Екатерина Мурашова - Полоса отчуждения

В общем, запуталась я в этих сторонах так, как, кажется, никогда раньше не путалась.

Однажды вечером, застав, как всегда, одного Жеку, я сунула ему конфету и решила попробовать выследить Ваську. Если не что делает, то хотя бы откуда приходит. Я обошла сараи, прачечную, заглянула на склады под номерами два, три и четыре, которые охраняли вечно пьяный сторож дядя Петя и огромная добродушная овчарка по кличке Пирамида. Васьки нигде не было. Тогда я отправилась на вокзал.

На вокзале все было как всегда, то есть сразу возникало такое ощущение, что все люди, сколько их ни есть в городе, очень торопятся куда-то уехать. Я обошла все буфеты, потому что там можно было достать еду, но Васьки ни у одного из них не заметила. Я уже решила выйти на задний двор и идти назад, когда в зал ожидания вдруг влетел Васька с каким-то свертком.

– Васька! – радостно крикнула я и замахала рукой, чтобы он меня заметил.

Он подскочил ко мне, глянул бешеными глазами, сунул мне в руки какой-то сверток, шепнул:

– Выбрось куда! Скорее! – и побежал ко второму выходу.

Я еще не успела ничего сообразить, когда в зал ожидания вкатилась какая-то очень толстая тетка, а за ней вошел милиционер.

– Вон, вон – туда он побежал! Я видела! – верещала тетка и пыталась схватить милиционера за руку.

Тот уворачивался, но все ускорял шаги и наконец почти побежал. Я отвернула край бумажки у свертка, увидела жареную курицу и все поняла.

– Не беспокойтесь, гражданка, – сказал милиционер тетке. – Никуда он не денется.

Тетка, влажная и распаренная, как после бани, прокатилась мимо меня. Я шагнула вперед.

– Товарищ милиционер! – громко сказала я. – Вот она, курица. Это я ее украла.

Все люди, сидящие на скамейках, уставились на меня. Те, которые сидели подальше, встали, чтобы лучше видеть. Тетка очень удивилась. Она переводила взгляд с меня на курицу, с курицы на меня, потом достала из-за пазухи огромный клетчатый платок, вытерла им вспотевший лоб и сказала:

– Моя курица!

– Возьмите, пожалуйста! – вежливо сказала я, но тетка спрятала руки за спину.

– Постойте! – тут удивился милиционер. – Но вы говорили: мальчик! Худой, черный! А это же девочка! Светленькая!

– Да, мальчик! – повторила тетка. – А это – девочка… Но курица моя! Она же сама призналась…

– Кто, курица? – усмехнулся милиционер.

– Да девчонка же! – Тетка жутко покраснела. Мне показалось, что она сейчас взорвется. – Вы что, мне не верите?! Вы думаете, мне за курицу обидно?! Да плевала я на курицу! – В подтверждение своих слов она плюнула на пол. – Мне за вообще обидно. Какие-то тут цыгане будут людей обворовывать. А милиция тогда на что? На что, я вас спрашиваю, милиция?! – С последним вопросом она обратилась уже ко всем окружающим.

– Разберемся! – строго сказал милиционер. – Пройдемте!

– Куда это я пойду? – снова возмутилась тетка. – У меня поезд через полчаса. Сами и разбирайтесь. Вам за это, никак, деньги платят.

– Ладно, – вздохнул милиционер и взял меня за локоть. – Пойдем. Курицу забираем как вещественное доказательство.

– Да чтоб она провалилась, курица ета! – с сердцем сказала тетка и снова полезла за платком.

Большая и холодная комната вокзальной милиции была выкрашена в грязно-зеленый цвет. По стенам стояли две длинные и широкие скамьи, а у окна два стола. Один поменьше, другой побольше. За большим столом сидел другой милиционер, постарше того, который меня привел. Когда мы пришли, он почему-то держал в руках два апельсина. Третий апельсин лежал перед ним на столе. Увидев нас, он быстро отодвинул апельсины и придвинул к себе большую голубую тетрадь.

Милиционер, который привел меня, положил курицу на маленький столик и молча указал на меня пальцем.

– Что там? – Старший кивнул на сверток.

– Курица, – ответил младший.

– Та-ак, поня-атно… – протянул старший и надолго замолчал.

Чтобы не бояться, я думала о том, как они сейчас будут меня спрашивать и что я буду отвечать. И еще о том, как мне их называть. «Дяденька милиционер» – явно не подходит. Они же меня на воровстве поймали. Может быть, как в кино – «гражданин начальник»? Тоже что-то не то. Если бы я была мальчишкой, то по их нашивкам сумела бы определить их звания. И это было бы хорошо, потому что милиционеры любят, когда их называют по званию (например, «товарищ майор») и при этом добавляют одну ступеньку. Про это мне рассказывал Сережка Панкратов из старого двора. И я ему верю, потому что он состоит на учете в детской комнате милиции и однажды на спор угнал асфальтовый каток.

Нельзя сказать, что мне было не страшно. Наоборот, очень даже страшно. Но это был другой страх. Не такой, какой бывает, когда разобьешь стекло или в школе чего-нибудь натворишь и ждешь, что за это будет. Тут было по-другому. Не знаю почему. Может быть, потому, что я все-таки не крала эту курицу и на всякий случай знала, что я не виновата и украл ее Васька. Но это вряд ли, потому что милиционер видел курицу у меня и не видел никакого Васьки. А про себя я очень хорошо знала, что никаких «всяких случаев» быть не может и если даже меня сейчас разрежут на куски, я все равно Ваську не выдам. Так что по всему получалось, что именно я эту самую курицу и украла. И бояться должна была, как самый настоящий вор. Но я боялась не так. Получается, что если человек прав, то он все равно боится меньше, даже если никто, кроме него, об этой его правоте не знает и никогда не узнает… Когда я дошла до этой интересной мысли, старший милиционер наконец заговорил.

– Зачем же ты эту курицу стащила? – спросил он усталым и совсем незлым голосом.

– Есть хотела, – нагло соврала я.

– Но ведь ты знаешь, что воровать плохо. Вот, предположим, приходишь ты в магазин…

– Из магазина нельзя, – уверенно сказала я. – А у таких толстых теток можно.

Мне хотелось, чтобы старший милиционер поскорее разозлился. А то когда человек добрый и к тебе по-доброму относится, ему врать ужасно противно. А ведь правду сказать я все равно никак не могла… Но разозлился не старший, а младший милиционер.

– Да чего с ней разговаривать, Петр Алексеевич! – воскликнул он. – Выясняем личность, сообщаем в школу, вызываем родителей. И все дела. А то возимся с ними, возимся, а они вон с каких лет – вон какие наглые!

– Подожди, Алеша, не горячись, – попросил старший милиционер. – Я на вокзале не первый год и вижу – что-то тут нечисто. Такие девочки кур не воруют…

Я мотнула головой, выражая свой протест. А младший милиционер задумался и сказал смущенно:

– Вообще-то да, Петр Алексеевич. Дело в том, что тетка… ну, гражданка, у которой курица, сперва мне говорила, что ее, курицу то есть, мальчик украл. Худой и черный…

– А ты этого мальчика видел?