Николай Богданов - Партия свободных ребят

На ребят он больше не сердился. Тем более что отличную скатерть ему подарил директор совхоза, из хорошего красного сукна.

ЕСТЬ ТАКАЯ ПАРТИЯ!

А ребята, конечно, расхрабрились. Отбившись от кулацких атак на колосковом поле, они теперь искали драки в самом селе, чтобы все увидели их силу. И вот случай представился.

В воскресенье, после первого обмолота, все село угощалось хлебами и пирогами из муки свежего помола.

Накануне Данилкиной бабушке ужасно захотелось ушицы поесть, ну так захотелось - беда. Взмолилась она:

поймай да поймай рыбки. "Либо, - говорит, - я должна, поев ушицы, совсем поправиться, либо это мне перед смертью так хочется".

Вот канительная старуха - то ей медку, то рыбки.

Обсудили этот вопрос ребята. Некоторые говорили:

- Зачем нам со старой возиться, все равно она хворая, бесполезная.

Накануне спрашивали они Ивана Кочеткова, чем должна заниматься пионерская партия, и он сказал:

- Делайте все, что полезно Советской власти.

Ну, какая же польза может быть от больной старушки, которая весь век господам да попам прислуживала?

- Брось ты ее, Данилка, переходи в сельсовет, будешь в сторожах жить, каморку тебе дадут.

А Данилка не согласился.

- Нет, - говорит, - хотя она вроде и бесполезная бабушка, а мне ее чего-то жалко. Брошу - совесть замучает. Пойду я все-таки наловлю ей рыбки. Подумаешь - велико дело поймать на уху десяток окуней. Сесть на хорошее место, и на заре в одночасье наловишь.

Настроив удочки, решил он пойти обловить заказное место Алдохиных омуток под большой ветлой. И попросил:

- Если меня будут бить, вы, ребята, не оставьте.

Ребята насторожились - разозлятся Алдохины, если застанут Данилку на своем рыболовном местечке, и, конечно, попытаются отлупить. Вот тут и можно будет дать им отпор. Велели Данилке повязать красный галстук. И как только нападет кулачье - подать сигнал свистом. Данилка так и сделал. Уселся рыбачить под старинной ветлой, на самом любимом месте Алдохиных, повязав красный галстук. Думал, он принесет счастье.

Окуни ловились как нанятые. Так наживку и хватали, так на крючок и лезли. Заря кончилась, солнце взошло, пригрело - не унимается клев. Данилка в тени ветлы притаился и таскает одного за другим. Что ни окунь, все толще, все больше.

И в это время, заспавшись после пирогов, пришел побаловаться удочкой попович Толька. Один он не ходил - с ним его дружок Алдохин Мишка.

- Ну ты, больной, с нашего места долой!

А Данилка так разошелся, таскает рыбку за рыбкой и приговаривает, дразнясь:

- Окунек ли плотвица, все моей бабке ушица!

Попович рот разинул, откуда такая храбрость? А Мишка, слова не говоря, вырвал у Данилки удилище, трах его об коленку. Переломил - и в воду. Хвать с него шапчонку - и ее в омут. И ждет, что он сейчас заревет и, размазывая слезы, прочь побежит.

Но Данилка-болилка и не подумал плакать, даже не напугался, он заложил два пальца в рот да как свистнет!

И тут же отозвалось глухой дробью то самое ведро, которое видел Мишка на колосковом поле. Заиграл коровий рожок тревогу, и кулачонок, почуяв недоброе, заорал, призывая родню на помощь:

- Наших бьют!

Сбежалось несколько кулачат, побросав свои забавы.

Смотрят, выступает из-за высокого конопляника партия ребят в красных повязках и под знаменем. Ну, как войско!

Степан в коровий рожок трубит, Павлушка в старое ведро дубасит, Урван красным знаменем размахивает. А дед Кирьян, любитель мальчишеских драк, вдоль плетней за ними поспешает, несмотря на хромоту. И командует:

- Ать-два! Левой, правой!

Подошли к старинной ветле, стали строем. Степан-чурбан выходит вперед и говорит:

- Кто нашего товарища обидел? А ну, живо - отдать ему удочку! Вернуть ему шапку!

Обидчики заупрямились. А Степан как скомандует:

- Кто шапку бросал, тот за ней и плавай! Раз, два - взяли!

Не успели кулачата оглянуться, как Мишка, подхваченный множеством рук, взлетел над берегом и хлопнулся в речку. Хотели за ним и Тольку-поповича спустить, но он взмолился:

- Ребята, не кидайте! Я же во всем новом! Я Данилке свою удочку отдам.

Посмеялись босоногие мальчишки, глядя на его глаженые брючки, фасонные башмачки. Им терять нечего - явились, как и всегда ходили, кто в чем. А все кулацкие мальчишки разрядились ради праздника. Когда Мишка вылез из-под берега, смешной, как мокрый кот, его защитники в драку не сунулись, пожалев портить свои сатиновые пиджаки, новые суконные картузы, лаковые сапожки.

Стыдно им, побежденным, и уходить, кричат:

- Чур, по праздникам не драться, чистую одежду не рвать!

- Ладно, - смеется Степан, - чур так чур. С этого дня ребят в красных галстуках не смей трогать! А кто нас затронет, тому и в будни и в воскресенье мы всыплем!

- Кто это "мы"?

- Пионеры!

- Это кто такие?

- Есть такая партия! - крикнул Степан и затрубил в коровий рог: "Слушайте все".

Гордые своей победой, ребята зашагали к деревне. Шумит над ними красное знамя, гремит под палками старое ведро, играет рожок. Степан Надул щеки, даже красные стали.

Малыши за строем бегут, собаки брешут. Старухи на завалинках крестятся; молодые бабы смеются:

- Ишь красные чертенята!

А ребята ходят по селу и не знают, куда применить свою силу, чего бы еще такое выдающееся сделать?

Остановились передохнуть. Урван и говорит:

- Пошли старую барыню пугать!

Это было излюбленное занятие озорных ребятишек.

Подкрадутся, бывало, к поповскому саду и высматривают через ограду, где старая барыня таится?.. Ага, вот она, на скамеечке под рябиной. Сидит и вяжет одну и ту же варежку. Свяжет - распустит, снова свяжет. И никогда не кончается ее синий шерстяной клубок. Бережет она его больше всего на свете. Это все, что осталось у барыни от всех ее богатств. Говорят, когда она из пожара с одним этим клубком выскочила, так с досады сумасшедшей стала.

С тех пор неразменным клубком и тешится.

Закричит она, затрясется, расплюется, если сделать вид, что хотят у нее клубок похитить, концом удочки его подцепить.

Но разве это занятие для такой силы, какая появилась у партии? Нет, надо чего-нибудь по плечу, по размаху.

Подумали ребята, подумали и отправились в школу.

Решили там письмо в Москву в журнал "Барабан" написать. Письмо было такое:

"Пионерскую партию организовали. Шагать под барабан научились, галстуки повязали, колосков много собрали, кулачат крепко вздули, а чего дальше делать, не знаем.

Нет у нас вожатого. И потому требуем - даешь!"

И подписались все подряд.

ДАЕШЬ ВОЖАТОГО!

Такое же письмо вскоре полетело в Москву - на этот раз от сельских коммунистов.

Вначале Иван Кочетков над проделками ребят только шутил да посмеивался. К тому же и некогда ему было, главным делом занимался - хлеб убирал. А теперь задумался и сказал Тимофею Шпагину: