Мадлен Л`Энгл - Быстро вращается планета

– Как бы нам этого ни хотелось, – отозвался Сэнди, – но причуды погоды здесь, на северо-востоке Соединенных Штатов, никак не влияют на то, нажмет или нет какой-то безумец в Южной Америке на кнопку, чтобы развязать войну, которая, очень может быть, подведет итог всем войнам.

Ребенок шевельнулся в животе у Мег, напомнив о жизни.

– Папа, а президент собирался звонить еще?

– Он сказал, что позвонит, когда… когда появятся какие-нибудь новости. Те или иные.

– В течение двадцати четырех часов?

– Да. Не хотел бы я сейчас находиться на его месте.

– Да и на нашем несладко, – сказал Деннис. – Поразительно, как только мир в это вляпался?

Чарльз Уоллес продолжал смотреть в окно:

– Снег прекратился. Ветер сменился на северо-западный. Тучи расходятся. Я вижу звезду.

Он отпустил штору.

Миссис О’Киф кивком указала на него:

– Ты. Чак. Я пришла из-за тебя.

– Почему, Ма? – мягко спросил Чарльз Уоллес.

– Ты знаешь.

Он покачал головой.

– Останови его, Чак. Останови Бешеного Пса Брана… Останови его.

Миссис О’Киф выглядела сейчас старой и маленькой, и Мег поразилась: как она могла с такой силой надавить ей на плечо? И еще миссис О’Киф дважды назвала Чарльза Уоллеса Чаком. Никто никогда не называл его Чаком. Изредка – просто Чарльзом, но Чарли или Чаком – никогда.

– Миссис О’Киф, хотите чаю? – спросила миссис Мёрри. – Или кофе?

Миссис О’Киф невесело засмеялась:

– Ну да. Не слушаете. Думаете, я деревенщина. Умные больно, слушать такое. Чак знает. – Она снова кивнула в сторону Чарльза Уоллеса. – Утром сегодня встала – не собиралась идти. Потом мне что-то велело идти, хочу или не хочу. Не знала, почему, пока не увидела тебя с их большими древними глазами, и Слово начало возвращаться ко мне, и я снова поняла, что Чак не дурачок. Думать не думала про это Слово, Чак, от бабули и доныне. Ты его получил. Используй. – Миссис О’Киф приостановилась, чтобы перевести дыхание. Они впервые слышали от нее такую длинную речь. Тяжело дыша, она закончила: – Я хочу домой. – Но никто не отозвался, и она повторила: – Отведите меня домой.

– Но, миссис О’Киф! – попытался подольститься к ней Деннис. – У нас же салат, с помидорами и авокадо, а потом будет горящий сливовый пудинг!

– Да пусть сгорит твой пудинг. Я сделала, зачем пришла. Отведите меня домой.

– Как скажете, миссис О’Киф. – Мистер Мёрри встал. – Дэн, Сэнди, кто из вас проводит миссис О’Киф домой?

– Я, – вызвался Деннис. – Сейчас принесу ваше пальто, мэм.

Когда машина отъехала, Сэнди проговорил:

– Ее ведь почти можно принять всерьез.

Старшие Мёрри переглянулись, и миссис Мёрри ответила:

– Я и принимаю.

– Да брось, мама! Что, всю эту чепуху с молитвой и Чарльзом Уоллесом, который в одиночку остановит Бешеного Пса Бранзилльо?

– Не обязательно слово в слово. Но я принимаю миссис О’Киф всерьез.

Мег встревоженно взглянула на Чарльза Уоллеса, потом обратилась к матери:

– Ты всегда говорила, что она не так проста, как кажется на первый взгляд. Наверное, сейчас мы увидели часть этой «непростоты».

– Хорошо бы, – сказал отец.

– Ну ладно, но что тогда это было? Это же… это же неестественно!

– А что естественно? – спросил Чарльз Уоллес.

Сэнди приподнял брови:

– О’кей, братишка, и что же ты станешь делать? Как планируешь остановить Бранзилльо?

– Не знаю, – серьезно ответил Чарльз Уоллес. – Я воспользуюсь этим Словом.

– Ты его запомнил? – спросила Мег.

– Запомнил.

– Ты слышал – она назвала тебя Чаком?

– Слышал.

– Но никто никогда тебя не называет Чаком. Откуда она это взяла?

– Я точно не уверен. Возможно, из прошлого.

Зазвонил телефон, и все вздрогнули. Мистер Мёрри кинулся к столику с телефоном и замешкался на мгновение, прежде чем снять трубку.

Но это был не президент. Это Кальвин позвонил из Лондона. Он немного поговорил с каждым, пожалел, что не застал свою мать и Денниса, но очень обрадовался, что мать хотя бы приходила. Его доклад приняли очень хорошо. Конференция интересная. Наконец он попросил снова позвать Мег, сказал ей лишь «я тебя люблю» и положил трубку.

– Я всегда теряю голову при звонках из-за океана, – сказала Мег, – так что вряд ли он что-нибудь заметил. Нет никакого смысла говорить ему о том, чему он не может помочь: он будет только мучиться… – Она отвернулась.

Тут вошел Деннис, дуя на пальцы.

– Кальвин звонил из Лондона. – Мег сглотнула слезы. – Он передает тебе свои наилучшие пожелания.

– Жалко, что не поговорили. Ну а теперь – как все-таки насчет салата, а потом сливового пудинга?

«Почему мы пытаемся вести себя так, будто ничего не случилось?» – подумала Мег, но не стала задавать этот вопрос вслух.

Ее отец сказал:

– Знаете, мои дорогие, мир был ненормален так долго, что мы позабыли, каково это, жить в покое и рассудительности. Если где и отыщется место рассудку, то лишь в наших собственных домах.

– Даже в такое время? – спросила Мег. Звонок от Кальвина, голос мужа чуть не лишили ее самообладания.

– Особенно в такое время, – мягко произнесла мать. – Мы не знаем, что произойдет в ближайшие двадцать четыре часа, и если случится то, чего мы страшимся, тогда внутренние мир и покой послужат нашей цели.

– В самом деле? – Голос Мег снова дрогнул.

– Не забывай, – сказал мистер Мёрри, – мы с твоей матерью принимаем миссис О’Киф всерьез.

– Папа, – укоризненно сказал Сэнди, – ты же ученый! Ты не можешь принимать эту старую женщину всерьез!

– Я очень серьезно отношусь к отклику сил природы на ее молитву.

– Подумаешь, совпадение, – без какой-либо особой уверенности протянул Деннис.

– Мои занятия физикой научили меня, что совпадений не бывает.

– Чарльз Уоллес так ничего и не сказал. – Мег посмотрела на младшего брата.

– Так как, Чарльз? – спросил Деннис.

Чарльз Уоллес медленно покачал головой. Он казался озадаченным.

– Не знаю. Думаю, подразумевается, что я должен что-то с этим сделать, но я не знаю, что именно. Но если я для этого предназначен, мне дадут знать.

– Маленькие зеленые человечки из глубин космоса? – спросил Сэнди.

– Что-то в глубине души даст мне знать. Кажется, больше никто не хочет салата. Давайте выключим свет, и пусть папа подожжет пудинг.

– Что-то мне не особо хочется выключать свет, – сказала Мег. – Вдруг скоро электричества не станет. Давайте наслаждаться им, пока возможно.

– Я бы лучше насладился пламенем сливового пудинга, – сказал Чарльз Уоллес.

Миссис Мёрри достала пудинг из пароварки и переложила на блюдо. Деннис воткнул в верхушку веточку остролиста. Мистер Мёрри щедро полил пудинг бренди из бутылки. Когда он зажег спичку, Чарльз Уоллес выключил свет, а Сэнди задул свечи. Бренди вспыхнул сияющим голубым пламенем. Мег оно показалось ярче, чем бывало в другие Дни благодарения. Горящий сливовый пудинг был их традиционным праздничным десертом, потому что, как говаривала миссис Мёрри, на бунзеновской горелке пирог с корочкой не получается, а ее попытки приготовить пирог с мясом или тыквой успехом не увенчались.