Павел Васильев - Веселыми и светлыми глазами

И было мне жарко.

— До завтра, — тихо сказала она мне сверху и помахала рукой.

— До свиданья, — буркнул я.

— Павлик, милый…

А я стоял, пыжась, и горел. Горел от ушей и до пяток. Весь.

…Потом она ушла, и я вышел на улицу.

Я постоял возле парадной.

Я верил и не верил, и не понимал, как же так все получилось. Я ее поцеловал.

Да было ли это?

Я посмотрел на второй этаж, на ее окно. Оно ярко светилось.

Наш шеф Женя произнес коротенькую, но очень содержательную речь. Он только что пересчитал оставшиеся ненастроенные блоки и теперь говорил, размахивая руками, как корабельный сигнальщик:

— Дней у нас — с гулькин нос. А блоков еще масса! Пожалуй, с завтрашнего дня придется работать по вечерам. Но надо сделать. Обязательно!

Действительно, блоков было еще очень много. И даже если все пойдет хорошо, проверить все будет довольно трудно.

Один только Витя хранил олимпийское спокойствие. Он работал, мурлыкая что-то себе под нос.

— Зарядочка, — сказал Витя.

— Что?

— Одиннадцать часов. Физзарядка.

И в самом деле, было одиннадцать часов. Я услышал, как где-то внизу включили радио. Исполнялся спортивный марш.

— А я гирьку притащил. Двухпудовочку, — сообщил Витя. Он вытащил из-за прибора гирю. — Евгений Леонидович, сколько раз сможете выжать?

— Кто, я? — удивленно указал на себя Женя.

— Да.

— Хм, — Женя оценивающе посмотрел на гирю и как-то заметно смутился. По лицу, по выражению глаз было видно, что Женя не знает, сколько он выжмет — раз, два, а может быть, и ни разу. — Не-е представляю.

Витя легко, играючи выжал гирю десяток раз левой рукой, затем — правой. Женя с любопытством и завистью смотрел на него.

Мы не заметили, как на вышку поднялся дядя Саша, позвал Витю.

— Был в месткоме, — сказал дядя Саша. — Кажется, все уладим, путевочка будет.

— Вот спасибо.

— Подожди! — отмахнулся дядя Саша. — Теперь задача — уговорить мать. Я вчера с ней уже вел беседу. Не хочет ехать, волнуется за вас. А ей обязательно надо, понимаешь! Обязательно! И место такое хорошее — на заливе, сосновый бор, тишина. Лучше ничего и не придумаешь. Ты, Виталий, попробуй поговори с ней. Возможно, она тебя послушает.

— Спасибо, дядя Саша. Я просто не знаю, как вас благодарить! Спасибо большое!

— Может быть, мы все вместе ее и выходим, а?

Дядя Саша поправил кепочку.

— Надо привезти волномер, — сказал Женя, — он внизу, в лаборатории.

— Сейчас схожу, — ответил Витя. Он достал сигарету, прикурил и, улыбаясь радостно, шмыгнул за дядей Сашей в кабину лифта.

— Стоп, стоп! — сказал дядя Саша. — Подожди! А ну-ка, брось папиросу!

— Да что вы, дядя Саша! Что я, в самом деле, маленький!

— Маленький не маленький, а бросай! Инструкцию читал: «на вышке не курить».

Он достал из угла банку и протянул Вите.

— А ну, долго еще буду говорить! Бросай!

— Что, железо сгорит? — усмехнулся Витя и небрежно, щелчком швырнул сигарету в банку.

— А теперь выйди-ка, пожалуйста, на минутку, — попросил дядя Саша. — Выйди, выйди.

Витя вышел.

— В кабине запрещено людей возить. До свиданья, — сказал дядя Саша, нажал кнопку и поехал вниз.

— Хы… Вот чудик, а? — растерянно огляделся Витя. — Ну и дает!

— Дядя Саша свое дело знает! Нельзя — значит нельзя. Верно! Так что заучи, — непривычно сурово ответил Женя.

— Ну я, кажется, совсем влип! — шепнул мне Витя.

На вышку поднимался Филя.

— Привет! — завопил Филя. — Фу, вот это тренировочка! Что надо!

Он со всеми поздоровался за руку, особенно почтительно с Евгением Леонидовичем.

— Ты что же не пришел? Ведь обещал, — спросил Филя Витю.

— Да понимаешь… легкоатлеты перехватили.

— Я уже знаю. Хорошо, хоть сразу признаешься, не юлишь. А вообще-то непорядок. Нечестно так. Сказал бы сразу!

— Непорядок, — согласился Витя.

— Ты выбери наконец что-нибудь одно. Одну секцию. Что больше нравится. Сориентируйся.

— Выберу!

— Ведь ты мог бы стать мастером спорта. У тебя отличные задатки. Ты же гигант! В тебе столько заложено, просто завидно! Но для этого надо тренироваться, упорно, настойчиво! Нужна строжайшая самодисциплина, контроль. Это — основа основ. Можно многого добиться. Кто-то из великих говорил, что без усилий, без труда никто ничего не добьется, даже пусть он гений первого ранга.

— Блестяще!

— Что?

— Отличная речь! С учетом аудитории, с цитатами! Пробрала до слез.

— А-а! — сокрушенно махнул рукой Филя.

— Нет, серьезно! Тронул! Только, Филенька, дорогой, пойми, я еще не знаю, чего я хочу, что мне нравится. Не знаю, и все! Поверь, мне все нравится! Но ты ведь не за тем пришел, чтобы выяснять? А тогда можно было бы проще. Когда играть, завтра? И где? С кем?

Витя обнял Филю Мотькина за плечи, и они стали спускаться с вышки.

Я вставил все блоки в стойки приборов.

Блоки были действительно тяжеленными. Наверняка килограммов по сорок. Может быть, и пятьдесят. Три пуда! А самый большой и тяжелый блок — номер один — лежал еще внизу. В цехе. Я видел его сегодня утром. Возле него споткнулся о ломик.

А сколько раз я смогу выжать двухпудовку?

Пять?

Десять?

Надо купить гантели потяжелее.

На вышке было очень тихо. Припекало солнце. Из темного стал серым кусок брезента. А если под брезент засунуть руку — так еще холодно. И корпуса приборов теплые только с одной стороны.

Женя сидел со мной рядом, изогнувшись, как складной метр. Тоже разделывал концы жгутов. Было как-то очень уютно и просто. Женя сейчас не был начальником. Он был просто Женя. Мы были равны. Иногда, когда он не знал, куда подключать, он вопросительно и по-детски озабоченно смотрел на меня, и я кивал ему — «правильно» или же «нет» — и показывал, что надо делать. Нам было хорошо. Потому что мы оба делали нашу работу. Она была наша, его и моя.

В обеденный перерыв мы вместе спустились с вышки, и я пошел к спортивной площадке, туда, где обычно ждала меня Инна. На этот раз вместе с ней сидел Витя.

— Ты где пропадаешь? — спросил он меня.

— Да так. Заработались.

— Потеряно пятнадцать минут драгоценного заслуженного отдыха.

Он сидел, заложив руки в карманы брюк, откинувшись и вытянув ноги.

— А я сейчас звонила в институт. Мальчишки, вы думаете поступать куда-нибудь или нет? — спросила Инна.

— Нет, я не думаю. Не в смысле, что не собираюсь, а просто не думаю. Я отдыхаю, — ответил Витя.

Она смотрела на меня и ждала. И я понял, что она ждет моего ответа. И поэтому спросил:

— А ты?

— Но ведь ты знаешь, я не готовилась. Как заболела мама, так я перестала ходить на подготовительные.

— Я тоже не ходил. Я два месяца был в командировке.