Лёня Герзон - Зверж

– Какие еще горы? – не поняла иностранка.

– Такие! Можно от малянцев всего, чего хочешь, добиться.

– Но мне противно добиваться от малянцев нечетсным путем, – возразила Бабаяга.

Барвинка недоуменно глянула на нее:

– Где же тут нечестный путь?

– Действительно, что тут нечестного? – спросила Бабаягу Кнопочка.

Иностранка на минуту задумалась.

– Вы так думаете? – сказала она наконец. – Но если я с помойщю своей красоты попрошу у кого-нибудь из малянцев деньги, и он их мне даст. А потом не буду возвращать назад – ведь я крайсивая.

– Нет, вот это уже аморально! – воскликнула Барвинка. – И как только этим красавицам-раскрасавицам такие мысли в голову приходят?! Это просто отвратительно! Ты хоть знаешь, как это называется? – спросила она Бабаягу.

Иностранка помотала головой. Она не знала.

– Это называется наглое свинство!

– Да нет, я совсем не то имела… – пыталась оправдаться Бабаяга. – Я как раз имела в виду, что это делать очень плохо, и что я такое делать не соглашусь.

Барвинка прошлась по комнате, размышляя. Обернулась к малянкам, и черные глаза ее заблестели.

– Брать от малянцев деньги в долг за свою красоту и потом не отдавать – гадость. Но добиваться от малянца того, что требуется ради общего дела… Ради того, чтобы восторжествовала справедливость… Ради чьего-нибудь спасения! – Она взмахнула руками так, словно пыталась дирижировать оркестром. – Это уже совсем другое дело. Вот для чего красота нужна, – заключила Барвинка.

От этих энергичных разговоров в комнате стало жарко. Кнопочка открыла окна и дверь на веранду.

– Значит, я могу добиваться, чтобы малянцы делали спраедливость? – обрадовалась Бабаяга. – Или чтобы они кого-нибудь спасали? А кого надо спасать?

Барвинка уже всё придумала.

– С такой красоткой-вегетарианкой, как ты, мы всех животных спасем, – сказала она.

– Животных спасем? – переспросила Бабаяга. – Как же мы их будем спасать?

– Красота спасет мир. Так когда-то давно один дизайнер сказал.

– Мир? А разве кто-то хочет воинствовать?

– Воевать, – поправила Кнопочка.

– Уже воюют, – сказала Барвинка.

Бабаяга удивилась. Людишки – существа мирные, у них вообще никогда войны не было. Ни в Цветограде, ни в Солнцеграде, ни в Мерюкряке. Бывает, что дерутся, но так чтобы насмерть?

– Нет ли тут какой-то ошибки? – сказала наконец Бабаяга. – Я не слышала, чтобы кто-то воин… то есть, воевал.

– Воюют всё время. Только не людишки с людишками, а людишки с животными. Охотник Патрон каждый день идет со своим ружьем в лес и устраивает там войну.

– О, если так, то тогда да, конечно. Я очень согласна. Эту войну нужно переставать.

– Прекращать, – поправила Кнопочка.

Кнопочка дула на чай, Барвинка глядела в окно. А Бабаяга стала рассматривать жилище Барвинки. Малянка жила очень скромно, и это Бабаяге понравилось. Мебель – самая обыкновенная, ничего лишнего. Никаких сервантов с сервизами, вазами и кружевными салфеточками, никаких вышитых подушечек на креслах, пошлых тюлевых занавесок, абажуров с бахромой и прочих украшений, которые обычно встречаются в домах малянок. В комнате не было обоев, стены выкрашены простой оранжевой краской. Вместо картин – газетные вырезки в рамках.

«Малянец спас бабочку из-под колес грузовика», – прочла Бабаяга на одной из них. Там была и фотография: грузовик и возле него малянец, который держит обеими руками красивую бабочку-капустницу с лимонными крыльями.

– Какой героизм! – прошептала иностранка.

На оранжевых стенах красовались темно-синие лозунги.

– ВИДЕТЬ НЕСПРАЕДЛИВОСТЬ И МОЛЧАТЬ – ЗНАЧИТ САМОЙ УЧАСТОВАТЬ В НЕЙ, – прочла Бабаяга вслух.

– А правда, – сказала она. – Все видели, как неспраедливо людишки делают с животными.

– Поступают, – поправила Кнопочка.

– Да-да, поступают. Все видели и молчали. Значит, все участовали. Только одна Барвинка не замолчала.

Барвинка с ненавистью взглянула на иностранку. «Чего она меня тут расхваливает? – подумала она. – Пять минут как познакомились, уже льстить начала».

– Это тоже правильно, – сказала Бабаяга. – БОЛЬШУЮ НЕСПРАЕДЛИВОСТЬ ВСЕГДА ПОРОЖДАЕТ МАЛЕНЬКАЯ. Я очень согласная.

Иностранка любила читать надписи – так и язык учится скорее.

– ЧЕЛОВЕК – ПРОДУКТ СВОЕГО ЗНАНИЯ, – прочла она.

– Это откуда? – поинтересовалась Кнопочка.

– Не помню, – отмахнулась Барвинка. – Кажется, Герадокл придумал. Садитесь!

Малянки расселись в алюминиевые кресла вокруг небольшого овального столика. Его круглая крышка была сделана из стекла. Сквозь это стекло были видны маленькие Барвинкины ноги в грязных джинсах, скрещенные ножки Кнопочки в мокрых чулках и белые ноги Бабаяги, на которых ничего не было надето. В Мерюкряке тепло, и Бабаяга не привыкла ходить в чулках или колготках, а брюки там малянки вообще не носят. В комнате было тихо, если не считать довольного ворчания котов, доносившегося снаружи – они объедались сметаной. Кнопочка с наслаждением втягивала ртом горячий, почти обжигающий чай. Барвинка в задумчивости жевала печенье. Бабаяга смотрела на далекий оранжевый фонарь за окном.

– Надо распределить роли, – нарушила молчание Кнопочка. – Во-первых, нам нужна профессиональная реклама. А это могут сделать только Пёрышкин с Мальбертом.

– Почему? – не поняла Барвинка.

– Потому что они профессионалы. Пёрышкин напишет вегетарианские стихи, а Мальберт нарисует плакаты.

– Правильно!

– Только вот как их убедить? Они такие циничные. Им что убивать животных, что не убивать – абсолютно всё равно. Вегетарианство и мясоедство для них просто разные философии. А на животных им наплевать.

– Она, – сказала Барвинка, показав на Бабаягу куском печенья.

– Что она? – не поняла Кнопочка.

У Барвинки был полон рот печенья, и она помотала головой: дескать, дайте прожевать. Наконец сказала:

– Она это сделает.

– Я? – удивилась иностранка. – Честное слово… я рисовать не очень умею. А стихи… ваш язык мой не родной. Лучше кто-то местный пускай.

– Сама стихи писать не будешь и плакаты рисовать. Поможешь наладить с ними контакт.

– С плакатами?

– С художником и поэтом.

– Но я не умею ладить контакты. Я не обладаю такой спосонбостью.

– Обладаешь.

– Но как?

(примечание: эту главу вслух читать невозможно)

Отвлекусь ненадолго от вегетарианских планов малянок и, чтобы внести ясность, расскажу об этом загадочном Мерюкряке, из которого прибыла иммигрантка Бабаяга. Страна, где находится Цветоград, называется Лесания, потому что там полно лесов. Солнцеград тоже в Лесании. И Травоград, и Шоколадгород (в котором, к слову сказать, живут одни малянки, а малянцев там и в помине нет).