Мадлен Л`Энгл - Острова во времени

Машина у бабушки с дедушкой была старенькая, мотор завелся далеко не с первого раза. Полли задним ходом выехала из гаража. Съездила на почту, в магазин, потолковала с почтальоншей и с кассиршей; обе были любопытные, дружелюбные и знали ее по имени.

Когда она вернулась домой, бабушка, уже покинув лабораторию, готовила горячие бутерброды на обед. Не успели они поесть и убрать со стола, как снаружи резко затормозила машина. Епископ Колубра!

– Я на минуточку, – предупредил он. – Одна нога здесь, другая там. Я обещал Луизе. Я только хотел привезти Полли свои записи по огаму. – Он сел к столу, указал Полли на соседний стул и раскрыл блокнот.

Записи были аккуратные и последовательные: словарик, простейшие правила грамматики, несколько фраз и идиом.

– Друиды после многих лет обучения хранили в памяти огромный объем информации, но огам был в большей степени устным языком, чем письменным. Эти мои записи – ни в коем случае не чистый огам. Это язык, на котором Анараль, Карралис и народ Ветра говорят сейчас – в их, тогдашнем сейчас.

В три колонки были выписаны слова, которые народ Анараль использовал до того, как прибыли Карралис с Тавом. Далее следовали чисто огамические слова, которые привнесли в язык Карралис и Тав, и небольшая колонка слов, оставшихся узнаваемыми в английском и по сей день, таких, как «mount», «glen», «crag», «bard», «cairn» [9] «Гора», «долина (в горах)», «утес», «бард», «керн» (памятный знак в виде груды камней). Тем, кто интересуется языками, стоит обратить внимание, что слово «mount» – не кельтское, а французское заимствование. Впрочем, поскольку огамический язык в целом скорее плод воображения автора, это не важно. (Примеч. перев.) .

– Почерк мой разберешь? – спросил епископ.

– Разберу! У вас почерк намного понятнее моего.

– Не правда ли, захватывающе наблюдать, как развивается язык? Интересно, много ли английских слов еще будет в ходу тысячу лет спустя? – Он встал. – Ну, я пошел!

Полли взяла блокнот.

– Большое вам спасибо, господин епископ! Очень хорошо, что вы написали фонетическую транскрипцию.

Она, кивая, листала странички, а епископ стоял на одной ноге и почесывал другой себе голень, отчего походил на цаплю больше, чем когда бы то ни было.

– Конечно, название «огам» довольно условное, но это выглядело проще всего. Этот язык развивался довольно легко, нечто вроде лингва франка, языка межнационального общения.

– Епископ, а вы правда научили Анараль английскому?

– Тсс! – Он опустил ногу и покосился в сторону миссис Мёрри, которая как раз подбрасывала дрова в огонь, и мистера Мёрри, погруженного в статью научного журнала. Епископ наклонился ближе к Полли. – Она такая умница! Она выучилась на удивление быстро.

– Но вы с ней проводили много времени.

Епископ снова покосился на бабушку с дедушкой и тяжело вздохнул:

– Что ж, скрывать глупо, верно? Ну да. Я туда ходил всякий раз, как временной портал открывался передо мной. Но ты… – Он покачал головой. – Все, мне пора! – Он направился к двери кладовки. – Ты обещаешь держаться рядом с дедушкой и бабушкой, да?

– Да, господин епископ. – Полли тоже вздохнула. – Я обещаю.

Несколько часов Полли потратила на изучение огамических записей епископа Колубры. Ближе к вечеру они с бабушкой пошли поплавать. Ничего особенного не случилось. Анараль не приходила. Вечер прошел спокойно.

Во вторник епископ пригласил ее на чай.

– Поезжай! – сказала бабушка. – А то ты тут с ума сойдешь от сидения на одном месте. И хотя я не думаю, что что-то может случиться, пока я рядом, и вообще не особо верю, что события трехтысячелетней давности могут как-то коснуться нашего времени, все равно я буду рада, что ты окажешься подальше от этого бассейна.

– А тебе машина не нужна?

– Я никуда не собираюсь. До Луизиного дома рукой подать, если напрямик. Ее земля бок о бок с нашей. Но на машине тебе придется ехать по шоссе. Проедешь пару миль на запад, а потом на первом повороте свернешь в гору направо.

Зазвонил телефон. Это был Закари. Ему явно хотелось поболтать.

– Знаешь, Полли, я так рад, что снова тебя разыскал! Ты просто как луч света в эти противные дни.

– А по-моему, осень сейчас чудесная.

– Только не в офисе, это же крохотная клетушка без окон! Просто жду не дождусь, когда мы увидимся.

– Да, я тоже тебя жду.

– Знаешь, Полли, мне не хочется причинять тебе боль.

Бабушка ушла с кухни в лабораторию, оставив Полли наедине с телефоном.

– А почему ты должен причинять мне боль?

– Так уж я устроен, Полли. Я причиняю боль всем девушкам, с которыми имею дело. Вот и с тобой тоже, прошлым летом…

– Ну разве это боль! – возразила она. – Я хочу сказать, все же кончилось хорошо.

– Ну да, потому что твои друзья пришли и спасли нас после того, как я перевернул то дурацкое каноэ. Но да, ты права. Это пустяки по сравнению с…

Голос у него был такой несчастный, что Полли мягко спросила:

– По сравнению с чем, Закари?

– Полли, я просто себялюбивый ублюдок. Я думаю только о себе.

– Ну так ведь все же так делают, до некоторой степени!

– До некоторой степени – да. Но я в этом просто не ведаю границ.

– Слушай, ты там на работе?

– Да, но ты не беспокойся. Я сейчас один в своей клетушке, и работы сегодня мало. Я не отлыниваю. Прямо сейчас мне просто нечего делать. Я только хотел сказать, что очень постараюсь не причинять тебе зла.

– Ладно. Понятно. Это хорошо.

– Ты мне не веришь.

– Верю, конечно! Я верю, что ты постараешься меня не обижать.

– Нет, я имею в виду, что я страшный эгоист. Вот слушай. Как-то раз мы были с девушкой, которая мне действительно нравилась. Ее дедушка был болен – на самом деле, он умирал, – и мы пошли в больницу сдавать для него кровь. Она, конечно, была расстроена, ужасно расстроена. И там был ее знакомый ребенок, и у ребенка начался какой-то припадок… в общем, Полли, я на самом деле не знаю, что там было, потому что я сбежал.

– Что-что? – переспросила она, стараясь не повышать голоса.

– Сбежал я. Просто не выдержал. Сел в машину и уехал. Просто бросил ее, и все. Поняла теперь, какой я вонючка?

– Да ладно, Зак, хватит уже заниматься самоуничижением. Это же все в прошлом. Больше ты так не сделаешь.

– Да не знаю я, сделаю я так или нет, в том-то и дело.

– Слушай, Зак, не надо застревать в прошлом. Дай себе шанс. Все мы учимся на своих ошибках.

– Правда? Ты действительно так думаешь?

– Ну конечно! Я тоже не раз совершала ошибки, и меня это многому научило.

– Ну хорошо. Я только хотел сказать, что, по-моему, ты просто потрясная, и я надеюсь, что мы отлично проведем время в четверг, и мне не хотелось бы сказать или сделать что-нибудь, что тебя огорчит.