Евгений Велтистов - Глоток Солнца

Она нашла в ответ нужные слова. Но все еще проверяя себя, поставила в конце вопрос:

Смерть для нас

В этот час

Лозунг первый и святой?

Я кивнул. Те самые слова, Каричка, ты меня поняла. С этими словами сын Фауста и Елены разрушает вечный, неподвластный времени замок отца: вот он летит со скалы, смелый юноша, и, разбиваясь сам, разбивает круг ложного бессмертия.

И мы - я и Каричка - вместе говорим нашу юношескую клятву:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идет на бой!

Я смотрю в ее блестящие глаза и, чувствуя, что нам остались считанные секунды, ликую: ты умница. Есть любовь. Поиск бесконечного. Есть борьба... Бессмертие - это ложь. Обман человечества.

- Каричка, - кричу я, забыв обо всем, - скажи Акселю, что облако...

Внезапно меня ослепили две вспышки. Я упал.

Врачи говорят, что увидеть две вспышки одновременно нельзя, но я клянусь, что видел вспышку света и вспышку тьмы. Почему-то это обстоятельство удивило меня больше всего, и я упорно размышлял о нем с закрытыми глазами, пока не услышал знакомый голос. Он заставил поднять веки. Я лежал на диване. Рядом был Гарга.

- Ты переволновался, - сказал дядя. - У тебя слабые нервы.

- Наверно, - ответил я и сел. - Каричка не испугалась?

- Она не видела. Я выключил установку.

- Ну и хорошо, - сказал я мрачно. - Я пошел работать.

"...Слабые нервы! Как бы не так! Спросите лучше у своего облака, почему я грохнулся в обморок, - оно слишком внимательно слушало меня и ничего не понимало. Я не могу вразумительно объяснить все это, но до сих пор я никогда еще не падал в обморок. Да у меня такие нервы, что на них хоть пилой играй!.."

Так ворчал я, работая в машинном зале. И пока мои пальцы механически стучали по клавишам, я разбирал про себя разные события. Мрачный энтузиазм Гарги, маневры облака, мои споры с товарищами, доклад Питиквы, механические приматы, информация о мозге, которую я закладывал в машины, все сходилось в одной точке: облако и Гарга хотели превратить людей в безропотных, как Килоу, кукол.

- Сон - самое превосходное состояние человека, - сказал мне сегодня утром Килоу. - Вы замечали, с какой легкостью там свершаются мечты?

- Да, - отвечал я, - во сне я часто летал.

- Полет воображения! Представьте себе, все открытия и я делал во сне. И сегодня мне удалось решить очень важную проблему.

- Какую?

- К сожалению, уже два часа не могу вспомнить. Но вспомню, обязательно вспомню. Времени у меня достаточно...

Вот именно: у него достаточно. А у меня мало. Я никак не мог проникнуть в сердцевину облака. Я нервничал, чувствуя каждую минуту неизбежный ход времени, и проклинал себя за беспомощность. Я был одинок как никогда.

Философский монолог прервал доктор Наг. Он молча стоял за моей спиной и наблюдал, как я вымещаю злость на клавишах. Потом прервал молчание.

- Кажется, самочувствие неплохое.

Я вскочил.

- Ваши литературные опыты изящны, - продолжал Наг, и я покраснел, уловив усмешку в его словах. - Но нельзя подвергать себя опасности.

- Какой?

- Неужели вы не понимаете, что выход точной информации с острова невозможен? Только профессор Гарга держит связь с миром и ведет переговоры от имени облака.

- Доктор Наг, - я подошел к нему вплотную, - объясните мне, что здесь происходит.

- Здесь ведутся опыты, вы это знаете.

Я видел, что Наг говорит со мной серьезно, и решился сказать о главном:

- Но если все станут, как Килоу, эти опыты чудовищны.

- Я всего лишь химик, - сказал Наг. - Об остальном могу догадываться. Есть такой простой пример, описанный во всех учебниках: определенные изменения в клетках активного вируса превращают его в пассивный вирус.

- Это бесчеловечно, - сказал я, чувствуя, что побледнел.

- Раньше здесь было иначе, - спокойно продолжал Наг, не замечая моей реплики. - Но когда профессор Гарга вернулся с космической станции, вслед за ним появилось облако.

- С космической станции?

- Там он испытывал последний образец машины и сделал свое открытие.

- Станция "М-37"?

Я вспомнил, как Гарга искал на ракетодроме пропавшие контейнеры, как ругал он диспетчеров, как испортил весь праздник. Космическая станция облако - открытие - первый бессмертный. Секрет открытия Гарги был в этой цепочке.

- Да, "М-37", - подтвердил доктор Наг.

- Надо что-то сделать!

Наг взял меня под локоть, подвел к окну.

- Попробуйте снять силовое поле, если сможете. - Он опять смеялся надо мной. - И не забудьте, что роботу можно только приказывать. Причем на его языке.

Он ушел, а я бросился к лентам записей. Вместе с последними словами Нага ко мне пришло решение. Я заменяю в машине ленту Килоу на свою (такие записи велись во время отдыха всех работников лаборатории для сравнения с состоянием подопытного). Итак, я заменяю ленту, и через несколько минут ложная информация поступает в облако. Оно решит, что подопытный чудесным образом выздоровел, воскрес и начнет действовать. Может быть, это нечестно - подвергать профессора Килоу сильному удару, но иначе я не мог поступить. Только получив сигналы облака и реакцию Килоу, я мог предъявить ученым доказательство бесчеловечности опытов. Центр Информации расшифрует записи, узнает код облака, смоделирует его строение.

Я уже видел, как удираю с этого дьявольского острова. Выхожу - а там зеленое лето...

Едва успел я заменить ленты, как загорелся сигнальный глазок: машина передавала информацию. Профессор Килоу, которого я отыскал по видеофону, сообщил, что сегодня облако облучает его через каждые два часа. Теперь предстояла лишь встреча с Гаргой.

Я поднялся в студию и удивился, услышав чужой, спокойный голос. Гарга обернулся на стук дверной ручки, быстро выключил динамик. Но я уже слышал - достаточно было этих двух неполных фраз: "...Опыты, опасные для человечества. Совет надеется..."

Гарга, сгорбившись, сидел за столом. Он смотрел на меня и словно не узнавал или хотел убедиться в моем присутствии. Наступило молчание.

- Это предупреждение нам, - наконец сказал я.

Он встал, расправил плечи, вдруг ожил.

- Да, нам. - Гарга улыбнулся. - Совет взволнован. Если победит мое предложение, перед социологами, философами, психологами и прочими Встанет ряд острых проблем. Их надо решать быстро. Скромные земные ресурсы вряд ли устроят общество бессмертных...

Я слушал красноречивые рассуждения, и злость охватывала меня. Разбитые гравилеты, бледные лица, испуганные глаза - сколько их еще?

- Хватит! - прервал я Гаргу. - Вы не о том. Лучше скажите, сколько жизней будет искалечено!

Дядя резко остановился, будто налетел на невидимое препятствие, уставился на меня.

- Я уже говорил тебе, - произнес он спокойным голосом, - что возможно усиление рационального...

- Сколько новых Килоу вы планируете?