Евгения Пастернак - Открытый финал

Захар закрутил партнершу с явным перебором, Света охнула, просела, быстро попыталась выровняться.

«Полина бы уже голову откусила», – подумал Захар.

– Давай фокстрот! – предложил он.

Света с готовностью кивнула.

Был в Светиной покладистости один большой плюс: теперь, когда не нужно постоянно воевать с партнершей, можно сосредоточиться на ритме.

Раз за разом Захар входил в поворот, но никак не мог поймать баланс. На «раз» он уже должен стоять спиной по линии танца, а не боком, когда Светка перекрывает движение. Полина как-то успевала… Захар попытался сделать поворот резче – не получилось. Попытался быстрее повернуться – не то. А потом, случайно, начал переносить вес чуть раньше…

«С упреждением! Быстрее, но плавнее!»

Эту фразу Егоров говорил ему раз сто. Тогда он, идиот, не понимал, что это значит! Быстрее, но плавнее! И чуть-чуть раньше!

Захар попробовал еще раз. И еще. Ритм фокстрота стучал в позвоночнике. Медленно, быстро, быстро, медленно… Быстро, быстро, быстро, быстро… Медленно, быстро, быстро…

«Что там еще Егоров говорил? – лихорадочно вспоминал Захар. – Нужно перенос веса контролировать! Надо попробовать!»

Вслух он сказал:

– Все, я натанцевался. Ты иди, я тут все выключу.

Ему очень хотелось остаться одному.

Но одному побыть не получилось. Когда Света испуганно выпорхнула из зала, появился Лев.

– Пора руку фиксировать, – сказал он глухо.

Захар собирался было уже послать благодетеля подальше, но тут резко вернулась боль. Как будто наркоз прошел.

Лев бинтовал, полностью сосредоточившись на этом занятии. Захар изо всех сил делал вид, что ни капельки не болит.

– Круто, – сказал Лев, закончив. – В смысле… танцевал ты сейчас… круто…

Следующий день обещал стать непростым. Родительская суббота и так суровое испытание, а уж в свете последних событий она грозила обернуться катастрофой.

Марина с утра наглоталась успокоительного, но руки все равно подрагивали. Она встречала мамочек и папочек на проходной при полном параде, как будто судья на международном конкурсе – длинное платье, каблук, макияж, собранные волосы.

– Проходите, пожалуйста, в кинозал, – улыбалась она.

Когда все гости расположились в креслах, Марина произнесла речь. Можно даже сказать, Речь, потому что она вложила в слова всю душу.

Она сказала, что очень благодарна родителям за доверие, что очень благодарна детям за терпение, что очень благодарна старшим ребятам, которые в такой сложный момент поддержали ее и неоценимо помогают в работе с младшими.

Она представила всех старших поименно со всеми регалиями и титулами.

Родители юниоров впечатлились.

Дальше Марина рассказала, что оставшееся время сборов тренировки будут идти в таком же режиме, как и сейчас.

– Но позвольте, – возмутилась одна из мам, высокая блондинка – одно дело я отправляю ребенка тренироваться к Егорову, а другое, когда с ним занимаются подростки. Это разные вещи!

– Егоров все равно занимался бы только со старшими, а с вашими возилась бы я. А то, что с ними танцуют подростки, так это их знаете как стимулирует! Они никогда так не вкалывали, как сейчас! Лев их особенно любит гонять с гимнастическими палками. А Захар натаскивает на латину. Младшие за эту неделю физподготовку подтянули больше, чем за весь прошлый год. А когда Федор с Леной танцуют, они под дверь прибегают подглядывать.

Лев с Захаром приосанились, да и Лена с Федором напрасно пытались сделать вид, что им все равно.

– А девочки стали гораздо аккуратнее. Когда к ним приходит Полина, они от одного ее вида спины ровнее держат. А Свету просто обожают. Да и с ними не только подростки, но и тренеры постоянно работают. Мы же теперь все вместе в зале, это знаете какая сила!

Света и Полина подошли к партнерам. Было очень приятно почувствовать себя силой, одним большим клубом, единым целым.

– Ну хорошо, – сказал папа с последнего ряда, – про сборы мы поняли, а дальше что? Когда Егоров вернется?

Марина опустила глаза. Повисла тяжелая пауза.

– Я думаю, он не вернется, – сказала она. – От одной из родительниц поступила жалоба…

Марина не стала уточнять, что мама Льва жаловалась на саму Марину. Но Минспорта на всякий случай вздрючило всех. А когда чиновники узнали, что против Егорова могут возбудить дело, сразу приказали его уволить. Причем задним числом.

Родители загалдели, принялись обсуждать новость, кто-то из последнего ряда кинулся на улицу звонить.

Марина стояла перед ними с гордо поднятой головой. В этот момент ее даже Лена зауважала: внешне Марина выглядела абсолютно спокойной.

– И вы думаете, вы справитесь с клубом? – ехидно поинтересовался одна из мам.

– Я уверена, что справлюсь, – сказала Марина.

– Хорошо, а куда делся Егоров? – спросил дотошный папа. – Если он открыл свой клуб, вы же понимаете, что мы просто перейдем туда.

Марина опять выдержала красивую паузу.

– Понимаете… – она подбирала слова. – Скорее всего… Я думаю, Егоров больше не сможет… не будет преподавать.

Родители опять загалдели, бурно обсуждая новость.

– Да скажите же, что у вас тут случилось, в конце концов! Что вы темните! – воскликнул папа из последнего ряда. – Дети что-то невнятное рассказывают, слухи ползут. Что у вас тут произошло?

Марина беспомощно посмотрела на Захара. Тот смотрел в окно.

– Дело в том, что это все очень личное, и следствие еще ничего не подтвердило… – начала она.

– Следствие? – взвизгнула высокая мама-блондинка. – У вас тут уголовка, а вы от нас скрываете?!

– Пока идет проверка, дело еще не возбудили, – опять попыталась объяснить Марина, но ее перебил Никита, невесть как пробравшийся в зал.

– А у Захара синяк на руке вооооот такущий! Это его Егоров палкой треснул! – звонким голосом сообщил он.

Зал взорвался. Побледневший Захар пытался объяснить, что этот синяк не от Егорова, но его никто не слушал.

– Что ж вы молчали? – орала мама-блондинка. – Я бы своего ребенка в жизни не пустила…

– Какой ужас!

– Надо на телевидение…

– А он с нашими занимался…

– Да подождите вы на человека нападать, вам же сказали: ничего не доказано!

– Да что тут доказывать, все ясно!

– Мне всегда казалось, что он отвратительный тип, не знаю, что вы все в нем нашли…

К Захару подскочила мама-блондинка, схватила за больную руку и развернула к себе. Захара передернуло.

– За что он тебя? Прямо палкой? На тренировке?

Захар аккуратно высвободил руку.

– Послушайте, – сказал он, – я уже все рассказал следователю.

– Какой ужас! – закатила глаза блондинка и опять вцепилась Захару в руку.

– Отпустите, мне больно! – взмолился Захар.

– Бедный ребенок! – заголосила мама. – Я всегда знала, что этот ваш Егоров садист.