Алина Бестужева - Третий чемпионат фабулы по прозе

– Так ты, значит Леший, хозяин этого леса. И что от меня хочешь? – смело спросил Сид.

– Даю тебе два выбора. Первый. Будешь бесконечно плутать в моём лесу, а если всё же удастся выбраться, попадёшь к моему соседу или к Водяному. Короче, далеко ты не уйдёшь, и вечно будешь здесь скитаться.

– А второй?

– Возвращаешь души и больше не появляешься в нашей местности.

– Поздно души возвращать, – весело рассмеялся Сид. – Это до рассвета можно было сделать.

– Не поздно ещё. Мы не глупее тебя, если смогли во всём разобраться. Можешь пару деньков ещё здесь побродить, а можешь и навечно остаться. Выбирай!

– Сейчас выберу.

Сид огляделся, подошёл к берёзе в руку толщиной, сломал её, очистил от веток. Получилась палица длиной в человеческий рост. Он с огромной скоростью покрутил это оружие над головой и с улыбкой спросил:

– Что ты там про выбор говорил?

– Уж, не драться ли ты со мной собрался? – засмеялся Леший.

– Почему бы и нет?

И тут хозяин леса захохотал так, что деревья задрожали, затем закружился, становясь с каждым оборотом выше и выше. И вот уже перед Сидом стоит великан, выше деревьев ростом, длинные всклокоченные зелёные волосы как ветви дерева, лишайниковая борода, обросшее мхом лицо, толстая, как кора, кожа.

– Так значит, ты драться со мной хочешь? – Он вырвал с корнем огромную сосну, обломал крону. – Тогда защищайся.

Успел Сид отпрыгнуть, а на том месте от удара великана яма образовалась. Бросился пришелец в лес дремучий, а оттуда медведи, огромные, могучие.

– Разозлил ты меня, чужак, – прокричал Леший громовым голосом. – Теперь выбора у тебя нет.

На следующую ночь в окно Варвары раздался стук. Она улыбнулась, словно давно ждала этого визита и пошла открывать. На пороге стояло чудовище, похожее на снежного человека, выпавший снежок подчёркивал это сравнение.

– Заходи! – предложила ведьма, как старому знакомому.

– Значит, вот кто меня вычислил, – ухмыльнулся Сид. – В изощренный ум вашего хозяина леса я сразу не поверил.

– Что ж ты такой умный пришел без спроса в чужие владения и стал хозяйничать? – улыбнулась в ответ ведьма.

– Души человеческие нужны.

– Пришёл бы и попросил по нормальному – может, и договорились бы, а сейчас придётся вернуть.

– Твои верну, – согласился Сид и, подумав, добавил. – Я другие найду.

– Ну, ну! – улыбнулась ведьма. – Поживём, увидим!

Сид вновь ухмыльнулся и, не спрашивая разрешения, направился в соседнюю комнату, где на широкой кровати лежали бездыханные тела подростков. Он вынул нож и сделал разрез на своём левом запястье, из которого закапала кровь. Сид наклонил руку над лицом девушки и несколько капель упали на её губы, следующие – на губы парня. Читая непонятное заклинание, провел рукой по телу девушки, то же самое повторил с парнем. Затем сильно ударил их по щекам.

– Что это? – Ваня приподнялся, потряс головой и уставился на страшного колдуна.

И тут раздался пронзительный крик, проснувшейся Полины, прижавшись к парню, она с ужасом смотрела на ведьму и Сида.

– Я пошёл, – ухмыльнувшись, произнёс тот и вышел из комнаты.

Такого праздника в деревне ещё не было. Увидев утром, в понедельник идущих Ивана и Полину мужики чесали свои тяжёлые от похмелья головы, вспоминая, что прошлой ночью, вроде, нашли их мёртвыми. Парни, кроме этого, вспоминали и драку с озёрскими, хвастаясь перед девчонками своими подвигами. А уж об Иване и Полине говорить нечего. Случившееся с ними они всю жизнь помнить будут и внукам своим расскажут. Кто ещё может похвастать, что на том свете побывал и с нечистью знавался. Одним словом, хоть праздник чужой, но удался на славу.

Он не вернулся к себе на родину, а пошел дальше на восток, вглубь русских лесов. Там много деревень, в которых толком не знали ни о проклятых сидах, ни о празднике Хэллоуин, ни о ночи Самхэйна. Тем не менее, люди справляли этот непонятный праздник, не задумываясь о традициях и возможных последствиях. Для них главное было веселье и раздолье праздника, чтобы широкая русская душа развернулась во всю ширь, что бы праздник этот запомнился надолго.

Он твёрдо решил остаться здесь навсегда. Он был умным Сидом.

В стародавние времена в долине, окружённой холмами да лесами, жили люди ликом светлые, волосом русые. Сильные, статные, до работы хваткие: кто деревья валил, избы рубил, кто серпы ковал, кто горшки обжигал, а кто-то Богам в капище молился… Все были при своем деле. Через долину протекала река по прозванью Светлая. На берегу стоял Большой город, а во всей долине было несколько поселений. В одном из них в семье гончара дочь подрастала. Ещё девчушкой бегала, а старики говорили, что редкой красавицей растёт. Звали девицу Милавой. С малых лет отцу помогала. Научилась не только горшки да тарелки делать, но забавные игрушки – свистульки. Детишкам раздавала на потеху. А в семье дровосека рос – подрастал сын Ярослав. С малолетства был силён, а как юношей стал, равных ему по силе не было. Однажды на празднике Бога Солнца, когда молодёжь в хороводе вокруг костра кружилась, встретились взглядами дочь гончара и сын дровосека, и с тех пор молодец потерял покой. Не радовали его больше ни птичье пенье, ни журчанье лесных ручьёв…

Вскоре глава рода дровосеков – Добромысл объявил, что пришла пора для правнука Ярослава невесту искать. По завёдённому издревле обычаю не мог жених сам себе невесту выбирать, за него это делали старшие. Будущую жену выбирали всем родом: чтоб здоровая, сильная была, в хозяйстве всё делать могла, чтобы потом достойно род продолжала. Выбрали для Ярослава плотникову дочь – Русину, старшую из четырёх дочерей. Девка была высока, в плечах широка, словно Боги сына отцу дать в подмогу хотели, да ошиблись немного. Так Русина заместо парня отцу избы рубить помогала. Так топором махала, только щепки летели.

Как услышал Ярослав, что в жены самую здоровущую девку сулят, бросился вон из избы. Побежал на берег, рухнул лицом в травы, и горе его было таким огромным, что руками не обнять, глазом не окинуть. Впервые его слеза Землю – матушку окропила. Вздрогнула Земля, приняла горе молодца в себя и передала заботу о сыне Ярославе не только деревьям вековым, но даже маленьким зверькам. Мышка – полёвка рассказала о горе молодецком своим сестрам, а те донесли эту боль до домашних мышей в поселении. Сидела в горнице Милава, расписывала игрушку – пичужку краской лазоревой, вдруг на стол мышь забралась. Девица вскрикнула, глиняная забава упала, раскололась. Милава пошла в закуток, где глина лежала, а там всё было выбрано. Взяла берёзовый туес и пошла на берег за глиною. Увидела лежащего человека, испугалась, вскрикнула. Ярослав обернул к ней лицо, вскочил, глаза радостью вспыхнули, а Милава сказала: