Елена Усачева - Бал неисполненных желаний

– Правее, правее, – хохотала трубка.

Соня повернулась и встретилась с красным глазком камеры.

– Реалити-шоу! – радостно гугукнули в ухо. – Сидишь в кафе и наблюдаешь, что творится в торговых залах.

– Что ты тут делаешь?

– Кофе пью, а еще ботинки на выпускной покупаю. Не поддержать ли тебя дружеским советом?

Соня глянула на манекены, наряженные в вечерние платья. Мама стоит у вешалок, что-то рассматривает. Они уже почти все перемерили.

– Друзья должны помогать друг другу, – вещала трубка. – То голубенькое было ничего…

– Да пошел ты! – вырвалось у Сони прежде, чем она успела что-либо сообразить.

– Сейчас пойдем… – пробормотала мама, проходя вдоль ряда с платьями. – А я говорила, нужно было в ателье шить.

– Подожди! – кричала трубка. – Я очень рад видеть тебя! И знаешь, хотел бы…

Соня спрятала сотовый в карман и побежала на выход. Ну вот, еще одна беда – на выпускном будет Гладкий. А встретиться? Нет! Встречаться не надо. Слишком больно. К тому же – Тырин, он будет против. Зачем сейчас-то с Тыриным спорить?

Над последним звонком больше всего колдовали Катрин с Леной. Придумывали оригинальные бантики, заказывали колокольчики. Макс написал длинное выступление в стихах: глупая Марьяна не хотела учиться, но мудрый Федот отвел ее в школу, где она прошла одиннадцать классов, четыре коридора. Катрин подобрала хорошую музыку, заставив Геру долго тренироваться, чтобы не путаться, когда что включать.

Соне достался класс истории. Из реквизита выдали треуголку, по ходу спектакля она то превращалась в шляпу пирата, то в головной убор Наполеона, а то оказывалась на макушке Петра Великого.

Фил – химия, Катрин – биология, Макс – литература, Федя с Ваней взяли на себя физкультуру.

– А физику отдадим Тише, – хихикнула Лена, распределяющая роли.

После того как Кривина стала ходить с Максом, ее жизнь стала заметно веселее.

– Хороший выбор, – вынес свой вердикт Славка.

Ему выпало вести математику – королеву наук.

Гладкого приняли в коллектив. Тырин пытался возражать, но его в последнее время не слушали.

– И как мы будем жить без твоего бдительного ока? – Лена лукаво поглядывала на изучающего текст своей роли Славку. – Давай мы тебя клонируем и каждому посадим в карман. Чтобы было на кого равняться в институтах!

Славка стрельнул глазами поверх листа бумаги.

– Есть более естественный способ копирования мужчин, – хмыкнул он.

Лена с Катрин запереглядывались, понимающе хихикая и поигрывая бровками.

– Интересно, а мы когда-нибудь встретимся? – негромко спросила Соня.

– Конечно, – снова вынырнул из-за листков с текстом Славка. – Встречи выпускников происходят постоянно.

– Гера с Катрин точно больше не встретятся, – пропела Лена.

– Почему? – Соня отложила свои листки – там было всего три фразы.

– Поссорились.

О-па! И это событие не обсудили на общем собрании? Даже как-то странно.

– Зачем нам встречаться? – потянулась Лена. – Уже хочется от всего этого отдохнуть.

– Это точно, – вздохнул Гера, закатывая глаза.

…На последний звонок Тихон пришел одним из первых. Катрин, хихикая, приколола ему бантик с колокольчиком, но Гладкий его сразу снял.

– Ходим как коровы в стаде, – буркнул он. – Держи! На память.

Соня покрутила в пальцах металлический конус, потрогала робкий язычок. На память…

– Ценно, – согласилась она, прикалывая себе второй колокольчик. – Чтобы не выделяться.

На концерте она все поглядывала на двери актового зала, боясь увидеть там Лису. Но никто не появлялся, и от этого ожидание становилось все напряженней.

– Ребята, какие же вы… замечательные, – всплескивала руками прослезившаяся Нинель Михайловна. – Оставайтесь такими же.

Из вредности Гера порвал листочек с записью очередности музыкальных композиций, и на сцене начался бардак. Директор сидел с постным лицом. Его речь перед концертом была короткая:

– Хорошо, что все заканчивается более-менее без происшествий.

Класс, который всегда сам решал свои проблемы, сейчас тоже справился сам. Тырин прогнал Геру, и выступление завершилось без музыки.

– Если на все это смотреть с точки зрения теории вероятности, – бормотал Фил, выступающий в роли оператора, – так и должно было произойти. Пятьдесят на пятьдесят.

– Какая же тут вероятность? – злилась Катрин. – Чистая очевидность.

И показала Гере кулак. Тому ничего не оставалось, как закатить глаза к потолку.

Вечерний кораблик с веселыми соседями – там орали песни, дрались, целовались.

– А почему ты не отмечаешь последний звонок со своими? – спросила Соня Тихона.

Абонент «Забыть»… Ну почему он не забывается!

– Я со своими.

Тихон, как всегда, был в светлом костюме, на лацкане каплей крови выделялся бантик.

Соня смотрела на воду. Бурую, тяжелую. Казалось, прыгни она сейчас вниз – не утонет, а разобьется о металлическую поверхность.

За прошедшие месяцы страдания притупились. Червячок тревоги копошился внутри, напоминая о произошедшем. А было ли что-то? Может, ничего и не было?

Она прогуливалась по узкому проходу между крытой частью парохода и поручнями. Разойтись двоим невозможно. Вот она и остановилась около Тихона. Он смотрел на темный берег. Заметив Соню, улыбнулся. Как всегда, спокоен, как всегда, уверен в себе.

– Вы мне очень подходите, – негромко произнес Гладкий.

– Чем же?

– Мы одинаковые.

Соня развернулась, чтобы посмотреть в лицо Тихону. И этот мерзавец смеет утверждать такое!

– А чего ты так вскинулась? – усмехнулся некогда очень любимый человек. – Или считаешь, что чем-то отличаешься от меня?

– Отличаюсь! Я не использую людей в своих целях.

– Да? – Гладкий хохотнул. – А как же Димочка? А как же Тырин? Да ты всех здесь построила, лишь бы тебе было удобней!

Соня снова уперлась взглядом в реку. Свинцовая, вот как обычно называют такую воду. И так вдруг захотелось от всего этого освободиться. От этой зависимости.

Не замечая, что делает, качнулась вперед.

Ладонь Гладкого тяжело легла на плечо. Соня рванулась, но Тихон прижал ее к себе.

– Ты мне правда понравилась.

– Опять строишь свои планы?

Слезы потекли сами собой. Незвано, непрошено. А так не хотелось показывать, что больно. Что надоело. Что от чужой правильности готова выть.

– Помнишь, я встретил тебя в раздевалке? – зашептал в макушку. – Мне сказали, что ты из одиннадцатого. Я поэтому и подошел. Что ты сказала?

– Что? – всхлипнула Соня.

– Что такого класса нет. Какая ты была тогда красивая…

Истерика сотрясала Соню, но Тихон держал крепко, не давая согнуться, не давая упасть.

– Ты всегда была очень красивая. А как ты краснела, когда я подходил, как старательно отводила глаза! У тебя даже уши краснели.