Борис Пушкарев - Государство и экономика. Введение для неэкономистов

Забегая вперед, можно сказать, что и метеорологическая, и статистическая информация – это формы «благ общественного пользования» в том смысле, что их предельные издержки близки к нулю: то есть раз информация собрана, то неважно, воспользуются ли ей 100 человек или миллион; дополнительные, или предельные издержки на то, чтобы ей воспользовался миллион, равны лишь расходам по ее распространению. Основной расход по ее сбору остается постоянным. Если мы исходим из рыночного правила, что цена равна предельным издержкам, а отнюдь не средним, то задача миллиона (минус 100 человек) – платить лишь за расходы по распространению. Основной, постоянный расход должен нести кто-то другой, в данном случае государство потому, что ни один частник таких не оплаченных пользователем расходов нести не пожелает.

Впрочем, некоторые такие частные, точнее, общественные предприятия есть – это промышленные и профессиональные организации, занимающиеся сбором статистики в собственных отраслях. Государству интересно, во избежание дополнительных расходов, способствовать распространению этой информации. Оно освобождает такие общественные организации от налогов, публикует их данные в своих статистических сборниках, субсидирует их распространение. Государство заинтересовано в максимальной информированности своих граждан. В частности, ради того, чтобы максимально эффективно работал рынок.

До сих пор мы говорили о том, что государство может, как минимум, обеспечивать работу рынка, давая ему правовую защиту и помогая снабжать его нужной информацией. Но в реальной жизни государственным деятелям, будь они представители диктатуры или народные депутаты, или конгрессмены, или члены городского совета, порой бывает трудно воздержаться от вмешательства в работу рынка и не ставить свой авторитет выше суверенитета потребителя. Несложно придумать причины, почему рынок неправ, а я – прав.

В результате административное вмешательство в ценообразование до сих пор то и дело встречается на практике в разных концах мира. Подчеркнем, что мы сейчас говорим не о косвенном вмешательстве, когда государство своими операциями на рынке влияет на объем спроса или предложения, а о прямом административном вмешательстве. Посмотрим, что эта практика означает с экономической точки зрения.

Здесь не избежать небольшой доли математики. Представим себе график, на котором по вертикальной оси нанесена цена, а по горизонтальной – количество единиц продаваемого по этой цене товара (рис. 1).

Рис. 1

Слева вверху направо вниз идет кривая спроса: по мере того, как цена на товар падает, количество продаваемых единиц растет. Чем ниже цена, тем больше товара люди готовы купить.

Слева внизу вправо вверх идет кривая предложения: по мере того как цена на товар растет, все больше производителей готовы включаться в его производство, больше производить.

Посередине две кривые пересекаются. Это и есть точка равновесия спроса и предложения, то есть рыночной цены. При этой цене и при этом количестве проданных единиц товара спрос и предложение находятся в равновесии (равновесная цена). Предельные затраты на производство данного товара равны его предельной полезности для потребителя. То есть затраты на производство каждой дополнительной единицы товара равны тому удовлетворению, которое от покупки каждой дополнительной единицы товара получает потребитель. Эта точка обозначена словами «рыночная цена».

Теперь допустим, что в дело включаются политики, считающие, что эта цена слишком высока, несправедлива и прочее. Что цену надо установить на более низком уровне, ниже точки равновесия спроса и предложения. Эта точка на кривой спроса обозначена словом «госцена». Теперь, если мы на уровне этой точки проведем горизонтальную линию от кривой спроса влево к кривой предложения, то увидим, что на этом уровне число предлагаемых к продаже единиц товара (исчисляемых по горизонтальной оси) значительно меньше, чем при цене рыночной. Горизонтальное расстояние от кривой спроса до кривой предложения на уровне госцены и есть тот дефицит товара, который создастся, если путем административного вмешательства занизить цену.

Этот дефицит означает, что люди, которые были готовы купить товар по рыночной цене, купить его не смогут. Они должны будут тратить время, стоя в очередях, и вероятность того, что они товар не приобретут, а простоят даром, равна отношению расстояния, обозначенного «дефицит», к расстоянию от госцены до вертикальной оси графика.

Фактически цена товара выросла все равно, но только надбавка к цене приобретает не денежную форму, а форму затраты времени и испытания прочих неудобств. Всегда найдутся люди, которые за избежание неудобств и потери времени будут готовы заплатить деньги. В ответ на такой спрос найдутся и предприимчивые дельцы, которые за риск незаконной сделки поднимут цену, то есть поднимут кривую предложения резко вверх, и на этом уровне будут торговать на «черном рынке» (пунктирная линия предложения влево вверху). Число проданных единиц товара будет значительно меньше, а вертикальное расстояние от старой кривой предложения до новой будет представлять ту надбавку, которую дельцы себе берут как вознаграждение за риск. Дефицит же товара, продаваемого по нормированной государственной цене, станет еще острее, так как часть предложения уйдет на черный рынок.

Если дефицит становится слишком острым, а товар, о котором идет речь, – товар первой необходимости, то государство постарается ввести карточную систему, чтобы уменьшить вероятность неполучения товара по нормированной цене. Фактически этим оно постарается ограничить спрос, то есть сдвинуть всю кривую спроса влево, ближе к точке предложения по госцене.

В итоге административное занижение цены неизбежно ведет к дефициту, очередям и прочим внерыночным способам распределения (например, карточной системе). Одновременно оно ведет к возникновению нелегального, «черного» рынка. Этих двух последствий регулированных цен никак не избежать. Проиллюстрируем эти принципиальные выводы на нескольких примерах.

Весьма типичный пример – регулирование цен на квартирную плату. В городе Нью-Йорке, например, со времен Второй мировой! войны сохранилось административное ограничение квартирной платы, которую домохозяевам разрешается взымать. К чему это ведет? Прежде всего, к хроническому дефициту квартир. Если по стране в целом свободно 7,5 % сдаваемых в аренду квартир, что создает гибкий рынок, на котором быстро можно найти и снять квартиру, то в городе свободных квартир лишь 3 %, что создает значительные трудности при поиске: зачастую для снятия квартиры приходится дать взятку управдому (возникновение черного рынка). Хуже то, что ограничение доходности домов отнимает у хозяев стимул ремонтировать их, вкладывать в них деньги (ограничения квартплаты не распространяются на новостройки). Это ведет к износу и обветшанию жилищного фонда и способствует образованию трущоб, от чего в итоге страдают все. Благодаря дешевизне находящихся под контролем квартир, старожилы за них держатся десятилетиями, даже если им такие большие помещения давно не нужны: налицо явно нерациональное распределение ресурсов. С этим рынку трудно мириться; в районах, где население достаточно зажиточно, домохозяева стремятся избавиться от груза низкодоходных домов, превращают их в кооперативы и распродают, квартира по квартире. Для людей с достатком это выгодно, они дома приводят в порядок, квартиры ремонтируют, со временем продают с прибылью. Банкам это тоже выгодно, они зарабатывают на ипотечных займах, связанных с созданием кооперативов. Но лицам с малым достатком, ради которых первоначально и был введен контроль над квартирной платой, выгоды нет никакой: объем сдаваемого в аренду жилья сокращается, люди живут в ветшающих постройках, которые домовладельцы порой просто бросают, появляются бездомные. Так простое поначалу административное вмешательство в рынок вызывает целую цепь непреднамеренных последствий.