Виктория Кремлёва - Пушистория: Дракон в Волшебном лесу. Детская сказка

Как раз к окончанию Пушиной самовольной экскурсии по дому, госпожа Совушка поставила на стол подрумяненные пирожки: «Ухух, дорогие мои, угощайтесь». Мама Соня с Пушей расселись вокруг стола.

Послышался скрип ступенек – это спускался Звездочет.

– Надо же, забыл! – на что-то сетовал он. – Ухух, женушка, представляешь? Не вспомню, куда карты звездного неба положил. Совсем старый ста… – дядюшка Филин заметил маленького гостя и потому не договорил.

– Кого я вижу! – позабыв о пропаже, воскликнул Звездочет. Он дернул за кисточку на конической шляпе и положил ее на кухонный стол. Пуша заметил, как забавно в разные стороны торчат серо-белые перышки на его плоской макушке. Но уже в следующую минуту, сам от себя не ожидая, соня нырнул под стол и спрятался за распушившимся хвостом.

– Видите, господин Звездочет, что я вам говорила, – обеспокоено сказала мама Соня. – Сама не понимаю, что с ним такое, – да и откуда ей было это знать, если хвост и повышенное внимание достались не ей, а ее маленькому соне. – Ну же вылезай, малыш, – ласково позвала она испуганного Пушу.

– Хм-м, – филин задумался, – и чтобы это могло быть?

– Беспричинное хвостораспушение? – подкинула мысль Совушка.

– Вполне возможно, вполне возможно…, – филин потер крылом клюв, а затем почему-то отвлекся от раздумий и поинтересовался: «А что, любимая женушка, остались ли у нас яблоки с карамельной корочкой, которые мы по осени заготовили?»

Совушка радостно заухала и ответила, что яблоки, конечно, остались и, как можно было про них забыть, она сама не понимала. Скоро все трое, словно и не было проблемы хвостораспушения, обсуждали первые учебные классы Пуши, которые должны были начаться со дня на день.

Аромат карамели заполнил каждый уголок радушного дома, и Пуша подумал, что никто даже не заметит, если он тихо вылезет из укрытия и съест хотя бы маленький кусочек яблока: так сначала над краем стола показались его темные глазки, затем нос, а еще через минутку он как ни в чем не бывало сидел вместе со всеми, с удовольствием поедая сладкое угощение. Но от опытного дядюшки Филина ничего не утаишь.

Спустя час Пуша окончательно осмелел и внимательно изучал каждый незнакомый предмет в обсерватории Звездочета. Например, на подоконнике соня увидел ту самую водяную лупу, через которую тот некогда рассматривал его хвост. На увесистой деревянной рукоятке было написано:

« Для преобразования дальнего в ближнее. Премия лесных изобретателей присуждается Звездочету за уникальную технологию замораживания воды из реки Чистянки».

Прозрачная линза была холодной и покрыта какой-то оболочкой. «Это пленка с копыта пугливой косули – не дает льду таять», – пояснил филин, заметив, с каким интересом, соня разглядывает лупу.

– Дядюшка Филин, как у вас увлекательно! – теперь Пуша смотрел в телескоп, направленный точно в небо.

– Знаю, – радостно отозвался Звездочет. – Ухух, а скоро можно будет разглядеть Венеру. В этом месяце она первой появится на западном горизонте: в-о-он там, – филин слегка поправил телескоп, чтобы было видно левую четверть темнеющего неба. – И Сириус, его тоже можно будет увидеть. Он самый яркий из всех звезд.

– А их разве много, звезд этих? – вытянул шейку соня.

– Конечно, много. Но Сириус такой один.

– Должно быть, ему очень неуютно быть самым ярким на небе, – грустно вздохнул Пуша и уселся на один из раскрытых томов по астрономии. Вдруг что-то острое укололо ему бок. Пуша присмотрелся и увидел торчащие из разворота книги зубчики от вырванных страниц.

– С чего бы Сириусу чувствовать себя неуютно? – вопрос филина отвлек соню, и он пояснил, что, наверное, все считают Сириус самым ярким, а он сам не понимает, отчего. Горит себе и горит, не больше и не меньше, чем все остальные, и еще ему, наверное, жуть как хочется быть самой обычной звездой, а не каким-то… Сириусом.

– Ухух, и что ж с того, что он ярче других? – продолжал расспросы Звездочет.

– А с того, – начал Пуша, – что, может, нам только кажется, что Сириус самый-самый. А когда все узнают, что он обычная звезда, будут очень в нем разочарованы. И вовсе он не самый яркий, и совсем он не герой.

Филин о чем-то призадумался, затем подошел к полке, на которой вперемежку с берестяными листами и шарами, похожими на гигантские капли ртути, стояли небольшие колбочки, и из самого дальнего уголка достал покрытый толстым слоем пыли фотоальбом. Раскрыв его, Звездочет чихнул. На первой картинке был изображен небольшой филин, заворожено рассматривающий небо.

– О, дядюшка Филин, это же вы! – Пуша сразу узнал его по густым бровям, взъерошенным перьям и любознательному взгляду.

– Видишь, какой я здесь молодой, – с легким сожалением сказал филин. – Ну да ладно… Небо и звезды меня всегда увлекали. А вот тут я поступил в Почетную Школу Астрономии, – Звездочет крылом указал на фотографию, где он стоит в синей четырехугольной шляпе студента на фоне еще одной штуковины для изучения неба. – Ну, в ту школу, что на другом конце леса находилась, пока ее не закрыли.

– Как это закрыли? Если она была «Почетная», то почему закрыли?! – не понимал Пуша.

– Ухух, именно так. Это раньше звездочеты были на пересчет, а потом… – филин замолчал.

– Что потом? – с нетерпением спросил Пуша.

– Видишь ли, малыш, ты еще мало знаешь и, к тому же, не бывал за пределами нашего леса, но за рекой Чистянкой есть и другой мир. Те, кто там живет, называют его Королевским лесом, а себя королевскими жителями.

– Так я читал о нем… – вспомнил Пуша, – в вашей длинной штуке… де-клара-мации.

– Вон оно что… в декларации? – поправил филин.

– Именно! Я, правда, ничего не понял, что это за де-ламар-акация такая. В особенности не ясно при чем здесь цветы акации…

Филин засмеялся, издавая скрипучие звуки, похожие на писк ржавых качелей – «И-и. И-и». Но Пуша подумал, что это дядюшка Филин съел лишнего, а теперь страдает от последствий – икает то бишь. Кто же знает, как у филинов пищеварение устроено?

– А я-то думал, что Волшебный лес повсюду, – удивился Пуша.

– Не совсем так, – ответил филин. – Волшебный лес всегда начинался на закате солнца и заканчивался перед западным берегом Чистянки. А на противоположном берегу начинался Королевский лес. Но Школа Астрономии у нас все же была одна. Это было удобно, – лучшие умы учились в ней. До тех пор, правда, пока ее доброго основателя, старейшего из всех филинов – Клюва, не обвинили в обучении пустой и никому не нужной науке.

– Но если астрономия – пустая наука, тогда зачем вообще было открывать школу? – спросил Пуша.

– Ухух, ты прав, малыш. Но в том-то и дело, что так считали не всегда. Как открыли, так и закрыли. У всего есть причина, Пуша. Я об этом ни с кем не говорю, ну, может, только с Совушкой, Ни каждый поймет мои размышления. – филин тяжело вздохнул. – Как бы то ни было, меня лишили звания Звездочета Лесной Общины. Не то чтобы я расстраивался, но, слава лесным духам, хотя бы Звездочетом Волшебного Леса остался, – дядюшка Филин задумался, потом прищурился и с сомнением посмотрел на Пушу. – Только я тебе этого всего не говорил. На лесных классах вам такого пока не расскажут – слишком маленькие вы еще. Придет время, и ты сам во всем разберешься. Запомнил? Никому!