Владислав Столяров - Хрестоматия по социологии физической культуры и спорта. Часть 2

Спорт высших достижений появился (…) потому, что возникла объективная потребность в приспособлении нашего тела, нашего двигательного аппарата к быстро развивающейся технологии. (…) Спорт именно такое явление, это – его самая основная функция. Ее можно определить как инструмент, расширяющий границы человеческих двигательных возможностей. (…) Многое из двигательной техники, вошедшее первоначально в спорт высших достижений, первоначально казалось нефункциональным, бесполезным в повседневной жизни, но сегодня применяется в производственном процессе, в коммуникационной, транспортной, военной деятельности. (…) Вот почему оппозиция спорту высших достижений на массовом уровне бесполезна и сталкивается с ежедневной практикой. Спорт высших достижений тесно связан и с развлекательным спортом. (…) Без громадного богатства новой двигательной техники, а также без поведенческих моделей, вырабатываемых спортом высших достижений, спорт на массовом уровне мог бы лишиться и того удовольствия, для которого он используется. Высокий уровень упражнений, определение правил игр и рациональные принципы взаимодействия могут появиться только там, где человеческое движение достигает высочайшей точности и совершенства, где проявляется специализация, высокая внутренняя дисциплина и огромная сила воли.

Таким образом, спорт высших достижений и спорт для всех неотделимы друг от друга, и оба являются социальными феноменами. (…)

Печатается с сокращениями по изданию: Allisson M. T.New Humanism and International Discourse: Sport and Science as Forms of Cultural Exchange // Sport and Humanism: Proceedings of the International Workshop of Sport Sociology in Japan. – Gotenba, 1988. – pp. 21–39. Переводчик – В. И. Столяров

Не вызывает сомнения тот факт, что спорт высших достижений – наиболее яркая и выразительная форма человеческого бытия. (…) Это – арена человеческой борьбы, где для достижения победы требуется напряжение всех сил. Спорт дарит людям возможность испытать положительные эмоции и одновременно негативные переживания, связанные с неудачей, поражением, болью. (…) Эти свойства и функции спорта имеют значение не только для участников. Его соревновательная и интегративная функции распространяются и на других. (…) Спорт высших достижений нуждается в зрителях. Он включает в себя такие формы сотрудничества и конкуренции, где одни индивиды объединяются и вступают в противоборство с другими и где победители всемерно поощряются, а о проигравших часто забывают.

Можно ли эту сферу назвать ареной расцветающего гуманизма? Гуманизм, по определению, подразумевает заботу о человеке, заботу о достоинстве и качестве жизни каждого индивида на планете. (…) Возникает вопрос: возможно ли сочетать философию гуманизма с поддержкой соревновательности и соперничества? Не противоречит ли природа и структура спорта сущности гуманистических идеалов?

Хотя существует крайне мало эмпирических данных, проливающих свет на данный вопрос, но были весьма обширные дебаты относительно роли спорта в формировании того, что К. Хейнила [Heinila, 1966] назвал интернационализмом. С одной стороны, сторонники международного спорта отстаивали положение о том, что в своей идеальной форме спорт дает возможность прославить всемирные спортивные достижения всей человеческой расы. В олимпийском идеале citius, altius, fortius в символической форме представлены и прославляются достоинства индивида и пределы человека. Дух интернационализма как поиск мирового сообщества, в котором всемерно поощряются мир и взаимопонимание, достигает своего высшего пика в олимпизме [Seagrave, Chu,1981]. (…) С другой стороны, некоторые авторы, например, К. Хейнила [Heinilä, 1966], Г. Ленк [Lenk, 1976], А. Стренк [Strenk, 1987], утверждают, что международный спорт часто используется политическими и правительственными структурами для пропаганды национализма, нужд социальной политики и политической борьбы. Раньше спорт действительно был нечто таким, что позволяло бы нам говорить о нем как о глобальном гуманистическом явлении. Но сейчас с помощью спорта может развиваться этноцентризм и национализм, а также конфликт между индивидами, группами, нациями, и культурами мира. Р. Рис [Rees, 1978], будучи сторонником теории контактов [Amir, 1969], указывает на несколько ключевых теоретически обоснованных пунктов, которые препятствуют спорту в целом и международному спорту, в частности, содействовать позитивным отношениям между участниками.

Поясню это положение. Согласно теории контактов, предвзятость и негативные чувства могут быть снижены, а позитивные чувства и взаимодействие расширены при соблюдении следующих условий: 1. Если члены разных групп имеют одинаковый статус. 2. Если статусные отношения между большинством и меньшинством групп относительно равные. 3. Если социальный климат содействует межгрупповому взаимодействию. 4. Если контакты доставляют удовольствие и поощряются. 5. Если контакты закономерны, а не случайны. 6. Если члены обеих контактирующих групп имеют общие цели или сверхцели, которые более важны, чем цели каждой группы в отдельности [Rees, 1978].

С другой стороны, негативные переживания и предвзятость усиливаются при наличии следующих условий: 1. Если имеет место соревнование между группами. 2. Если контакты неприятны и вызывают напряжение. 3. Если контакты приводят к снижению статуса одной из групп. 4. Если члены одной из групп недавно находились в состоянии фрустрации или расстройства. 5. Если группы имеют различные этические стандарты, которые противоречат друг другу. 6. Если имеет место глубокое расхождение в статусных характеристиках групп, включенных в контакты.

Из этих положений достаточно ясно вытекает, что спорт по самой своей природе создает потенциальный контекст, в рамках которого могут развиваться негативные межгрупповые переживания. Как отмечает Р. Рис [Rees, 1978], для преодоления этого недостаточно, чтобы две группы были объединены в одну глобальную общность для соревнования друг с другом и совместно проводили некоторое время. Он обращает внимание на то, что, как об этом раньше уже писали К. и М. Шериф [C. Sherif, M. Sherif, 1953], а также Амир [Amir, 1969], должны быть сверхцели, лежащие выше личных целей каждого участника соревнования; на основе этих сверхцелей и формируются положительные переживания и чувство общности. Но обычно спортсмены и зрители ориентируются в первую очередь на свои национальные интересы, что создает огромные трудности для формирования чувства интернационализма. К. Хейнила [Heinilä, 1985] расширил сферу этого противоречия своими исследованиями ценностных различий и конфликтов, которые существуют между международными и национальными спортивными организациями. Данные его исследований показали, что ценностные ориентации международных организаций включают в себя общие интересы, поощряют развитие различных интересов и равенство между участниками состязаний, в то время как национальные организации ориентируются главным образом на собственные интересы, собственный успех и неравенство. Следовательно, призыв к созданию арены международных контактов, усиливающих дух гуманизма, наталкивается на существенные трудности, если имеется в виду сфера международного спорта.