Карл Фельми - Введение в современное православное богословие

Русские религиозные мыслители и богословы познакомились с лютеранским кенотическим богословием прежде всего в довольно мягкой форме учения о кеносисе, представленной Готфридом Томазиусом (1802—1875) и X. Э. Лютардтом. Следы влияния лютеранских «кенотиков» впервые встречаются у великого русского религиозного философа Владимира Соловьева (1853—1900).

Соловьев объяснял ипостасное соединение двух природ во Христе как «двойной подвиг богочеловеческого самоотвержения» [260] Соловьев Владимир. Чтения о Богочеловечестве // Он же. Собрание сочинений : В 12 т. Т. 3 : 1877—1884/Под ред. и с прим. С.М. Соловьева и Э. Л. Радлова. Фототипическое изд. Брюссель: Жизнь с Богом, 1966. Чтение 11-ей 12-е. С. 167. . Человечество во Христе свободно отказалось от Себя, чтобы только служить правде Божией и чтобы исполнить волю Отца. Божество во Христе совлеклось всей Божественной славы, чтобы сделать человечество Христа единосущным человечеству всех людей и дать им возможность путем обо́жения достичь славы, от которой отказался Христос. «Христос, как Бог, свободно отрекается от славы Божией, и тем самым, как человек, получает возможность достигнуть этой славы Божией» [261] Там же. С. 169. . Кеносис, таким образом, является – как в послании к Филиппийцам – круговым движением сверху вниз и обратно вверх, при этом на пути вверх, в обо́жении, включает и верующих, увлекая их с Собою.

Поскольку Христос как Бог свободно «отрекается от проявления своего божеского достоинства (славы)» [262] Там же. С. 167 сл. , Он в состоянии, как человек достигнуть Божественной славы [263] Cp. Rührig Hermann-Josef. Kenosis : Die Versuchungen Jesu Christi im Denken von Michail M. Tareev. Leipzig: Benno-Verl., 2000. S. 102. .

В личности Богочеловека божественное начало «действительно нисходит, уничтожает себя, принимает на себя зрак раба. Божественное начало здесь не закрывается только границами человеческого сознания для человека, как это было в прежних неполных теофаниях, а само воспринимает эти границы: не то чтобы оно всецело вошло в эти границы природного сознания, что невозможно, но оно ощущает актуально эти границы как свои в данный момент , и это самоограничение Божества в Христе освобождает Его человечество, позволяя Его природной воле свободно отречься от себя в пользу божественного начала…» [264] Соловьев В. Чтения о Богочеловечестве . Чтение 11 -е и 12-е. С. 168. .

Двойной кеносис был испытан в искушениях, о которых Соловьев говорил в своих лекциях о Богочеловечестве. Христос стоял перед искушением «сделать Свою божественную силу средством для целей, вытекающих из этой ограниченности» [265] Там же. С. 169. . Искуситель хотел побудить Христа к отказу от кеносиса и к проявлению полноты Божественной силы, чтобы разрешать все трудности человеческого бытия [266] Там же. . Благодаря тому, что Христос преодолел это искушение, обо́жение, как движение в противоположном направлении вочеловечения, достигло в Нем своей цели. Таким образом, преодоление искушения Христом имеет для Соловьева важное сотериологическое значение и, как у Михаила Тареева (о котором говорится в дальнейшем), тесно связано с кеносисом Христа.

Знакомство с протестантским богословием, ощутимое у Владимира Соловьева, проявляется еще более явно у Михаила Тареева (1866—1934), русского богослова, богословское творчество которого с самого начала является кенотическим [267] Röhrig H.-J. Kenosis. S. 235. . Он очень подробно разбирал учение о кеносисе в восточной и западной традициях, особенно у лютеранских кенотиков, чьи взгляды излагал со знанием дела [268] См.: Тареев Михаил. Уничижение Господа нашего Иисуса Христа : Филип 2:5—11 : Экзегетическое и историко-критическое исследование. М. : Печатня А. И. Снегиревой, 1901. XII, 192, II, [2] с. passim. .

Согласно Михаилу Тарееву, победа Христа над искушениями состояла в том, что Христос смиренно остался в состоянии уничижения и отказался от проявления вовне Божественной славы для достижения земных целей.

Преодоление трех искушений диавола и последнего искушения в Гефсиманском саду, соблазна отречься от страдания, в понимании Тареева становится центральным событием жизни Христа и дела спасения [269] См.: Тареев Михаил. Искушения Богочеловека, как единый искупительный подвиг всей земной жизни Христа, в связи с историей дохристианских религий и христианской церкви / Изд. Общества любителей духовного просвещения. М. : Печатня А. И. Снегиревой, 1892. 198, [3] с. passim. . Напротив, Крест и Воскресение Христа как центральное событие дела спасения у него затемняются [270] Röhrig H.-J. Kenosis. S. 274. .

Вообще говоря, кенотическое самоограничение Христа для Тареева состоит «в приспособлении Бога творимому человеку и его существу, свойственному живым существам. Божественное существо должно быть сносимым для человеческого, чтобы последнее не подавлялось или уничтожилось бы» [271] Ibid. S. 238. Автор тут ссылается на: Тареев М. Искушения Богочеловека. С. 79. . Чтобы человек не был подавлен или уничтожен, Бог ограничивается до самоуничижения [272] Тареев М. Искушения Богочеловека. С. 79. , не отказываясь от чего-либо божественного [273] Ср. Тареев М. Уничижение Господа. С. 81. , как учат западные «кенотики».

Михаил Тареев стремился в полной мере сохранить христологическое учение Православной Церкви и, исходя из него, раскрыть учение о кеносисе. Хотя ни один православный богослов не подчеркивал так сильно человечество Христа как Тареев – до такой степени, что божественной природе в его сочинениях почти не уделялось внимания, – в учении о кеносисе он исходил прежде всего из святоотеческого Предания. Имеются в виду кенотические свидетельства ев. Кирилла Александрийского, сочинения которого, согласно Тарееву, «занимают исключительное место в истории учений о самоуничижении Иисуса Христа» [274] Там же. С. 69—70. . Ибо на «идее» кеносиса «зиждется и ею проникается вся христологическая система ев. отца. Его глубоко содержательное и систематически раскрытое учение о взаимоотношении во Христе двух естеств есть не что иное, как православное учение о самоуничижении Иисуса Христа» [275] Там же. С. 70. . Действительно, прежде всего в сочинении ев. Кирилла «О том, что един Христос» [276] Cyrill Alexandrinus. Quod anus sit Christas // SC. 1964. N. 97. P. 302-515 passim. , а также и в других сочинениях александрийского отца находятся несколько довольно обширных разделов с толкованием Фил 2:5—11, написанных как раз с целью подчеркнуть единство Богочеловеческой ипостаси Бога Слова.

Так же как католические и протестантские ученые XX в., Михаил Тареев называл подходом «сверху» христологическое мышление, берущее за образец ев. Кирилла. При этом он знал и подход «снизу», который он считал экзегетическим, но который скорее был психологическим. Это привело к тому, что Тареев утверждал Божество Христово в Его «Богосыновнем» самосознании и таким образом обосновывал его психологически. Он пишет, что Христос – действительный человек во всей полноте Его душевно-телесной жизни. С другой стороны, Он ни с кем не сравнимый человек. Он сознает себя Сыном Божиим [277] Тареев Михаил. Основы Христианства : Система религиозной мысли : В 5 т. Т. 1 : Христос. 2-е изд. Сергиев Посад : Тип. Св.-Тр. Сергиевой лавры, 1908. С. 152. . Лютеранским кенотикам, напротив, было трудно исходить из «Богосыновнего» или Божественного самосознания Христа, потому что самосознание Христа познается всегда только через призму библейских свидетельств веры.