Екатерина Мурашова - Полоса отчуждения

Васька, увидев мальчика, вздрогнул, внимательно и как-то по-настоящему угрожающе посмотрел на меня и сказал:

– Я те сколько раз говорил, отродье проклятое, не вылазь! Вечно беду наведешь. Чтоб ты сдох, неслух проклятый! – Слова были злые, но голос не злой, а какой-то безнадежно усталый.

Мне вдруг почему-то сделалось жаль Ваську. И маленького мальчика тоже. Я присела на корточки и, как трусливого щенка, поманила его пальцем:

– Иди сюда, чего ты меня испугался, я тебе ничего плохого не сделаю. Иди, поиграем.

Мальчик склонил набок растрепанную голову и неуверенно шагнул вперед.

– Назад, стервец! – заорал Васька. – А ты… ты! Я повторять не буду!

– Не ори! – строго сказала я, стараясь говорить таким голосом, каким бабушка успокаивает самых капризных своих пациентов. – Объясни по-человечески, чем я тебе мешаю. Чего ты боишься?

– Заложишь кому… убью… стерва! – резко выдыхая каждое слово, сказал Васька.

– Во-первых, перестань ругаться. Мне это не нравится. А во-вторых, подумай сам: кому и, главное, зачем мне тебя закладывать?

– Заложишь – убью, – повторил Васька. – Вали отсюда.

– Да что ты заладил: вали, вали! – с досадой передразнила я. – Свалю сейчас, успокойся. Скажи лучше: вы давно сюда ходите? Почему я вас раньше никогда не видела?

– Ха! Увидишь нас! – усмехнулся Васька.

Мне показалось, что после того, как я сказала, что сейчас свалю, он и вправду успокоился.

– А вы чего, прячетесь, что ли? – спросила я. – А во что вы играете?

– Мы не играем, мы живем тут, – вдруг серьезно сказал маленький мальчик.

Я клацнула челюстью от удивления.

– То есть как живете?! – Тут я увидела, что Васька сейчас снова завизжит, и вскинула вверх руку. – Успокойся! Я никому не скажу. Хочешь, поклянусь чем хочешь? Мне от вас ничего не надо…

– Нам от тебя тоже. Вали отсюда, – сказал Васька и вдруг улыбнулся.

Я улыбнулась ему в ответ и спросила:

– А давно вы тут… живете?

– С осени еще, – гордо ответил Васька.

– А едите чего?

– Ха! – Васька глянул на меня снисходительно, как на маленького ребенка. – Чтоб на вокзале да не прокормиться!

– Ты – Васька, а его как зовут? – Я кивнула на маленького мальчика.

– Жекой, – ответил Васька.

– А меня – Ольга.

– Ну и черт с тобой, – ответил Васька.

– Вали отсюда? – спросила я и засмеялась.

Васька засмеялся тоже, и даже маленький Жека, до сих пор испуганно глядевший на меня, робко улыбнулся. Зубы у него были гнилые и как-то странно неровные, наклоненные в разные стороны.

Я подумала, что теперь мне можно спрашивать все, что угодно, кроме одного, возможно, самого главного: зачем, почему они тут живут? Это, я чувствовала, спрашивать было еще рано.

– А как же зимой? Холодно! – спросила я.

– Ха! Костры жгли, в самые холода под котельной жили – ничего.

Я старалась задавать самые нейтральные вопросы. Мысли скакали как сумасшедшие. Я еле успевала ловить их на кончике языка и бегло осматривать: не обидится ли Васька? Ваське, я видела, нравится мое удивление. Он отвечал все более охотно, хотя и по-прежнему коротко.

– А сколько лет Жеке?

– Семь, восьмой.

– На вид меньше… Погоди… – Я вдруг поразилась внезапно пришедшей мне в голову мысли. – А как же вы в школу ходите?

– А мы и вовсе не ходим, – усмехнулся Васька.

– То есть как?

– А запросто! – Васька явно наслаждался произведенным впечатлением.

У меня в голове все совсем перемешалось.

– Что, крыша поехала? – сочувственно спросил Васька. – Я ж тебе говорил: вали отсюда, не суйся…

– Подожди, Васька, – попросила я. – Дай сосредоточиться.

– Сосредоточься на здоровье, кто б тебе мешал, – разрешил Васька. – А я пока костерок справлю, чаек скипятить. А то скоро совсем стемнеет, растопку не отыскать будет.

– Вась, а поесть будет чего? – спросил Жека.

– На, пожуй пока.

Васька вынул из кармана горбушку и протянул мальчику. Мне казалось, что я смотрю какой-то знакомый фильм и случайно попала на экран. Васька достал откуда-то нож и щепал дощечку от ящика. Я вдруг заметила, что уже совсем темно.

– Знаешь, Васька, мне домой пора, – сказала я таким голосом, словно извинялась за что-то. – Я пойду?

– Вали, вали, – равнодушно согласился Васька.

– Можно, я еще приду? – спросила я и тут же удивилась, заметив, что почему-то спрашиваю у Васьки разрешения, хотя только что доказывала ему, что это место принадлежит всем одинаково.

– Приходи, – не оборачиваясь, сказал Васька и добавил так же равнодушно: – Заложишь – убью.

Ночью я долго не могла уснуть и все думала, думала, думала…

Думала, конечно, о Ваське и о Жеке, как они там живут. Странно все это. С одной стороны, конечно, здорово – сам себе хозяин, делаешь что хочешь. Хочешь – гуляешь, хочешь – спать ложишься. Я и сама иногда мечтала – вот уйду из дому, буду жить одна, никто ко мне приставать не будет. Представляла себе, как все это будет, даже сухари одно время копила. Но с другой стороны… что-то в этом не так. Ладно – Васька, он уже большой, мог сбежать из дому, спрятаться. Но Жека? Он-то откуда взялся? Ведь он еще маленький. И кто ему Васька? Брат? Может быть, хотя они и не похожи… Васька сказал, что в «полосе» они с осени. А где были до того? И школа… учились ли они когда-нибудь? А разве у нас бывает, чтобы кто-нибудь не учился? Нет, не бывает. Тогда как же? И почему их никто не ищет? А может быть, ищут? Наверное. Ведь не случайно Васька так испугался…

Я вспомнила про детей подземелья из книги Короленко. Все в общем-то похоже, но у тех все-таки был отец, а Васька с Жекой, судя по всему, живут совсем одни. Хотя почем я знаю, что там нет кого-нибудь еще… Странно все это…

Мысли у меня путались и расплывались, я чувствовала, что засыпаю, так и не успев ни до чего додуматься. Кто они? Как и почему оказались в «полосе»? Что будет с ними дальше? Первые два вопроса никак не зависели от меня, потому что опирались на то, что было раньше, что уже произошло. А третий вопрос… Я знала, что не смогу уже жить так, как будто никогда не видела Жеки и Васьки, не смогу попросту забыть все. Ответ на третий вопрос немножко зависел и от меня. Так я себя понимала.

На следующий день, собираясь гулять, я зашла в кухню, заглянула во все кастрюли и, подумав, завернула в лист кальки три котлеты и три толстых ломтя от батона. Все это я засунула в карман и боком, стараясь не попадаться на глаза бабушке, вышла из квартиры.

Стена сарая казалась сплошной, и я не могла вспомнить, из-за какой доски вчера появлялся Жека.

– Эй, Васька! Жека! Где вы? – негромко позвала я и постучала кулаком по шершавой и влажной стене.

За стеной послышался осторожный шорох, потом скрип отодвигаемой доски, и справа от меня из стены высунулась лохматая Жекина голова, казавшаяся гораздо больше щели, в которую пролезла.