Игорь Фарбаржевич - Железная курица

Сильно припекало солнце. Нелли раскрыла над головой зонтик. Автобус запылил дальше.

– Привет, сестричка! – послышалось рядом.

На лугу в цветах по самые рога паслась знакомая крупно-клетчатая Коза.

– Ой, здравствуй! – обрадовалась Нелли.

– Каникулы? – спросила Коза.

– Теперь уже приехала навсегда!

– И правильно решила, – одобрительно кивнула Коза. – Я вот тоже прошлой осенью по своей козьей глупости с утками на юг подалась. Мир, видите ли, посмотреть захотелось!.. Себя, понимаешь, показать!.. И что?!.. Везде жара, скука!.. – Она покрутила хвостом, отгоняя пчелу. – Я и вернулась. К Рождеству дома была… Села на снег – вздохнуть боюсь!.. Благодать! Синь, тишина! И зачем, дура, улетала?!.. – Она щипнула цветок клевера, пожевала и задумалась. – Ой, совсем забыла! Тебе ведь домой бежать надо! И – поскорей!

– Что-нибудь с отцом? – в беспокойстве спросила Нелли.

– С ним-то как раз всё в порядке, – сказала Коза, – а вот что почём – узнаешь сама!.. Беги-беги, подружка! Дело нешуточное!.. Ещё наговоримся! Я тут каждый день харчуюсь! – Она взмахнула одеяльными крыльями и перелетела в рощу под тенистые дубы.

А девушка с зонтиком и с саквояжем быстро зашагала по едва заметной тропе через луг и вышла на окраинную улицу к дому с отвалившейся штукатуркой и рассохшимися ставнями. Новая шикарная вывеска:

– только подчеркивала его ветхость.

Взбежав на скрипучее крыльцо, Нелли обнаружила на двери десять замков разных систем.

– Вот так новости! – воскликнула она и заглянула в окно. Но из-за яркого солнца на улице, пыли и паутины внутри – так ничего и не увидела. Тогда она просунула руку в щель под верхней ступенькой, но, пошарив там, разочарованно вытащила пустую ладонь. Прежде старик Рэнк ключ от единственного замка всегда оставлял под ступенькой, не рискуя потерять его. Но на сей раз ключей, увы, не было.

Нелли огорчённо села на крыльце и, посидев некоторое время, собралась уже искать отца в «Печальной отбивной» или в «Телячьем восторге» – харчевен в городе было немного, – как тут в конце улицы послышался его хрипловатый голос. Отец напевал старую охотничью песню:

– Нелли?! – радостно воскликнул он. – Дочка! Ты приехала! О, Господи!.. Хе-хе!.. Значит, теперь ты с дипломом самого лучшего столичного пансиона? Как же вас теперь называть, мадемуазель?

– Ты словно чувствовал мой приезд с самого утра, – улыбнулась Нелли.

Рэнк захохотал:

– Да уж! Повеселились! Полтора бочонка на небольшую нашу компанию – это рекорд для такой паршивой харчевни как «Хорош Гусь!» Да и вообще – для всего нашего города! Вот они, моя стража! Вылезайте из кармана! – И он достал огромную связку ключей.

– С каких это пор наш дом так охраняется? – спросила Нелли.

– Есть причина… – таинственно улыбнулся отец. – И причина… тс-ссс… очень важная… – Он стал открывать замок за замком. – А ты к нам надолго?

– Я к нам навсегда, – ответила Нелли.

– А как же пансион? – возмутился Рэнк. – Я хочу тебя видеть богатой столичной дамой!

– Столичная жизнь не по мне, отец. Я так скучала по тебе, по дому, по нашему городу!

– Есть по чему скучать! – с досадой воскликнул Рэнк. – Провинция она и есть провинция!

Он, наконец, открыл последний замок и толкнул ногой дверь. Звякнул входной колокольчик.

В мастерской – а она занимала весь первый этаж – было темно и сиротливо.

Нелли бросила саквояж и весело воскликнула:

– Привет, мой бедный дом! Как часто ты снился мне!.. Вот протру стёкла, побелю стены, вымою ступени – и ты снова засверкаешь, как в детстве!

– Ну и дурочка! – незлобиво ворчал Рэнк. – Как была девчонкой, так и осталась!

– Отец, – сказала она, вспомнив разговор с Козой. – У нас ничего не случилось?…

– Случилось… – многозначительно ответил Рэнк и, заперев дверь на запор, таинственно поманил на мансарду.

– Вот… – шёпотом сказал отец, когда они поднялись наверх. – Вот, – повторил он, указывая на клетку, стоящую на полу и накрытую старым мешком. – Вот она, наша кормилица! Наша красавица! Дар Божий!..

Он стянул мешок, и Нелли увидала птицу необычайной красоты: хохолок на голове золотой, перья синие, очи – полные слёз.

– Это Птица Счастья, – сказал Рэнк, не сводя с пленницы влюблённых глаз. – Я поймал её неделю назад и, самое главное, – хватило ума не сделать из неё чучело!.. Я продаю перья – по золотому за штуку! – сообщил он. – Понимаешь? По золотому – за одно пёрышко!

– Продаёшь перья Птицы Счастья?!.. – не поняла дочь.

– Ну да! – хвастливо пояснил отец. – Будем копить на твою свадьбу!

– Что?! – воскликнула Нелли. – Держать Птицу Счастья взаперти и ощипывать её, словно дохлую курицу?! Её надо немедленно выпустить! Ведь Птица Счастья – для всех! Это каждому известно. Отец!..

– Я и продаю её перья всем, кто купит, – хмуро отшутился чучельник. – Все годы я мечтал стать счастливым, и вот, наконец, на закате жизни, стану богачом!

– Не такой ценой, отец! – и Нелли распахнула окно мансарды.

– Ты чего?… – насторожился он.

– Блеск золота ослепил не тебя первого… – тихо сказала она. – Ничего, отец это пройдёт! Ведь Птица сбрасывала перо над несчастливым домом, и он становился с с ссчастливым. Да? А теперь?…

– Что мне до других?! – огрызнулся Рэнк.

– Но ты отобрал у людей последнюю надежду!.. Отец, успокойся! Ты просто немножко сошёл с ума…

– Вот так дура! – расхохотался Рэнк. – Столько училась и не поумнела! Ха!.. Сидеть и ждать, пока упадет на голову счастливое перо! Нет, дочка, я не полоумный! Я один владею всеми перьями! Понимаешь?! Один! И – всеми!

– Ты очень изменился, отец, – грустно заметила Нелли. – И мне горько это видеть.

Он не успел сделать и шагу, как она распахнула дверцу, и Птица – прекрасная и синекрылая – вылетела в окно, только её и видели.

Рэнк вытаращил глаза.

– Дрянь! Дрянь!.. – хрипел он. – Что ты натворила?! Как посмела?! Зачем приехала?! О, Боже! Всё пропало! Всё – к чертям! Отнять последнюю надежду! Вон из дома! Уходи! Я не хочу тебя видеть!

Не сказав ни слова, Нелли молча спустилась с лестницы, взяла саквояж.

– И без птицы не возвращайся!.. – затопал ногами Рэнк, грузно опускаясь в кресло у окна.

Брякнул дверной колокольчик, и – тишина.

Только тогда Рэнк понял, что остался один: без птицы и без дочери. Он бросился к окну мансарды и заорал на всю улицу: