Коллектив авторов - Психолингвистика. Учебник для вузов

Отмечая, что языкознание относится к культурно-историческим наукам, которые отличаются от наук естественно-исторических, Пауль подчеркивает, что важнейшим признаком любой культуры следует признавать участие психических факторов. Именно вокруг психического элемента группируются все остальные; поэтому главной основой относящихся сюда наук должна стать именно психология – «законополагающая наука». Вместе с тем нельзя упускать из виду, что в любом историческом развитии наряду с психическими факторами действуют и физические. «Отсюда, – заключает автор „Принципов истории языка“, – вытекает главная задача учения о принципах культуроведческой науки – установление общих условий, при которых психические и физические факторы, следуя свойственным им законам, получают возможность взаимодействовать для достижения общей цели».

Поскольку всякий акт языкового творчества всегда является делом индивида, постольку следует признать, что «на свете столько же отдельных языков, сколько и индивидов». Поэтому для полного описания языка, строго говоря, необходимо было бы провести наблюдение над всей совокупностью представлений, связанных с языком, у каждого отдельного индивида, принадлежащего к данной языковой общности, а затем сравнить между собой результаты отдельных наблюдений. Однако приходится признать, что это невозможно по техническим причинам. Что же касается таких «метафизических понятий», как «дух народа», «психология народов» и т. п., которым отводилось такое большое место в концепции основоположника лингвистического психологизма Г. Штейнталя, то они категорически отвергаются Паулем: «… Нет сознания, кроме сознания отдельных индивидов, и… о народном сознании можно говорить лишь метафорически в смысле большего или меньшего сходства явлений сознания у отдельных индивидов». Отсюда следует, что единственной теоретической опорой изучения языка должна стать индивидуальная психология. Соответственно, «истинным объектом для языковеда является все проявления языковой деятельности у всех индивидов в их взаимодействии друг с другом».

Г. Пауль

При этом используемые говорящим языковые средства хранятся в сфере бессознательного и образуют сложные психические образования, представляющие собой продукты того, что когда-то вступало в сферу сознания при слушании других людей и при собственной речемыслительной деятельности. Представления последовательно произнесенных звуков ассоциируются с представлениями последовательно произведенных движений речевых органов. Таким образом, звуковые и моторные ряды ассоциируются друг с другом. И с теми и с другими ассоциируются представления, для которых они служат символами – не только представления отдельных слов, но и представления синтаксических отношений. И не только отдельные слова, но и более сложные звуковые ряды, целые предложения ассоциируются с заложенным в них мыслительным содержанием. Но так как прямое психическое общение между индивидами невозможно, последнее всегда будет опосредовано физическими связями. Следовательно, процесс коммуникации заключается в том, что душа индивида вызывает в другой душе сочетание представлений, соответствующее своему собственному, образуя при помощи моторных нервов физический продукт, возбуждающий сенсорные нервы другого индивида и вызывающий установление ассоциативных связей. Среди физических продуктов, служащих указанной цели, важнейшим является язык; к остальным средствам относятся прочие звуки, жесты, мимика и др. При общении мы исходим из предпосылки, что душа другого индивида относится к внешнему миру так же, как и наша, т. е., что одинаковые физические впечатления порождают в ней представления, тождественные нашим, и эти представления схожим образом группируются. Указанные группы представлений образуют психические организмы индивидов, которые и являются действительными носителями исторического развития, поскольку «в качестве физиологического продукта слово бесследно исчезает после того, как приведенные при этом в движение тела опять вернулись в исходное положение». Сам же психический механизм индивида непрерывно меняется, причем эти изменения эволюционны и протекают постепенно.

С другой стороны, автор «Принципов истории языка» неоднократно подчеркивает, что единственным фактором, порождающим язык индивида, является общение, а для его реализации необходима известная степень общности, что предполагает наличие узуса . Изменения в индивидуальной психике, равно как и в узусе, обычно происходят бессознательно. Конечно, нельзя исключить и сознательное вмешательство в последний, как, например, деятельность грамматистов по фиксации норм литературного языка, выработка научно-технической терминологии, даже «каприз монарха» в деспотических государствах и т. п. «Но значение такого произвольного вмешательства бесконечно мало по сравнению с медленными, бессознательными и непреднамеренными изменениями, которым узус подвержен. Истинной причиной изменения узуса является обычная речевая деятельность. В этой области исключено всякое преднамеренное воздействие на узус… Изменение узуса является общим итогом ряда частных отклонений в отдельных организмах при условии, что эти отклонения имеют одинаковое направление. То, что первоначально было лишь индивидуальным, превращается в новый узус, который может вытеснить старый… Отсюда следует, что все учение о принципах истории языка связано с вопросом о том, в каких отношениях находится языковой узус с индивидуальной речевой деятельностью, как эта деятельность обусловливается ими и какое влияние оказывают эти изменения на узус».

Рассматривая указанные изменения, Пауль отмечает, что они могут касаться как звуковой стороны языка (фонетические), так и значения (семантические изменения). При этом между ними отсутствует какая-либо связь, хотя со временем могут измениться как звук, так и значение. Для изучения психической стороны речевой деятельности, по мнению ученого, необходимо использовать метод самонаблюдения (интроспекции), благодаря которому можно установить устройство собственного «психического организма», а затем по аналогии делать соответствующие выводы и о других.

Именно приведенные принципы должны лечь в основу исторического изучения языка, которое Пауль, подобно большинству лингвистов позапрошлого века, считал единственно научным, подчеркивая: «То, что хотят представить как неисторическое, но тем не менее научное исследование языка, есть по существу лишь несовершенное историческое его изучение, частично по вине изучающего, частично же по вине изучаемого материала. Как только мы выходим за пределы констатирования отдельных фактов, как только мы пробуем установить связи и постигнуть явления, мы тотчас вступаем на историческую почву, возможно, даже не осознавая этого». Правда, он отнюдь не отрицает важности описания языка и связанных с этим сложностей, предостерегая, в частности, против переноса на характеристику данного состояния черт, присущих более ранним или более поздним стадиям развития соответствующего языка, однако, тут же оговаривает, что самостоятельной теоретической ценности подобная работа не имеет, поскольку ее задача – дать «надежную основу для исторического исследования». Одновременно Пауль, признавая, что «отдельное языковое явление можно исследовать только при постоянном учете всей совокупности языкового материала… только таким путем можно прийти к познанию причинной связи», – утверждает, что «каждая эмпирическая наука поднимается до тем более высокой степени точности, чем лучше ей удается в явлениях, с которыми она имеет дело, осуществить изолированное рассмотрение функционирования отдельных фактов».