Татьяна Губская - Теория и практика перевода: переводческие трансформации

Очень долго теоретики перевода не могли «примирить» эти два факта. Поэтому одни говорили о невозможности полноценного перевода, приводя действительные факты непереводимости, а другие провозглашали тотальную возможность полноценного перевода, ссылаясь на его высокую практическую эффективность.

Мы же полагаем, что и те, и другие были неправы и переводимость нельзя рассматривать как некоторую абсолютную закономерность (только «да» или только «нет»). Переводимость – закономерность статистическая, включающая в себя как моменты переводимости, так и моменты непереводимости. Причем статистически первые подавляюще преобладают над вторыми. Именно этим объясняется высокая практическая эффективность перевода.

Что касается «сверхтрансформаций», разрушающих или, как минимум, ставящих под сомнение отношение производности между ИТ и ПТ, то из истории перевода известны периоды, когда такие трансформации были в моде. В XVIII веке получило распространение (особенно во Франции) направление «вольного перевода», для которого было характерно стремление угодить «домашним» вкусам читателей. С этой целью, например, французские переводчики подвергали переделкам сюжеты переводимых произведений, вносили в них всевозможные изменения. «Сверхтрансформациям» подвергались, в частности, такие писатели, как В. Шекспир и М. Сервантес. Оправдывалось все это необходимостью привести тексты переводов в соответствие со вкусами и привычками читающей публики. Казалось бы аргумент весомый. Ведь речь идет о том, чтобы компенсировать различия в коммуникативных компетенциях представителей двух культур. Однако цена таких компенсаций была неприемлема: результаты сверхтрансформаций противоречили общественному предназначению перевода в самой его сути, ибо автора заслонял переводчик, превращавшийся в соавтора. Переводы-перелицовки все больше подвергались критике. Общество стало их отвергать.

Определить более или менее конкретно допустимую меру переводческих трансформаций не представляется возможным, поскольку она различна для разных жанров текста, в различных контекстах. Проиллюстрируем это примерами.

1) Sie schluckte und zog die Unterlippe zwischen die Zähne (T. Wittgen. Intimsphäre)

Она прерывисто вздохнула и закусила губу.

2) «…Wie Sie sicher schon wissen, lebt Ihr Abteilungsleiter nicht mehr, und sein Tod ist leider der Anlaß, daß wir Sie bemühen müssen.»

«Ja, bitte», sagte ich und mußte schlucken.

(II. Mager. Bartuschek ist nicht mehr da) – Как вы наверняка уже знаете, вашего начальника отдела нет в живых, и его смерть дает нам повод побеспокоить вас. – Да, пожалуйста, – сказал я и почувствовал, как комок подкатил к горлу.

Оба фрагмента немецких текстов взяты из детективных романов. В том и в другом употреблен немецкий глагол schlucken , имеющий в русском языке достаточно точные семантические соответствия:

глотать, проглотить. Однако в употреблении немецкого глагола и его русских соответствий есть существенные различия, определяемые несовпадением двух небольших деталей национальных культур. Если в немецком языке schlucken регулярно используется для описания непроизвольных глотательных движений, совершаемых человеком в состоянии сильного душевного волнения, то соответствующая русская традиция иная: при описании сильного душевного волнения мы говорим он побледнел, тяжело вздохнул и так далее, но «не замечаем» рефлекторных глотательных движений. В переводе мы эту традицию учли. Прямой перевод глагола schlucken вызвал бы у читателя романа недоумение.

Теперь, однако, попытаемся представить себе, что речь идет не о художественном произведении, а о тексте, в котором описываются научные наблюдения за реакцией испытуемых на определенные стимулы. В этом случае мы уже не сможем позволить себе семантические трансформации, подобные вышеописанным. Здесь потребуется семантически точный перевод, например:

Она сделала непроизвольное глотательное движение. Эти и другие аналогичные наблюдения приводят нас к выводу, что степень точности передачи в переводе семантики исходного текста определяется его предназначением, степенью его фактологичности (тем, насколько он основывается на подлинных, а не на вымышленных писателем фактах). Очень высокий ранг семантическая точность имеет, в частности, при переводе юридических текстов. Она необходима для того, чтобы исключить возможность интерпретировать текст перевода иначе, чем текст оригинала. Так, в свое время между ГДР и ФРГ разгорелся скандал из-за вроде бы небольшой неточности в переводе на немецкий язык договора между СССР, США, Англией и Францией о статусе Западного Берлина, составленного на русском, английском и французском языках. Позже договор был переведен также на немецкий язык. При этом переводчики 1У1ИД ФРГ перевели словосочетание «коммуникации (англ. lines, фр. lignes) между Западным Берлином и ФРГ» как слово Bindungen zwischen Westberlin und der Bundesrepublik Deutschland , вместо Ver-

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Нелюбин, Л. Л. Толковый переводоведческий словарь / Л. Л. Нелюбин. – М.: Флинта: Наука, 2003.

Латышев, Л. К. Технология перевода: учебное пособие по подготовке переводчиков / Л. К. Латышев. – М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 2001.

Ицкович, В. А. Языковая норма / В. А. Ицкова. – М., 1968. – С. 11.

Coseriu, Е. Sistema, norma у habla / Coseriu Е. // Teoria del lenguaje у linguistica general. – Madrid, 1973. – P. 97.

Такими ближайшими семантическими соответствиями могли бы быть для первого случая: «Они прочно скреплены», «Они снова целые», а для второго: «решайте свои дела в другом месте».