Павел Широв - Рыцари Морвена

На этих словах Бертрам, которого давно уже клонило в сон, действительно заснул. И проснулся он, когда лорд Кинмаллох уже завершал свой рассказ.

– …И тогда Бруйде, – говорил он, – вонзил свой меч в ствол священного дуба друйдов и навсегда покинул Морвен, отправившись на восход, за море, и пообещав, что потомки его вернуться лишь когда Морвену снова будет грозить беда.

Договорив, лорд Кинмаллох откинулся в кресле и закрыл глаза. Некоторое время все молчали.

– И кто же стал королём Морвена? – спросил Алистер.

Лорд Кинмаллох задумался.

– Насколько помню, в предании об этом не говорится, – сказал он. – Должно быть, кто-то из сыновей Киннтара, ибо от него вёл свою родословную покойный король Эоган.

– А кто стал королём Эрегейда? – спросил Алистер.

Бертрам, который теперь уже совсем проснулся, недоумевал, почему его друга так интересует всё это.

– В Эрегейде нет королей, – ответил лорд Кинмаллох. – Забыл, как называют они своих правителей, очень уж слово мудрёное. А что до того… Так, должно быть, какой-то родич Великого Бруйде. Но потом его род пресёкся, и между тамошними владетелями началась война…

– И что, они до сих пор воюют?

Бертрам незаметно дернул Алистера за рукав. Ему казалось, что тот уже хватил через край со своими расспросами. Но приятель только отмахнулся.

– Эрегейдцы не отличаются мирным нравом, – проговорил лорд Доннеган. – Во всяком случае, те, которых я знал, могли, пожалуй, поспорить с Калдером…

– Не все, мой друг, – сказал лорд Кинмаллох. – Есть среди них и вполне достойные люди. Мне довелось однажды биться на состязании в Кинн Бейттаре с одним очень благородным человеком из тех мест по имени Русерт. Надеюсь, он ещё жив. Но смута всегда порождает смуту. Когда последний властитель Эрегейда погиб в бою, туда вторглись романцы и некоторые владетели встали на их сторону. Помнится, владетель Лохрохинходсоммера был с ними против нас в битве под Дунн-Преттином. И теперь, я слышал, он творит в Эрегейде то же, что лорд Калдер в Морвене. Многих достойных людей изгнал он из своих владений, а иных продал романцам… Однако час уже поздний. Приготовь мне чашу сидра, Алистер, пора ложиться спать, ибо кто знает, что сулит день завтрашний.

Между тем осень уже перевалила за половину. Листва на деревьях стремительно желтела и осыпалась, покрывая словно ковром ещё зелёную траву на лужайках вокруг замка Доннегана. Ночи стали холодными, вода в пруду остыла и уже не нагревалась за день, так что купания пришлось отменить. Теперь чтобы помыться Бертраму и Алистеру приходилось по утрам и вечерам таскать из колодца воду вёдрами и обливать друг друга на заднем дворе, за конюшнями. Даже самая примитивная баня здесь, по-видимому, не была известна. Благородные лорды довольствовались лишь тем, что умывали лицо по утрам, да раз в месяц окунались в бочке с подогретой водой, а простые воины, судя по запаху, и вовсе не мылись месяцами.

В иные дни, даже занимаясь воинскими упражнениями, Бертрам чувствовал, что мёрзнет, а ночью ложился спать в одежде. Никакой печи в их комнате не было, а служившая одеялом грубая ткань плохо грела, точнее сказать, не грела вовсе. Короче говоря, дело явно шло к зиме, что вплотную ставило вопрос о зимней одежде, но Бертрам не решался спросить даже у старого Куртана, можно ли добыть что-нибудь более подходящее, чем те, совсем не утеплённые куртки, которые они носили. Впрочем, и благородные лорды продолжали ходить в прежней одежде, только по вечерам заворачиваясь в шерстяные плащи. Но кроме них никто таких плащей не носил, и, наверное, на то были какие-то причины. Во всяком случае, Бертрам видел, что и Кенн тоже иной раз мёрзнет, особенно когда приходилось выезжать за стены замка, сопровождая благородных воинов на охоту или просто прогулку верхом.

На охоту выезжали обычно на заре, и проводили в лесах весь день. Бертрам так и не понял всего удовольствия, которое, что было заметно, получали лорды от этого занятия. И хотя уставали они не меньше, чем он, а привозили зачастую только одного кабана не самого большого размера, вечера после охоты проходили весело. Запивая добычу полными кружками эля, обычно кабана зажаривали целиком на вертеле и подавали на стол, даже не разрезав на куски, охотники пускались в долгие рассказы о прежних своих подвигах, в которых фигурировали и олени, и лоси, и множество другой дичи, добытой ими в разное время.

Иногда охотились и с ловчими птицами. У лорда Доннегана было несколько прирученных ястребов. Тогда добычей чаще всего становились зайцы. Бертрам иногда думал, что вместо охоты он с удовольствием посидел бы с удочкой у реки. Но поездка на реку занимала не меньше часа, считая в оба конца, а свободных часов у него было не так уж и много. Можно было, конечно, поудить и в пруду возле замка, но там водились только лягушки и мелкая рыба, совершенно не достойная внимания. К тому же вскоре ему стало и вовсе не до развлечений.

Однажды утром Бертрама раньше обычного разбудил пронзительный звук рожка. Он быстро вскочил с постели и спустился вниз по винтовой лестнице в большой зал, где застал обоих лордов. С ними были Кенн и слуга Уван, возившийся возле очага. Лица благородных воинов казались встревоженными. В коротких словах лорд Доннеган сообщил, что к воротам замка прискакал на взмыленной лошади гонец. Это он трубил в рожок, чтобы открыли ворота. Пока лорд Доннеган говорил, в зал вбежал пожилой воин, державший в руках какой-то свиток. Он запыхался, но всё-таки поклонился своему начальнику и протянул свиток. Лорд Доннеган взял свиток, развернул и долго рассматривал, шевеля губами. Видимо чтение давалось ему с трудом. Однако можно было заметить, что по мере того как он разбирал послание, лицо его становилось всё мрачнее и мрачнее.

– Что-то случилось? – Спросил лорд Кинмаллох.

– Случилось то, чего я, признаюсь, не ожидал, – отвечал лорд Доннеган. – Это послание моего соседа Лутрина из Дунн-Мортана, которого ты наверняка знаешь. Бедняга, похоже, так и не научился писать, должно быть, кто-то другой водил тут пером, да так, что даже я едва могу разобрать…

– В том нет ничего удивительного, – с усмешкой сказал лорд Кинмаллох, – ведь и мне легче сразиться с тремя киннтарцами и четырьмя романцами, которые, понятно, уступят киннтарцам во всём, чем написать даже собственное имя.

– Однако, дорогой друг, теперь не до шуток, – прервал его лорд Доннеган. – Как я могу заключить из этого послания, Калдер не оставляет попыток разыскать тебя. И это ещё не всё…

– Неужто он узнал, что я нашёл приют в твоём доме, и обратил свой гнев на тебя?

– Обо мне тут ни слова, однако Лутрин сообщает, что люди Калдера пару недель назад напали ночью на замок Дунн-Брохан, что в Фойвехе, и сожгли все окрестные деревни. Не разберу, что тут ещё, уж очень коряво написано, да только, помнится, это замок твоих родственников…