Ульяна Бисерова - Камень в моей руке

– Потому что в квартире стоит очиститель воздуха, который стоит как автомобиль бизнес-класса. И это в то время, когда тебе приходится каждое утро добираться на студию на метро! А во сколько обходятся лекарства?

– Когда ребенок болен… любые деньги найдешь. Убьешь, украдешь, но найдешь… Ты поймешь, когда у тебя появится свой ребенок.

– Не пойму. Никогда не пойму. И, к твоему сведению, я не собираюсь играть в русскую рулетку. Я возьму ребенка с очищенными генами. И по условиям контракта, если в течение первых трех лет его жизни будут выявлены какие-то серьезные наследственные заболевания, я смогу сдать его обратно, и мне выплатят компенсацию всех расходов. И даже неустойку за моральный вред!

– Господи… Да ты живая вообще? Ну, скажи – зачем тебе этот ребенок?! Не мучь ты ни его, ни себя, бога ради…

– Уж кто мучает своего ребенка, так это ты! Тебе прекрасно известно, что с вероятностью девяносто процентов у него разовьется тяжелая неизлечимая форма астмы, он будет инвалидом, не способным содержать себя и уж тем более оплачивать лечение.

– А я верю в оставшиеся десять процентов! И всегда буду верить!

– Не обманывай хотя бы саму себя! И ты, и я прекрасно знаем: он обречен, и гуманнее не затягивать агонию. Если ты действительно его любишь, ты не должна допустить, чтобы он страдал – тем более, что есть масса благотворительных организаций, готовых взять на себя все заботы!

В ответ раздались лишь сдавленные рыдания. Ну, нет, это уже чересчур!

– Убирайся вон, мерзкая ведьма! – заорал я, влетая в гостиную.

– Крис! Ты что, подслушивал под дверью?! – в глазах мамы застыл ужас.

– Убирайся вон! – медленно повторил я, не сводя взгляда с Кимберли.

– Вот-вот, полюбуйся, что за чудовище ты вырастила на свою голову, – прошипела тетка. – Ноги моей больше в этом доме не будет!

Она выскочила из гостиной, как ошпаренная, а я присел на подлокотник маминого кресла и обнял ее худенькие подрагивающие плечи.

– Крис, все, что она тут говорила – это полная ерунда! Мы обязательно победим эту проклятую астму. Ты же сам замечаешь улучшения, разве нет?!

– Конечно, мам! Да я здоров, как бык!

И тут она снова разрыдалась. Ну, вот где логика?

Весь следующий месяц я был просто паинькой: до ряби в глазах разбирал сольфеджио, дышал ингаляциями с горькими травами, зубрил неправильные глаголы и даже не шатался ночами по Луне. Все равно Роба услали в клинику, а без него это стало совсем не так интересно. Обидно, что мы с ним даже попрощаться не успели. Он не выходил на связь несколько дней, а затем прислал короткое сообщение, что, дескать, сейчас проходит комплексную диагностику на ультра-современной аппаратуре и чувствует себя настоящим космонавтом перед полетом. В медицинском центре строгий карантин, даже ближайшим родственникам навещать запрещено. Свой майджет ему пришлось сдать, чтобы звонки и разговоры не нарушали покой пациентов.

Ну что ж, как выяснилось, не так уж страшно в клинике на самом деле, как мы тут напридумывали. Хоть одна хорошая новость! Интересно, удалось ли ему незаметно пронести в палату кораблик или он пылится сейчас где-нибудь на темном складе?

Все эти дни в мыслях я постоянно возвращался на Каштановую аллею. Вспоминал разговор с Келлером и его наполненный музыкой и запахом цветущих деревьев дом, но чаще – пухлую теплую ладонь Анники, доверчивый взгляд ее круглых, как пуговицы, глаз. И то, как напряглась спина Хайди, когда малышка спросила, приду ли я в гости. «Конечно!», – пообещал я, лишь бы только она выпустила мою руку. Но нет смысла обманывать себя – я на самом деле хотел увидеть их вновь. Вот только как улизнуть из дома? Еще одна внезапная «поломка» Грейси выглядела бы крайне подозрительно. Еще, чего доброго, мама решит отправить ее в утиль. Она давно уже поговаривает, что пора отправить Грейси на пенсию и завести хаусхэлпера седьмого поколения, но я, если начистоту, чертовски привязан к старушке. Она живет с нами, сколько я себя помню. И пусть кто-то сочтет меня ненормальным, для меня она гораздо больше, чем базовая модель GRS-243 с голосовым управлением. Она – Грейси, наша Грейси, и этим все сказано.

И вот в один из дней, когда я в задумчивости помешивал чай в чашке – сахар я давно уже по настоянию мамы класть перестал, но привычка осталась – Грейси вдруг сказала:

– Что произошло?

Я даже вздрогнул от неожиданности.

– Ты это о чем?

– В последнее время ты часто погружен в свои мысли и печален. Есть повод для беспокойства?

И я рассказал ей, как встретил в парке Аннику и ее старшую сестру. Грейси слушала, не перебивая и не задавая лишних вопросов – так уж она устроена.

– Зря я ей пообещал, что приду в гости. Она ждет, наверное. У нее такие глаза… Она вообще всему верит. А я ее обманул, получается…

– У Лори сегодня съемка, она вернется домой не раньше восьми. Так что в запасе есть три часа пятнадцать минут. Адрес помнишь?

– Конечно! – я вскочил, все еще не веря в удачу.

– Хорошо, что блинов с утра напекла. В гости с пустыми руками ходить не принято. Десять минут на сборы.

Я стоял у порога уже через четыре и терпеливо ждал еще семь минут, пока Грейси составит подробнейший маршрут с указанием всех будок, из которых можно вызвать блюстителей правопорядка, оформит электронный билет на метро и на три раза перетрясет содержимое моего рюкзака, проверяя, взял ли я ингалятор и перцовый баллончик от уличных хулиганов. Главное – не перепутать.

Странное дело – чем ближе был дом Хайди, тем сильнее мучили меня сомнения. Ну, кто меня там ждет? Слабоумный ребенок? Да она уже через час, наверное, забыла, как меня зовут! А ее заносчивая сестрица только нос презрительно сморщит. И зачем только я потащился через весь город?! А тут еще Грейси со своими дурацкими блинами! Усилием воли подавив растущее желание развернуться и припустить со всех ног, я подошел к дому Хайди. Не успел подняться по шаткому крыльцу и нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась, и меня сбил с ног ураган в красном платьице.

– Ли-и-и-ис! – верещала Анника, стискивая меня в объятьях. – Ли-и-ис плишел!

На пороге уже стояла, лучезарно улыбаясь, ее мама, а из-за ее плеча выглядывала Хайди.

– Крис, как замечательно, что ты пришел! Анника каждый день о тебе вспоминала, все уши нам прожужжала!

Всучив ей сверток с блинами, я зашел в дом. Хайди провела меня в маленькую гостиную. Обивка дивана выцвела, а на каминной полке теснились грошовые безделушки. В продавленном кресле сидел дряхлый старик. Он слегка тряс головой, как если бы та была на пружине, и беззвучно шевелил отвислыми губами, словно вел спор с невидимым собеседником и никак не мог согласиться с его доводами.