Алексей Артов - Подвиги Слабачка

– Ну, и что? Он же её всё равно никогда не поднимет?!

– Раз он пытается поднять то, что никто не пытается, он обязательно поднимет то, что ещё никто не поднял; даже, если то, что он поднимет, будет меньше того, что он пытается поднять сейчас, – опять выкрикнул кто-то.

– Ну и что?!

– А то, балда, что из-за таких появляются дома крепче и больше, – опять промчался защищающий крик.

Все молчали.

– На его мордашке слёзы.

– Его слёзы из-за того, из-за чего наш смех.

– Из-за того, что сам не знает: «зачем» и «почему»!

– Потому, что хочет, чего не может.

– Вот!

– Вот!

– Вас рассмешили его слёзы? – спросила Главная.

– Не слёзы, а не дело.

– Но мы правы?!

– Кто потешается, всегда не прав! – вступился за Слабачка кто-то из тех, кто за Слабачка и за всех обиженных.

– А что нам делать?

– Посочувствовать?

– Но он же не прав?!

– Дать ему время это понять, – посоветовала Главная негромким голосом.

– А… а если окажется, что не правы мы?

– Тогда останетесь правы и вы, и в том, что дали время.

– Смех против слёз! – неожиданно для всех с обидой проговорил сидевший неподалёку Слабачок.

Все смолкли. С лиц сбежали улыбки, превратившись в недоумения, ожидания и страхи.

– Ты хочешь сделать то, чего сделать не сможешь! – выкрикнули из толпы.

– Зато я могу то, чего не могут все тут.

– И чего же?

– Я желаю, как не желает никто.

– И чем это хорошо?

– Я смогу больше того, у кого цель меньше.

– Ну, всё. Хватит мучить того, кто и сам себя измучил, – проговорила, переводя взгляд с мордашки на мордашку воспитательница.

Постепенно все начали расходиться. А Главная подошла к Слабачку и присела рядом.

– Ну, как же тебе не стыдно! – неожиданно изменила снисходительно-защитительный тон на дружелюбно-упрекательный. – Исчез неизвестно куда! И оказалось, что так далеко! Я так долго волновалась и искала! Я прошла долгий и трудный, и не безопасный путь из-за тебя! – и поправилась: – но и для, и ради тебя! – мягко довысказала Главная.

– Я совсем, совсем забыл обо всём, обо всех! – еле проговорив, Слабачок склонил голову и утонул в глубоком сне.

Все были восхищены чудом Слабачка-толкачка. Да то, что им захотелось рассказать о нём всем-всем своим друзьям! Но лишь несколько муравьишек отважилось вернуться в свой муравьишник и рассказать обо этом целому морю своих друзей.

Смельчаки перебежали Смех-прутик, преодолев Брызго-реку; сложив хворостинки, перешли Всеядный Овраг, так обманув его Овражью Пасть.

Пробежали по Тропам Заблужденья через лесные дебри и обратная Дорога в Дебри вернула их в Муравьишник.

– Слабачок передвинул глы-ыбу! – закричали восхищённые.

– Это у вас что-то передвинулось, – отвечали им.

– Это тот Слабачок-наглячок?

– Тот, тот! – отвечали им. – Передви-инул!

Постепенно смех и насмешки над прибежавшими сменились недоумением, потом удивлением, а потом тем же самым восхищением, а за ним и жутким интересом! И всё море Муравьишника поплыло широкой рекой на Поле Глыб!

Затоптало море муравьишек Дорогу в Дебри, исходило за раз Тропы Заблужденья, сметая травинки, песчинки и даже маленькие деревца! Появилась одна новая дорога, которая прозвалась Прямой Путь. С этих пор перестали плутать муравьи и заблуждаться в дебрях. У всех была теперь только прямая дорога в жизни!

Остановилось море муравьишек у Всеядного оврага. Раскрылась на дне его Овражья пасть во всю ширину оврага, поглотить-полакомиться всеми муравьишками готовая. А муравьишки-шалунишки были ещё и смышленышами. Повернули обратно в дебри, нанесли хворостин, закидали ими овраг доверху, да так, что овражья пасть ни поперхнуться, ни сомкнуться не успела!

А как дошли до Брызго-реки, опять в дебри убежали и палочек-брёвен наложили, Смех-прутик ими придавили! Не до смеху теперь Смех-прутику!

Заполонило море муравьишек Поле Глыб. Обступило Слабачка. Всем интересно, что завтра будет. А Слабачок никого не слышит, никого и ничего не видит, даже снов! И сон его был настолько сильнее сна любого крепко спящего, что казалось, что сон его будет длиться вечно!

Силу желания силы

Влил в беспомощность свою.

И тело силу обрело.

Проснулся Слабачок неожиданно рано даже для самого себя, перед рассветом. И теперь вокруг него все спали настолько крепко, что уже Слабачку показалось, что спящих не разбудит ни гром, ни дождь!

Его словно кто-то поднял, а в его тельце будто заалел огонёк. Лапки, как будто не его, не спрашивая голову: «Как?» и «Куда?», – понесли его к камням.

Выбрав одну из самых великих глыб, он сделал под ней подкоп в половину роста, чтобы можно было подлезть под камень, снизу его подпереть и поднять, если получится. Приподнимаясь на задних лапках, Слабачок передними лапками упёрся в глыбу, а глыба… дрогнула и… взялась… поднима-аться! … Подни-маается!.. Каамень! Камень пооднят! Ка-мень… Поо-днят!

«Поднял, поднял, неужели поднял?!» – кричало внутри Слабачка. Он еле-еле его понёс по подкопу и поднялся на травку.

Слабачку глыбу нести было очень тяжело, но ему казалось, что должно было бы быть гораздо тяжелее, что камень поднимает и держит не он. Ему как будто кто-то помогает, как будто кто-то поддерживает его камень.

Когда все, проснувшись, стали постепенно выходить из своих домиков и норок, то увидели, что по их улочкам, на них и мимо них надвигается-продвигается глыба-скала.

– Карауул!

– Карауул! – закричали многие.

– На нас надвигаются горы!

– Нашествие гигантских камней!

– Спасайтесь!

– Скалы двигаются сами!

– Они хотят нас раздавить!

– Камни ожили!

– Глыбы научились ползать по земле!

– Горы парят над землёй!

– Нашествие каменных муравьедов!

Многие с выпученными глазами и искривлёнными мордашками, крича: «Спасайтесь! Ааааа!», – побежали во все стороны прочь от каменного монстра, распространяя панику своими кричащими страхами.

Вдруг один бежавший и полный ужаса муравьишка, которого звали Невезучкин, споткнулся и упал перед ползущей глыбой.

«Ой, – подумал он, – глыба сейчас меня съест!» – и замер, ожидая неминуемого.

Глыба, двигаясь, накрыла его собой. «Ой, – дрожал несчастный, – громадина раздавит меня или съест!»

Но до него никто даже не дотронулся. Тогда несчастный открыл глаза и увидел под глыбой существо, которое двигалось вместе с ней, еле передвигая лапками.

Глыба так и не съела и не раздавила дрожатика. Она прошла над ним, даже не заметив его.