Виктор Лунин - Волшебная мелодия (сборник сказок)

И вот однажды, во время весеннего праздника, когда люди особенно весело танцевали и пели на всех улицах и площадях, а нотки усердно им в этом помогали, терпение Тихони лопнуло.

– Хватит! – закричал он не своим голосом. – Надоело! Я вам больше не позволю над собой издеваться!

Взяв дома мешок побольше, Тихоня направился в сторону нотного городка. Неподалёку от него он спрятался в кустах и стал ждать, когда все нотки вернутся в свой городок. Ждать ему пришлось довольно долго, поскольку день был ещё в разгаре.

Наконец над его головой замелькали первые нотки. Они с тонким писком, наподобие комариного, планировали прямо в окошки своих уютных домиков и сразу же затихали.

Чуть позже появились небольшие рои ноток. Теперь слышно было уже не лёгкое попискивание, а довольно громкое жужжание.

Когда же солнце почти скрылось за лесом, и лес погрузился в сумерки, огромная, мерцающая, поющая на все голоса туча затянула вдруг на несколько минут красноватое закатное небо, опустилась на городок и пропала.

И всё же Тихоня решил ещё немного подождать. Он хотел, чтобы и самые последние, задержавшиеся или опоздавшие, нотки оказались в городке.

Стояла такая небывалая тишина, что Тихоня с непривычки даже вздремнул. Когда он открыл глаза, то как будто их и не открывал – так было темно. Тихоня с трудом различил очертания нотного городка. Подкравшись к нему, он набросил на городок свой огромный мешок и стянул его снизу крепкой, толстой верёвкой. Затем он взвалил мешок на спину и двинулся в сторону гор.

Идти во тьме кромешной было трудно. К тому же, как ни лёгок был нотный городок, а всё же какой-никакой вес имел. Так что Тихоня стал вскоре уставать. Тут, на его счастье, выглянула из-за облака луна, и Тихон обнаружил прямо перед собой вход в пещеру. Обрадовался Тихоня, внёс в пещеру мешок, а вход камнями закидал.

«Теперь, – думает, – музыка мне будет не страшна».

К рассвету добрался он кой-как до дому и спать завалился. Хорошо он спал. Ничто ему не мешало. Ни один звук. Проснулся, когда солнце уже высоко стояло и всю комнату осветило. Прислушался. Тишина. Благодать. Да только чего-то ему в этой тишине не хватало. Стал он с кровати слезать. Что такое? Не скрипит под ним кровать, не охает. Стал одеваться, обуваться. Что за чудеса? Ни шороха не слышно, ни шуршания. А уж когда молоко стал в кружку наливать, совсем удивился. Молоко льётся, а звука нет. Отчего-то не по себе стало Тихону. Поёжился он, закряхтел и вдруг, сообразив, подскочил как ошпаренный. Ведь своего кряхтения он тоже не услыхал. Только тут понял Тихоня, что наделал.

«Ну и пусть, – думает. – Зато музыка будет не слышна!»

А в это время весь город, так и хочется сказать, шумел да бурлил. Только шуму-то никакого не было. Тишина стояла мёртвая. Не слышались ни голоса птиц, ни крики возниц, ни топот ног, хоть и птицы на ветвях сидели, и людей на улицах было видимо-невидимо. Все с помощью знаков да записочек пытались выяснить, что же произошло. Тут кто-то сообразил, что ни одной нотки в городе не видать.

Бросились люди к нотному городку. А городка-то и нет! Пропал городок, будто и не существовал никогда.

Плохо теперь стало жить. Грустно. Да и опасно. Особенно по вечерам. Всадники и повозки неожиданно наскакивали в темноте на оглохших прохожих, а воры и грабители на всех углах спокойно их обчищали. Ведь крики о помощи теперь стали не слышны, а потому бесполезны. Ну что тут будешь делать? Даже Тихоня понял, что переборщил.

И тут как раз правитель города издал указ:

«Тысяча золотых тому, кто укажет месторасположение нотного городка, и сто тысяч тому, кто вернёт в мир звуки».

Решил Тихоня: «Бог с нею, с музыкой. Пускай звучит. Богатому и музыка – не помеха!»

И отправил он правителю записку. Так мол и так. Городок этот спрятан в горной пещере. И коли дадут мне полк солдат на подмогу, я его сегодня же отыщу.

Обрадовался правитель. Дал Тихоне полк солдат. И пошёл Тихоня с ними в горы. Солдаты, кажется, все камни, какие были в горах, с места на место по указке Тихони перетаскали. Даже запарились и похудели. Но пещеру, где мешок с городком был запрятан, не смогли найти. Знать, при дневном-то свете всё не так, как во тьме ночной, видится!

Бросил правитель Тихоню за обман в темницу и пообещал – если солдаты за месяц не отыщут звуки, Тихоне отрубят голову.

Каждый день искали солдаты ту пещеру, но всё было напрасно. Быстро пролетел месяц. И вот, наконец, наступил день казни. В абсолютной тишине вывели Тихоню перед народом на площадь и поставили посреди помоста на колени. Но когда палач занёс над его головой меч – о чудо! – именно в этот самый миг на меч вспорхнул воробей и громко-громко зачирикал.

Что тут началось и описать невозможно! Площадь взорвалась радостными возгласами и криками. Затрубили трубы. Забили барабаны. Люди на площади стали петь и танцевать. А правитель города вместо того, чтобы отрубить Тихоне голову, приказал выдать ему сто тысяч золотых.

С той поры Тихоня зажил припеваючи и даже если злился, когда слышал музыку, внешне никак этого не показывал.

Но вам, конечно, интересно узнать, каким образом пришло к Тихоне спасение, и откуда вдруг снова появились звуки?

Всё очень просто! Как раз тогда, когда Тихоню выводили на площадь, на пещеру в горах случайно наткнулись разбойники. Увидев в пещере огромный мешок, они решили, что в нём золото. Но когда развязали верёвку, из мешка сразу же вырвалось с шумом, гудом, звоном и воем многозвучное нотное облако. От неожиданности разбойники бросились наутёк и бежали в страхе до тех пор, пока горы не остались далеко позади.

А нотки… Нотки вновь разлетелись по свету. Только на всякий случай – мало ли что людям придёт в голову? – сделались невидимыми. И где они теперь построили свой новый город, теперь не знает никто. Остаётся только гадать, какими они были. Поэтому, чтобы хоть как-то представить себе нотки, люди рисуют их в виде маленьких кружочков, к которым приставляют иногда палочки да галочки.

Эта история произошла в те времена, когда ноты ещё умели разговаривать, как люди. Жил тогда музыкант, который одинаково хорошо умел играть на всевозможных инструментах. Он играл на арфе и на фидели, на флейте и на виоле да гамба. И, конечно же, он дружил с нотами. Со всеми. И с весёлыми, как солнечный май, и с грустными, как последние дни октября. Он дружил с нотами, чьи голоса были выше самого высокого облака, отчего и расслышать их было почти невозможно, и с нотами, которые звучали так низко, словно исходили из самого сердца земли. Он дружил с быстрыми, вечно бегущими, скачущими и спешащими куда-то нотами, за которыми трудно было угнаться, и с медленными, ленивыми, чьи тягучие, мягкие голоса могут вогнать в сон. А ноты за его дружбу платили ему тем, что раскрывали ему всю свою душу, все свои тайны.