.

- Ой, да это же совсем просто! Я тоже так могу, - воскликнула я.

Устенька с улыбкой протянула мне лопатку. Я взяла пучок льна и что есть силы начала его колотить. Мне уже стало жарко, а волокно не получалось. Лопатка выскальзывала из рук, лен больно хлестал меня по лицу.

- Лопатка тяжелая, - сказала Устенька. Она ушла поискать лопатку полегче, а мы с Ленькой стояли и с опаской поглядывали на отца. Он уже кончил читать и, складывая газету, сказал:

- Может, что кому не ясно, спрашивайте...

- Да вроде все ясно, - за всех ответила Зинкина мать.

- Ну, раз вопросов ко мне нет, можете работать, - сказал отец, подымаясь.

- У меня один вопрос, если можно, - вдруг смущенно сказала Устенька. Вот... Орлика поймали и в крепость засадили... А дальше что, выбрался он оттуда или нет?

Мы с Ленькой рты разинули: откуда она знает про Орлика? Отец тоже удивленно поднял брови и почему-то нахмурился. Женщины стояли и выжидательно смотрели на него. И вдруг он улыбнулся и весело сказал:

- Убежал Орлик. Скоро к нам в колхоз приедет - невесту себе выбирать...

Девушки засмеялись. Отец зашагал к выходу, бросив нам на ходу:

- Пошли домой, команда.

Мы с Ленькой переглянулись: "Заметил все-таки, а казалось, и не смотрел даже..." В дверях я обернулась. Женщины, стоя кружком, проворно трепали лен. Среди них я не сразу узнала Устеньку. Свой белый платок она сняла и теперь стояла до самых бровей повязанная пестрой косынкой. Быстро и ловко мелькали ее маленькие руки. Вздохнув, я поплелась за отцом. Мы шли и молчали. Отец тоже молчал.

- А почему ты нас не ругаешь? - спросил вдруг Ленька.

Отец приостановился и, пряча улыбку, сказал:

- А я думаю, что вам дома достанется...

Дома, как и предсказывал отец, нам порядком влетело. Мама сказала, что вообще не будет нас пускать во двор, пока не поправимся окончательно, а бабушка разворчалась на целый день. Пришлось беспрекословно ложиться спать после обеда. Вечером мы с Ленькой залезли на печь. Я первым делом решила отыскать ту дырочку, из-за которой было столько недоразумений.

Дырочка нашлась сразу. Обыкновенная, круглая, кем-то проковырянная в стене, она слабо светилась тусклым огоньком. Не успела я приложиться к ней глазом, как увидела, что кто-то смотрит на нас с той стороны.

- Это же Устенька! - воскликнула я. За стенкой послышался смех. Сложив губы трубочкой, Устенька прошептала:

- Что, будет ваш отец сегодня дальше сказку рассказывать?

- Его дома нет, - прошептала я.

- Ой, жалко как! - сказала Устенька. - Так хочется узнать, чем кончилось. И женщины ждут, я им потом рассказываю...

- Мы попросим, как придет, - заверил Ленька.

- Только вы не говорите, что я тут слушаю, а то он рассказывать не станет, - сказала Устенька.

- Сами знаем, не маленькие, - сказал Ленька, довольный, что и ему доверили секрет.

ТАНЬКА

Однажды, когда мы с Ленькой снова вышли на улицу, я сказала:

- Давай к школе сходим, а?

- Нельзя. Попадет, как в прошлый раз, - рассудительно сказал Ленька.

У нас был еще карантин, и мама не пускала меня в школу. А мне так хотелось туда. Хоть одним глазком взглянуть, что там делается.

- Мы не будем заходить, только подойдем к крыльцу, - уговаривала я.

- Ну ладно, пошли! - согласился Ленька, которому, как и мне, надоело слоняться без дела.

Не подходя к самой школе, мы остановились около соседнего дома и стали наблюдать. Шел урок, и возле школы было пусто. Только одна маленькая девочка топталась у крыльца.

- Интересно, что это за девчонка? - спросил Ленька.

- Первый раз вижу, - сказала я.

- А я ее давно приметил, она мимо нашего дома часто ходит, - сказал Ленька.

- Куда?

- В школу.

- Вот выдумал! - сказала я. - В каком же она классе?

- Не знаю.

- Не знаешь, а говоришь, - рассердилась я. - Со мной, в первом, она не учится. Так что, может, скажешь, во втором или в третьем?

- Может, и в третьем, - назло мне сказал Ленька.

- Тогда чего же она под дверями стоит? - не сдавалась я.

Меня злило, что Ленька не проявляет ко мне никакого уважения, хотя я самым законным образом учусь в первом классе, а о какой-то крошечной девчонке в огромных валенках может думать, что она чуть ли не в третьем классе.

Я уже готова была с ним не на шутку рассориться, как вдруг увидела Петьку.

Он вышел на крыльцо в наброшенном на плечи полушубке. Взявшись было за железную клямку двери, он торопливо отдернул руку, как будто обжегся.